Прочитано:

13%

     Наши партнеры по перговорам признали важность этой проблемы и согласились, что должно быть найдено решение, которое бы удовлетворяло Германию. Они считали, чтот может быть найдена формула, которая бы обеспечила Германии необходиые экономические права и преимущества и которая была бы политически согласована с существующей системой мандатов.
     В заключение мы оформили результаты переговоров в виде меморандума. Затем майор стивенс вышел, чтобы по телефону проинформировать Лондон о достигнутых результатах. Примерно через полчаса он вернулся и заявил, что Лондон отреагировал положетельно, но соглашение еще должно быть согласовано с лордом Голифаксом, министром иностранных дел. Это должно было быть сделано немедленно, и мы могли рассчитывть на определеннное решение в течение вечера7 В то время с нашей стороны было необходимо заявление онамерениях, которое бы представляло собой конкретоное и окончательное решение германской оппозиции и включало бы в себя точные временные рамки.
     Перговоры продолжались коло тех с половиной часов. К концу их у меня разыгралась неводдельная головная боль, главным образом из-за того, что я выкурил слишком много крепких английских сигарет, к которым не привык. Пока майор Стивенс разговаривал с Лондоном, я пошел освежиться в умывальную комнату, где подставил запястья рук под струю холодной воды. так я стоял, погрузившись в размышления, когда незаметно вошедший капитан Бест внезапно сказал своим мягким голосом:"Скажите, вы всегда носите монокль?"
     К счастью, он не мог видеть моего лица, я почувствовал, что краснею. Однако через секунду я взял себя в руки и спокойно ответил:"Вы знете, я собирался задать вам тот же самый вопрос."
     Когда все закончилось, мы поехали на виллу одого из голландских коллег Беста, где для нас были приготовлены три комфортабельные комнаты. Мы немного отдохнули, а затем пероделись, так ака были приглашены на обед в доме Беста.
     Жена Беста, дочь голландского генерала Ван Рееса, быдо известным художником-портретистом, и беседа за обедом была приятной и оживленной. Познее пришел стивенс, объяснив, что его задержали дела. Он отозвал меня в сторону и сказал, что им получен утвердительный ответ из Лондона; это был огромный успех.
     На обед также был приглашен наш агент F479, и я смог поговорить с ним без помех в течение нескольких минут. Он очень нервничал и вряд ли мог работать и дальше в таком напряжении. Я постарался подбодрить его и сказадл, что если он найдетпредлог вернуться в Германию, то я использую свое влияние, чтобы все уладить с его начальством в Берлине.
     Обед был великолепен. Я никогда не пробовал таких ищумительных устриц. После обеда Бест произнес короткую и забавную речь, на которую де Кринис ответил со всем своим венским шармом. Общий разговор после обеда оказался весьма интересным, и с его помощью я лучше понял отношение англичан к войне. Они относились к ней отнюдь не легкомысленно и собирались стоять насмерть. Если бы Германия совершила успешное вторжение в Британию, они бы стали вести войну из Канады. Мы также говорили о музыке и живописи, и было уже довольно поздно, когда мы вернулись на виллу.
     К несчастью, моя головная боль не прошла, поэтому перед тем, как лечь спать, я попросил своего хозяина дать мне аспирин. Через несколько минут ко мне в комнату вошла очаровательная молодая женщина, которая принесла мне несколько таблеток аспирина и стакан лимонада. Она начала разговаривать со мной и задала кучу вопросов. Я вздохнул с облегчением, когда, наконец, мне удалось выпроводить ее из комнаты, причем сделав это так, чтоб не показаться невежливым. После всех усилий и напряжения прошедшего дня, я был не в состоянии удовлетворить ее любопытство, не подвергая себя опасности.
     Утром я столкнулся в ванной с де Кринисом. Он сиял и сказал мне на своем венском диалекте:"Ну-ну, эти парни и в самом деле могут делать дела, не так ли?"
     Нам подали сытный голландский завтрак, чтобы мы подкрепились перед обратной дорогой. В девять часов за нами пришла машина, чтобы отвезти нас на краткую заключительную встречу, котрая состоялась в конторе голландской фирмы(на самом деле это была "крыша" британской секретной службы) "Н.В. Хандельс Динст Веер Хет Континент"(Континентальная служба торговли), находившейся на Ниуве Уитлег, N 15. Нам передали енглийский радиопередатчик и специальный код, с помощью которого мы могли установить связь с радилстанцией англий ской секретной службы в Гааге. Наш позывной был O-N-4. Лейтенант Колпенс вручил нам документ, в котором голландским властям предлагалось помощь подателем сего позвонмть в Гаагу по секретному телефонному номеру - по-моему, 556-331 - чтобюы защитить нас от повторения неприятных инцидентов, подобных тому, что имел место наканыне. После того, как мы решили договориться о времени и месте следующей встречи по радио, капитан Бест проводил нас до границы, которую мы вновь пересекли без всяких затруднений.
     На этот раз мы не останавливались в Дюссельдорфе, а поехали прямо в Берлин. На следующий день я сделал отчет и предложил попытаться продолжить переговоры, стобы в итоге поехать в Лондон.
     В течение следующей недели англичане трижды просили уточнить нас дату следующей встречи. Мы ежедневно связывались с ними по коду O-N-4 с помощью радиопередатчика, который работал прекрасно. Но к 6 ноября все еще не было получено директивы из Берлина, и я начал опасаться, что мы потеряем контакт с англичанами. Поэтому я решил проявить собственную инициативу. Я согласился встретиться с ними 7 ноября, и в конце концов мы договорились о рандеву в кафе неподалеку от границы в два часа дня.
     Во время этой встречи я объяснил Бесту и Стивенсу, что мой визит в Берлин затянулся, чем я предполагал, и, к сожалению, германская оппозиция еще не смогла прийти к окончательному решению. После этого я высказал предположение, что может, было бы лучше, если бы я приехал в Лондон вместе с генералом(несуществующим руководителем группы), где бы окончательное решение могло быть принятым на высшем уровне совместно с британским правительством. Британские агенты ничего против этого не имели и и сказали, что они бы могли к завтрашнему дню подготовть специальный самолет в голландском аэропорту Шифал, котрый бы доставил нас в Лондон. В итоге, мы договорились, что на следующий день я попытаюсь привезти руководителя германской оппозиции в то же место и в то же время.
     Я вернулся в Дюссельдорф, но директивы из Берлина все еще не было. Тогда я послал в Берлин срочный запрос, в котором предупредал, что в случае непринятия решительных шагов любого рода мое положение окажется несостоятельным. Я получил ответ, что Гитлер еще не принял решения, но склоняется к прекращению переговоров. Он считал, что они и так уже зашли слишком далеко. По-видимому, любое обсуждение его смещения, даже фиктивное, заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке.
     Итак, я сидел в Дюссельдорфе, чувствую себя расстроенным и беспомощным, но игра настолько захватила меня, что я решил продолжать ее. Я связался по радио с Гаагой и подтвердил свое участие в завтрашней встрече. Должен признаться, что в тот момент у меня не было ни малейшего представления, что я скажу своим английским друзьям. Я понимал, что ставлю себя в весьма рискованное положение. Если олько у них появяться хотя бы малейшие подозрения на мой счет, они легко смогут вновь арестовать меня; все это могло закончиться крайне плачевно. Я был зол на Берлин, хотя и понимал, что у них могут быть весьма веские причины для колебаний: на 14 ноября Гитлер наметил начало наступления на Запад. Возможно, главной причиной отказа от этого плана стала испортившаяся как раз в это время погода, но позднее Гитлер не отрицал, что этому могли способствовать и мои переговоры с британскими агентами.
     Я провел бессонную ночь. В моей голове беспорядочно вертелись самые разные планы.
     За завтраком я просмотрел утренние газеты. Заголовки гласили, что КорольБельгийцев и Королева Нидерландов выступили с совместным предложением о начале перговоров между воюющими сторонами. Я вздохнул с облегчением - это было решением моей проблемы. На сегодняшней встрече я просто скажу британсим агентам, что германская оппозиция решила подождать и посмотреть, как отреагируетГитлер на голландско-бельгийское предложение. Я доьавлю, что болезнь помешала руководителю оппозиции принять участие в сегодняшней встрече, но что он обязательно будет там завтра, и, вероятно, захочет отправиться в Лондон. Таков был мой план сегодняшних перговоров.
     Утром же у меня состоялся разговор с человеком, которого я выбрал на роль генрала, руководителя нашей оппозиционной группы. Он был промышленником, но в то же время имел высокое почетное звание в армии и был руководителем СС - одним словом, он превосходно подходил для этой роли.
     Днем я снова персек границу. На этот раз мне пришлось прождать в кафе три четверти часа. Я заметил, что за мной пристально наблюдает несколько человек, внешне выглядящих как безобидные обыватели; стало ясно, что англичане снова что-то заподозрили.
     Наконец они прибыли. На это раз встреча была весьма короткой, и я легко объяснил им сложившуюся ситуацию, как ипланировал сделать это утром. После моих объяснений произошедшей задержки их подозрения полностью рассеялись, и когда мы говорили друг другу "до свидания", в наши отношения вернулась теплая сердечность предыдущих встреч.
     Вечером в Дюссельдорфе мне позвонил руководитель СС. По распоряжению Берлина, он был поставлен во главе специального подразделения, которому было поручено обеспечить мой перход границы. Он сообщил, что в Берлине были очень обеспокоены моей безопасностью. Он получил приказ перекрыть весь участок границы и блокировать всю голландскую пограничную полицию в этом районе. Если бы голландцы попытались арестовать меня, ситуация бы значительно осложнилась, поскольку ему было приказано ни в коем случае не допускать, чтобы я попал в руки противника, и результатом этого мог бы стать серьезный инцидент.
     Когда я услышал это, меня охватило довльно странное чувство, особенно когда я подумал о своих планах на следующий день, и о том, что могло бы случиться, если бы мне не удалось своевременно поговорить с этим руководителем СС. Я сказал ему, что завтра, возможно, уеду вместе с британскими агентами, поскольку моей задачей было попасть в Лондон. Если я поеду с ними добровольно, я сделаю ему знак. Мы также обсудили меры, которые ему следовало принять в том случае, если бы мой отъезд с англичанами не был добровольным. Он заверил меня в том, что отобрал из состава своего подразделениясамых подходящих людей. Затем, я встретился с промышленником, который должен был ехать со мной в качестве руководителя оппозиционной группы. Мы обсудили все детали самым тщательным образом, и когда я, наконец, лег спать, было уже далеко за полночь.
     Я принял снотворное, чтобы избавить себя от новой бессонной ночи и погрузился в глубокий сон. Разбудил меня настойчивый звонок телефона. Это была прямая линия связи с Берлином. Еше не проснувшись окончательно, я нащупал трубку и нехотя проворчал в нее:"Алло." На другом конце я услышал глубокий, довольно взолнованный голос:"Что вы сказали?" "Еще ничего, - ответил я. - С кем я говорю?" В ответ прозвучало резко:"Это Рейсхфюрер СС Генрих Гимлер. Вы, наконец, пришли в себя?" Остатки сна во мне боролись с испугом, и я ответил привычным:"Да, шеф." "Слушайте внимательно, - продолжал Гиммлер. - Вам известно, что произошло?" "Нет, шеф, - сказал я, - мне ничего не известно." "Итак, этим вечером, сразу же после выступления фюрера в пивном погребке$FЕжегодно 8 ноября, в годовщину гитлеровского мюнхенсого путча 1923 г., он произносил речь в пивном погребке, где начинался путч. была предпринята попытка его убийства. Была взорвана бомба. К счастью, он покинул погребок несколькими минутами раньше. Погибло несколько старых товарищей по партии, нанесен значительный ущерб. Вне всякого сомнения, за этим стоит броитанская секретная служба. Фюрер и я узнали о случившемся уже в поезде, по дороге в Берлин. Сейчас он говорит - и это приказ - когда вы встретитесь с британскими агентами на вашем завтрашнем совещании, вы должны их немедленно арестовать и привезти в Германию. Это означает нарушение голландской границы, но фюрер говорит, что это не имеет никакого значения. Подразделение СС, которое должно охранять вас - чего вы, между почим совершенно не заслуживаете после вашего капризного и своевольного поведения - это подразделение поможет вам выполнить вашу миссию. Вы все поняли?" "Да, Рейхсфюрер. Но -" "Никаких но", - резко сказал Гиммлер. - Для вас теперь существует таолько приказ фюрера, который вы выполните. Теперь вы поняли?" Я мог лишь ответить:"Да, шеф." Я понял, что спорить в этой ситуации бессмысленно.
     Таким образом, я столкнулся с совершенно новой ситуацией и теперь должен был забыть о своих великих планах продолжить переговоры в Лондоне.
     Я немедленно разбудил командира специального подразделения СС и довел до него приказ фюрера. Он и его заместитель выразили большие сомнения по поводу плана и сказали, что выполнить его будет далеко не просто. Местность была не очень-то подходящей для проведения такой операции, к тому же в течение вот уже нескольких дней весь участок границы близ Венло был так тщательно блокирован голландской пограничной охраной и тайной полицией, что вряд ли было возможно произвести захват без стрельбы; а начать стрельбу гораздо легче, чем закончить. Наше главное преимущество заключалось в элементе внезапности. Оба эсэсовских командира считали, что если мы будем дожидаться, пока британские агенты происоединятся ко мне в кафе, и мы сядем, чтобы начать переговоры, то это будет уже слишком поздно. Действовать следовало вмомент прибытия "Бюика" Беста. Они хорошо рассмотрели машину накануне и были уверены, что сразу узнают ее. В момент прибытия англичан наши машины СС были на большой скорости прорваться через линию границы, арестовать англичан и перетащить их из их машины в нашу. Водитель эсэсовского автомобиля хорошо умел водить машину задним ходом, ему даже не требовалось разворачивать ее, а это должно было дать эсэсовцам большее пространство для веления огня. Одновременно несколько человек должны были выдвинуться справа и слева, чтобы блокировать фланги во время отхода.
     Эсэсовские командиры предложили, чтобы я не принимал никакого участия в операции, а ожидал англичан в кафе. При приближении их машины я должен был выйти на улицу, будто бы собираясь поздороваться с ними. Затем я должен был сесть в свою собственную машин и сразу же уехать.
     Этот план мне понравился, и я согласился. Однако, я попросил представить меня двенадцати членам специального подразделения: я хотел, чтобы все они меня хорошенько рассмотрели. Капитан Бест, хотя и был немного выше меня, был примерно того же телосложения, носил похожее пальто и тоже пользовался моноклем, поэтому мне хотелось быть уверенным, что не произойдет никакой ошибки.
     19