Прочитано:

88%

* * *

Весна, ты сырость рудника в висках. Мигренью руд горшок цветочный полон. Зачахли льды. Но гиацинт запах Той болью руд, которою зацвел он.

Сошелся клином свет. И этот клин Обыкновенно рвется из-под ребер, Как полы листьев лип и пелерин В лоскутья рвутся дождевою дробью.

Где ж начинаются пустые небеса, Когда, куда ни глянь, без передышки В шаги, во взгляды, в сны и в голоса Земле врываться, век стуча задвижкой!

За нею на ходу, по вечерам И по ухабам ночи волочится, Как цепь надорванная пополам, Заржавленная, древняя столица.

Она гремит, как только кандалы Греметь умеют шагом арестанта, Она гремит и под прикрытьем мглы Уходит к подгородным полустанкам. 1915

* * *

Тоска, бешеная, бешеная, Тоска в два-три прыжка Достигает оконницы, завешенной Обносками крестовика.

Тоска стекло вышибает И мокрою куницею выносится Туда, где плоскогорьем лунно-холмным Леса ночные стонут Враскачку, ртов не разжимая, Изъеденные серною луной.

Сквозь заросли татарника, ошпаренная, Задами пробирается тоска; Где дуб дуплом насупился, Здесь тот же желтый жупел все, И так же, серой улыбаясь, Луна дубам зажала рты.

Чтоб той улыбкою отсвечивая, Отмалчивались стиснутые в тысяче Про опрометчиво-запальчивую, Про облачно-заносчивую ночь. 
     - 337 -

Листы обнюхивают воздух, По ним пробегает дрожь И ноздри хвойных загвоздок Bоспаляет неба дебош. Про неба дебош только знает Редизна сквозная их, Соседний север краешком К ним, в их вертепы вхож. Bзъерошенная, крадучись, боком, Тоска в два-три прыжка Достигает, черная, наскоком Вонзенного в зенит сука. Кишмя-кишат затишьями маковки, Их целый голубой поток, Тоска всплывает плакальщицей чащ, Надо всем водружает вопль. И вот одна на свете ночь идет Бобылем по усопшим урочищам, Один на свете сук опылен Первопутком млечной ночи. Одно клеймо тоски на суку, Полнолунью клейма не снесть, И кунью лапу поднимает клеймо, Отдает полнолунью честь. Это, лапкой по воздуху водя, тоска Подалась изо всей своей мочи В ночь, к звездам и молит с последнего сука Bынуть из лапки занозу. Надеюсь, ее вынут. Тогда, в дыру Амбразуры стекольщик вставь ее, Души моей, с именем женским в миру Едко въевшуюся фотографию. 1916

Полярная швея