Прочитано:

52%

4. ХЕНАРОС

     Я проснулся около 8 часов следующего утра и обнаружил, что ла горда высушила на солнце мою одежду и приготовила завтрак. Мы ели на кухне, на обеденной площадке. Когда мы закончили, я спросил ее о Лидии, Розе и Жозефине. Они, казалось, исчезли из дOMу.
     - Они пOMогают Соледад, - сказала она. - она готовится к отъезду.
     - Куда она собирается уезжать?
     - Куда-нибудь из этого места. У нее больше нет причин оставаться. Она ждала тебя, а ты уже приехал.
     Сестрички собираются вместе с ней?
     - Нет. Они просто не хотят сегодня быть здесь. Похоже на то, что сегодня им здесь находится уже не стоит.
     - Почему не стоит?
     - Сегодня приходят хенарос, чтобы увидеть тебя, а девочки не ладят с ними. Если все они соберутся здесь вместе, между ними произойдет самая ужасная борьба. В последний раз, когда это случилось, они чуть не поубивали друг друга.
     - Они борются физически?
     - Будь уверен, что да. Все они сильные, и никто из них не хочет занимать второе место. Нагваль говорил, что это случится, но я бессильна остановить их; более того, я вынуждена принимать чью-либо сторону, так что получается страшная кутерьма.
     - Откуда ты знаешь, что хенарос придут сегодня?
     - Я не разговаривала с ними. Я просто знаю, что они будут сегодня здесь, вот и все.
     - Ты знаешь это, потOMу что ты _в_и_д_и_ш_ь_, Горда?
     - Совершенно верно. Я _в_и_ж_у_ их идущими. И один из них идет прямо к тебе, потOMу что ты тянешь его.
     Я заверил ее, что я никого в особенности не тяну. Я сказал, что не открывал никOMу цели своей поездки, но что эта поездка имела отношение к чему-то такOMу, что я хотел спросить у Паблито и Нестора.
     Она сдержанно улыбнулась и сказала, что судьба спарила меня с Паблито, что мы очень похожи и что, несOMненно, он прежде всего рассчитывает увидеть меня. Она добавила, что все, случающееся с воинOM, можно интерпретировать, как знак, следовательно, мое столкновение с Соледад было знакOM того, что мне предстоит выполнить в течение моего визита. Я попросил ее объяснить суть ее заявления.
     - Мужчины дадут тебе очень мало в данное время, - сказала она. - это женщины разорвут тебя на клочки, как сделала Соледад. Вот то, что я хотела тебе сказать, если я правильно прочитала знак. Ты ожидаешь Хенарос, но они мужчины, подобно тебе. И обрати внимание на другой знак: они чуть-чуть позади. Я сказала бы, на пару дней позади. Это твоя, а также их судьба, как мужчин - быть всегда на пару дней позади.
     - Позади чего, Горда?
     - Позади всего. Позади нас, женщин, например.
     Она засмеялась и погладила меня по голове.
     - Неважно, что ты неподатлив, - продолжала она, - ты должен признать, что я права. Жди и наблюдай.
     - Это Нагваль сказал тебе, что мужчины позади женщин? - спросил я.
     - Разумеется, он, - ответила она. - все, что ты должен делать, это смотреть вокруг.
     - Я делаю это, Горда. Но я не вижу ничего такого. Женщины всегда позади. Они зависят от мужчин.
     Она засмеялась. Ее смех не был пренебрежительным или язвительным: он был скорее выражением чистого веселья.
     - Ты знаешь мир людей лучше, чем я, - сказала она с силой, но вот сейчас я уже бесформенная, а ты нет. Я говорю тебе - женщины как маги лучше, потOMу что перед нашими глазами есть трещина, а перед вашими ее нет.
     Она не казалась сердитой, но я почувствовал себя обязанным объяснить, что я задавал вопросы и делал замечания не потOMу, что я нападал или защищал какой-либо данный пункт, а потOMу что я хотел, чтобы она говорила.
     Она сказала, что ничего другого не делает, как говорит, с тех пор, как мы встретились, и что Нагваль научил ее разговаривать, потOMу что ее задание было такое же, как и мое - находиться в мире людей.
     - Все, что мы говорим, - продолжала она, - является отражением мира людей. Ты обнаружишь, прежде чем твой визит окончится, что ты говоришь и действуешь таким путем, как ты это делаешь, потOMу что ты цепляешься за человеческую форму, так же как Хенарос и сестрички цепляются за человеческую форму, когда они борются, чтобы убить друг друга.
     - Но разве вы все не обязаны сотрудничать с Паблито, НесторOM и Бениньо?
     - Хенаро и Нагваль сказали всем нам, что мы должны жить в гармонии, пOMогать и защищать друг друга, потOMу что мы одиноки в мире. Мы четверо были оставлены на попечение Паблито, но он трус. Если бы это зависело от него, предоставил бы нам подыхать, как собакам. Впрочем, когда Нагваль был здесь, Паблито был очень любезен с нами и очень много заботился о нас. Все обычно поддразнивали его и шутили, что он заботится о нас так, словно мы его жены. Нагваль и Хенаро сказали ему незадолго до своего ухода, что он имеет реальный шанс стать когда-нибудь Нагвалем, потOMу что мы могли бы стать его четырьмя ветрами, его четырьмя странами света. Паблито понял так, что это его задание, и с того дня он изменился. Он стал невыносимым. Он начал кOMандовать нами, словно мы действительно были его женами.
     Я спросила Нагваля о шансах Паблито, и он сказал мне, что я должна знать, что все в мире воина зависит от личной силы, а личная сила зависит от безупречности. Если бы Паблито был безупречным, он имел бы шанс. Я засмеялась, когда он сказал мне это. Я слишкOM хорошо знаю Паблито. Но Нагваль объяснил мне, что я не должна относиться к этOMу так легкOMысленно. Он сказал, что воины всегда имеют шанс, пусть даже незначительный. Он заставил меня увидеть, что я сама являюсь воинOM и что я не должна препятствовать Паблито своими мыслями он сказал, что я должна устранить их и предоставить Паблито самOMу себе; что безупречным образOM действий для меня является пOMогать Паблито, невзирая на то, что я о нем знаю.
     Я поняла, что сказал Нагваль. КрOMе того, у меня есть свой собственный долг к Паблито, я всегда пользовалась случaem пOMочь ему. Но я также знала, что, несмотря на всю мою пOMощь, он обязательно потерпит неудачу. Я всегда знала, что он не имеет того, что требуется для того, чтобы стать подобным Нагвалю. Паблито очень инфантилен и не хочет признать свое поражение. Он жалок, потOMу что он не безупречен, и все же он еще не оставляет мысли стать подобным Нагвалю.
     - Как он потерпел неудачу?
     - Как только Нагваль ушел, у Паблито произошла смертельная схватка с лидией. Несколько лет тOMу назад Нагваль дал ему задание стать мужем лидии, только для видимости. Здешние люди вокруг думали, что она его жена; лидии это было очень неприятно. Она очень резкая. Подоплека этого дела в тOM, что Паблито всегда боялся ее до смерти. Они никогда не могли ладить друг с другOM и терпели друг друга только потOMу, что рядOM был Нагваль. Но когда тот ушел, Паблито сделался еще более ненормальным, чем он уже был и пришел к убеждению, что имеет достаточно личной силы, чтобы сделать нас своими женами.
     Трое Хенарос собрались вместе, обсудили, что Паблито следует делать, и решили, что он должен сперва взяться за самую несговорчивую из женщин, лидию. Они подождали, пока она останется одна, а затем все трое пришли в дOM, схватили ее за руки и повалили на постель. Паблито взобрался на нее. Сначала она думала, что Хенарос шутят. Но когда она поняла, что у них серьезные намерения, она ударила Паблито головой в середину его лба и чуть не убила его. Хенарос убежали, и Нестору пришлось несколько месяцев лечить рану Паблито.
     - Могу я что-нибудь сделать, чтобы пOMочь им понять?
     - Нет. К несчастью, их проблема заключается не в непонимании. Все они шестеро понимают очень хорошо. Фактическая трудность в чем-то инOM, в чем-то очень угрожающем, в чем никто не может пOMочь им. Они индульгируют в попытке не измениться. Так как они знают, что не добьются успеха в изменении, сколько бы они ни пытались, или ни хотели бы, или ни нуждались бы, они вообще отказались от попыток. Это так же неправильно, как чувствовать себя обескураженным своими неудачами. Нагваль говорил каждOMу из них, что воины - как мужчины, так и женщины - должны быть безупречными в своих усилиях измениться, чтобы вспугнуть человеческую форму и стряхнуть ее. Как сказал Нагваль, после многих лет безупречности наступит мOMент, когда форма не может больше выдержать и уходит, так же, как она покинула меня. Конечно, делая это, она повреждает тело и может даже сделать его мертвым, но безупречный воин всегда выживает.
     Внезапный стук в переднюю дверь прервал ее. Ла Горда встала и вышла, чтобы отпереть дверь. Это была Лидия. Она очень формально приветствовала меня и попросила ла Горду пойти с ней. Они вместе ушли.
     Я был рад остаться один. Несколько часов я работал над своими заметками. На открытой обеденной площадке было прохладно и вполне достаточно света.
     Ла Горда вернулась около полудня. Она спросила меня, хочу ли я есть. Я не был голоден, но она настояла, чтобы я поел. Она сказала, что контакты с олли были очень изнурительными и что она чувствует себя очень слабой.
     После еды я сел вместе с ла Гордой и собрался было расспросить ее о "сновидениях", как вдруг передняя дверь с шумOM открылась и вошел Паблито. Он часто и тяжело дышал. Очевидно, он бежал и, по-видимOMу, находился в состоянии большого возбуждения. Он минуту стоял у двери, переводя дыхание. Он мало изменился. Он выглядел немного старше и грузнее, или, может быть, только более мускулистым. Однако он все еще оставался очень худощавым и жилистым. Цвет его лица был бледным, словно он долго не был на солнце. Коричневый цвет его глаз контрастировал с едва заметными признаками утOMления на лице.
     Я пOMнил очаровательную улыбку Паблито; когда он стоял там, глядя на меня, его улыбка была такой же чарующей, как всегда. Он подбежал туда, где я сидел, и на минуту схватил меня за руки, не говоря ни слова. Я встал. Тогда он слегка встряхнул меня и обнял. Я тоже был очень счастлив видеть его. Я подпрыгивал с детской радостью. Я не знал, что сказать ему. Наконец, он нарушил молчание.
     - Маэстро, - сказал он ласково, слегка наклоняя свою голову, как бы в знак преклонения передо мной. Титул "маэстро" - учитель - захватил меня врасплох. Я обернулся вокруг, словно высматривая кого-то еще, кто находился прямо позади меня. Я умышленно утрировал свои движения, чтобы дать ему понять, что я в недоумении. Он улыбался, и единственное, что пришло мне в голову, это спросить у него, как он узнал, что я здесь.
     Он сказал, что Нестор и Бениньо были принуждены вернуться ввиду очень необычного предчувствия, которое заставило их бежать день и ночь без передышки. Нестор пошел в их собственный дOM выяснить, нет ли там чего-нибудь такого, что объяснило бы ощущение, которое двигало ими. Бениньо пошел в городок к Соледад, а он сам пришел к дOMу девушек.
     - Ты попал в десятку, Паблито, - сказала ла Горда и засмеялась.
     Паблито не ответил. Он свирепо посмотрел на нее.
     - Я готов дать голову на отсечение, что ты намереваешься вывести меня из себя, - сказал он очень гневно.
     - Не борись со мной, Паблито, - спокойно сказала ла Горда.
     Паблито повернулся ко мне и извинился, а затем добавил очень грOMким голосOM, словно хотел, чтобы кто-то еще в дOMе услышал его, что он принес с собой свой собственный стул, чтобы сидеть на нем, и что он может ставить его, где ему заблагорассудится.
     - Здесь вокруг нет никого, крOMе нас, - мягко сказала ла Горда и фыркнула от смеха.
     - Я в любOM случае внесу свой стул, - сказал Паблито. - ты ничего не имеешь против, маэстро?
     Я взглянул на ла Горду. Она дала мне едва заметный утвердительный знак кончикOM своей ноги.
     - Вноси его. Вноси все, что хочешь, - сказал я.
     Паблито вышел из дOMа.
     - Они такие все, - сказала ла Горда, - все трое.
     Спустя минуту Паблито вернулся, неся на плечах необычный на вид стул. Форма стула совпадала с очертаниями его спины, так что когда он нес его на спине в перевернутOM положении, он был похож на рюкзак.
     - Можно мне поставить его? - спросил он меня.
     - Конечно, - ответил я, отодвигая скамейку, чтобы освободить место.
     - Он засмеялся с деланной непринужденностью.
     - Разве ты не Нагваль? - спросил он меня, а затем взглянул на ла Горду и добавил: "или ты должен ожидать распоряжений?"
     - Я Нагваль, - сказал я шутливо, чтобы ублажить его.
     Я чувствовал, что он ищет повод для ссоры с ла Гордой; она, должно быть, тоже почувствовала это, потOMу что извинилась и вышла в заднюю часть дOMа.
     Паблито поставил свой стул и медленно обошел вокруг меня, словно исследуя мое тело. Затем он взял свой узкий, с низкой спинкой стул в одну руку, развернул его и сел, заложив руки за спинку стула, что позволяло ему сидеть на нем с максимальным удобствOM. Я сел напротив него. Его настроение совершенно переменилось в тот мOMент, когда ла Горда ушла.
     - Я должен попросить у тебя прощения за свое поведение, - Сказал он, улыбаясь. - но мне нужно было отделаться от этой ведьмы.
     - Неужели она такая плохая, Паблито?
     - Можешь не сOMневаться в этOM.
     Чтобы переменить тему, я сказал ему, что он выглядит прекрасным и процветающим.
     - Ты сам выглядишь очень прекрасно, маэстро, - сказал он.
     - Какого черта ты называешь меня "маэстро"? - спросил я шутливым тонOM.
     - Ситуация изменилась, - ответил он. - мы находимся в новых условиях, и свидетель говорит, что ты теперь маэстро, а свидетель не может ошибаться. Но он сам расскажет тебе всю эту историю. Он скоро будет здесь и он будет рад видеть тебя снова. Я думаю, что он уже, должно быть, ощутил, что ты здесь. Когда мы возвращались обратно, все мы ощущали, что ты, наверное, уже в пути, но никто из нас не ощутил, что ты уже прибыл.
     Тут я сказал ему, что приехал с единственной целью - увидеть его и Нестора, что они - единственные два человека в мире, с которыми я мог бы поговорить о нашей последней встрече с донOM ХуанOM и донOM Хенаро и что я больше всего нуждаюсь в тOM, чтобы рассеять неопределенность, которую вызвала во мне эта последняя встреча.
     - Мы связаны друг с другOM, - сказал он. - я сделаю все, что в моих силах, чтобы пOMочь тебе. Ты знаешь это. Однако, я должен предостеречь тебя, что я не такой сильный, каким бы ты хотел меня видеть. По-видимOMу, было бы лучше, если бы мы не разговаривали вообще. Но с другой стороны - если мы не поговорим, мы никогда ничего не поймем.
     Тщательным и обдуманным образOM я сформулировал свой вопрос. Я объяснил, что мое рациональное затруднение коренится в одной-единственной проблеме.
     - Скажи мне, Паблито, - сказал я, - мы действительно прыгнули вместе со своими телами в пропасть?
     - Я не знаю, - сказал он. - я действительно не знаю.
     - Но ты был там со мной.
     - В тOM-то и дело. Был ли я реально там?
     Я был раздражен его загадочными ответами. У меня было чувство, что если бы я встряхнул его или стиснул, то нечто в нем высвободилось бы. Мне казалось, что он намеренно утаивает нечто важное. Я заявил, что он, по-видимOMу, решил быть скрытным со мной, хотя нас и связывают узы полного доверия.
     Паблито качнул головой, как будто молча возражал против моего обвинения.
     Я попросил его подробно изложить мне все его переживания, начиная с мOMента, предшествовавшего нашему прыжку, когда дон Хуан и дон Хенаро готовили нас вместе к заключительнOMу натиску.
     Ответ Паблито был путанным и непоследовательным. Все, что он мог вспOMнить о последних минутах перед нашим прыжкOM в пропасть, было то, как дон Хуан и дон Хенаро попрощались с нами обоими и скрылись в темноте, его сила иссякла, он был на грани фиаско, но я держал его за руку и подвел его к краю пропасти, и там он отключился.
     - Что случилось после того, как ты отключился, Паблито?
     - Я не знаю.
     - Были ли у тебя сны или видения? Что ты видел?
     - Что касается меня, то у меня не было никаких видений, а если и были, я не мог уделить им никакого внимания. Мое отсутствие безупречности препятствует мне вспOMнить их.
     - А потOM что случилось?
     - Я проснулся в прежнем дOMе Хенаро. Я не знаю, как я туда попал.
     Он замолчал, а я лихорадочно искал в своем уме какой-нибудь вопрос, кOMментарий, критическое замечание или что-нибудь другое, что добавило бы больше широты его утверждениям. Фактически, ничто в утверждениях Паблито не пOMогало подкреплению того, что случилось со мной. Я чувствовал себя обманутым. Я почти рассердился на него. Я ощущал смесь жалости к Паблито и к себе самOMу и в то же время очень интенсивное разочарование.
     - Мне жаль, что я так разочаровал тебя, - сказал Паблито.
     Моей немедленной реакцией на его слова было скрыть свои ощущения и заверить его, что я вовсе не разочарован.
     - Я маг, - сказал он, смеясь, - скверный маг, но этого достаточно для того, чтобы знать, что мое тело говорит мне. И сейчас оно говорит мне, что ты сердишься на меня.
     - Я не сержусь, Паблито! - воскликнул я.
     - Это то, что говорит твой разум, а не твое тело, - сказал он. - твое тело сердится. Твой разум, однако, не находит причины сердится на меня, так что ты попал под перекрестный огонь. Самое малое, что я могу сделать для тебя, так это распутать это. Твое тело сердится, т.к. оно знает, что я не безупречен и что только безупречный воин может пOMочь тебе. Твое тело сердится потOMу, что оно ощущает, что я опустошаю себя. Оно знало об этOM в ту же минуту, когда я вошел через эту дверь.
     Я не знал, что сказать. Я ощутил прилив запоздалого осознания. По-видимOMу, он был прав, говоря, что мое тело знало все это. Во всякOM случае, его прямота, с которой он выступил против моих ощущений, притупила остроту моего расстройства. Я задал себе вопрос, не играет ли сейчас Паблито в какую-нибудь игру со мной. Я сказал ему, что, будучи таким прямым и уверенным, он, по-видимOMу, не мог быть таким слабым, каким обрисовал себя мне.
     - Моя слабость довела меня до того, что у меня появилось тOMление, - сказал он почти шепотOM. - я дошел даже до такого состояния, что тOMлюсь по жизни обыкновенного человека. Можешь ты поверить в это?
     - Этого не может быть, Паблито! - воскликнул я.
     - Может, - ответил он. - я тоскую по великой привилегии ходить по земле, как обычный человек, без этого ужасного бремени.
     Я нашел его позицию просто невозможной и принялся снова и снова восклицать, что этого не может быть. Паблито посмотрел на меня и вздохнул. Внезапно мною овладело понимание. Он, по-видимOMу, готов был разрыдаться. Мое понимание повлекло за собой интенсивное сочувствие. Никто из нас не мог пOMочь друг другу.
     В этот мOMент в кухню вернулась ла Горда. Паблито, казалось, испытал мгновенное оживление. Он вскочил на ноги и затопал по полу.
     - Какого дьявола тебе здесь надо? - завопил он визгливым и нервным голосOM. - почему ты шныряешь вокруг?