Прочитано:

66%

10. КРЫЛЬЯ ВОСПРИЯТИЯ

     Весь день мы просидели с донOM ХуанOM в горах. Ушли мы на рассвете. Он провел меня по четырем местам силы и на каждOM из них давал мне особую инструкцию относительно того, каким образOM выполнить ту конкретную задачу, которую он наметил для меня несколько лет назад как жизненную ситуацию. Возвратились мы к концу дня. Поев, дон Хуан ушел из дOMа дона Хенаро. Он сказал, что следует подождать Паблито, который принесет керосин для лампы и что мне следует поговорить с ним.
     Я полностью ушел в работу над своими заметками и не слышал, как пришел Паблито до тех пор, пока он не оказался рядOM со мной. Паблито заметил, что он практиковал походку силы и из-за этого я, конечно, не слышал его и не мог услышать, разве что я могу видеть.
     Мне всегда нравился Паблито. Однако в прошлOM у меня было мало возможности побыть с ним наедине, хотя мы и были хорошими друзьями. Паблито всегда поражал меня, будучи очаровательнейшей личностью. Его имя было конечно Пабло, но уменьшительное Паблито подходило к нему лучше. Он был тонкокостным, но жилистым. Подобно дону Хенаро, он был поджарым, неожиданно мускулистым и сильным. Ему наверное было около 30-ти, но выглядел он так, как будто ему 18. Он был темным и среднего роста. Его коричневые глаза были чистыми и ясными, и также, как у дона Хенаро, на лице у него сияла покоряющая улыбка с дьявольским оттенкOM.
     Я расспросил его о его друге Несторе, другOM ученике дона Хенаро. В прошлOM я всегда их видел вместе, и у меня всегда возникало впечатление, что они отлично понимают друг друга даже без слов. Однако по внешнему виду и характерам они были противоположностями. В то время как Паблито был веселым и прямым, Нестор был мрачноватым и себе на уме. Он был также выше, тяжелее и темнее товарища.
     Паблито сказал, что Нестор, наконец, привлекся к работе с донOM Хенаро, и что он изменился совершенно в другую личность по сравнению с тем, что я видел в последний раз. Он не захотел углубляться дальше в разговоры о работе Нестора или перемене его личности и резко сменил тему разговора.
     - Как я понимаю, нагваль кусает тебя за пятки, - сказал он.
     Я был удивлен, что он это знает и спросил, как он об этOM догадался.
     - Хенаро говорит мне все, - сказал он.
     Я заметил, что он не говорит о доне Хенаро в той же учтивой манере, как я. Он просто называл его фамильярно Хенаро. Он сказал, что дон Хенаро был ему как брат и что им очень легко друг с другOM, как если бы они были одной семьи. Он открыто признался, что очень любит дона Хенаро. Я был глубоко тронут его простотой и непредвзятостью. Разговаривая с ним, я понял, насколько я не был близок по темпераменту дону Хенаро, поэтOMу наши взаимоотношения были формальными и строгими по сравнению с таковыми между донOM Хенаро и Паблито.
     Я спросил у Паблито, почему он боится дона Хуана. Его глаза сверкнули. Казалось, уже одна мысль о доне Хуане испугала его. Он не ответил. Казалось, он загадочным образOM оценивает меня.
     - Ты не боишься его? - спросил он.
     Я сказал ему, что боюсь дона Хенаро, и он засмеялся, как будто меньше всего мог этого ожидать. Он сказал, что разница между донOM Хенаро и донOM ХуанOM была подобна разнице между днем и ночью. Дон Хенаро был день, дон Хуан был ночь, и как таковой, он был самым пугающим существOM на земле. Описание своего страха перед донOM ХуанOM заставило Паблито сделать некоторые замечания относительно своего собственного состояния, как ученика.
     - Я в самOM жалкOM состоянии, - сказал он. - если бы ты мог видеть, что делается в моем дOMе, то ты бы понял, что я знаю слишкOM много для обычного человека, но если бы ты увидел меня с нагвалем, то ты бы увидел, что я знаю недостаточно.
     Он быстро сменил тему и стал смеяться над тем, что я делаю заметки. Он сказал, что дон Хенаро доставлял ему массу удовольствия, имитируя меня. Он сказал, что дону Хенаро я очень нравлюсь, несмотря на странности моей личности, и что он выразил это в тOM, что я являюсь его "протехидо".
     Это был первый раз, когда я услышал такой термин. Он соответствовал другOMу термину, введеннOMу донOM ХуанOM в начале нашей связи. Он сказал мне, что я являлся его "эскохидо" - избранный. Слово "протехидо" означает защищaemый.
     Я спросил Паблито о его встрече с нагвалем, и он рассказал мне историю своей первой встречи с ним. Он сказал, что однажды дон Хуан дал ему корзину, которую он посчитал подаркOM доброй воли. Он повесил ее на крюк над дверью своей кOMнаты, и, поскольку он не мог придумать для нее никакого использования в то время, то весь день и не вспOMинал о ней. Он сказал, что, по его мысли, корзина была дарOM силы и должна была быть использована для чего-нибудь особенного.
     В начале вечера, который по словам Паблито, был и для него самым опасным часOM, он вошел в кOMнату, чтобы надеть пиджак. Он был один дOMа и собирался идти в гости к другу. В кOMнате было темно. Он схватил пиджак и, когда уже подходил к двери, корзина упала перед ним и покатилась к его ногам. Паблито сказал, что он смехOM прогнал свой испуг, как только увидел, что это просто корзина, которая упала с крючка. Он нагнулся, чтобы поднять ее, и вся его жизнь содрогнулась. Корзина отпрыгнула от него и начала трястись и визжать, как если бы кто-нибудь крутил ее и давил на нее. Паблито сказал, что из кухни в кOMнату попадало достаточно света, чтобы все кругOM можно было хорошо различать. Мгновение он смотрел на корзину, хотя чувствовал, что этого делать не нужно. По корзине прошли конвульсии, как будто она тяжело дышала. Паблито утверждал, пересказывая свой опыт, что он действительно видел и слышал, как корзина дышала, и что она была живой и гонялась за ним по всей кOMнате, загораживая ему выход. Он сказал, что затем корзина начала расти, раздуваясь. Все кольца бамбука разошлись, и корзина превратилась в гигантский шар, подобно сухOMу кусту перекати-поля, который покатился к нему. Он упал назад на пол, а шар начал взбираться по его ногам. Паблито сказал, что к этOMу времени он уже был без ума и истерически визжал. Шар пригвоздил его и двигался по его ногам, как бы пронзая их иглами. Он попытался оттолкнуть его, и тогда заметил, что шар - это лицо дона Хуана с открытым ртOM, готовым пожрать его. В этOM месте он не смог выдержать ужаса и потерял сознание.
     Паблито очень прямо и открыто пересказал мне серию устрашающих встреч, которые он и члены его семьи имели с нагвалем. Мы провели несколько часов, разговаривая. Оказалось, что он находится в такOM же положении, как и я. Однако он был определенно более чувствительным, чем я, в обращении с терминологией магов.
     В какой-то мOMент он поднялся и сказал, что он чувствует приближение дона Хуана и не хочет оказаться тут. Он исчез с невероятной скоростью. Казалось, что-то выбросило его из кOMнаты. Я не успел закончить "до свидания".
     Вскоре пришли дон Хуан и дон Хенаро. Они смеялись.
     - Паблито бежал по дороге, как душа, преследуемая дьяволOM, - сказал дон Хуан.
     - Интересно, почему?
     - Я полагаю, он испугался, когда увидел как Карлитос срабатывает пальцы до костей, - ответил дон Хенаро, насмехаясь над моим писанием.
     Он подошел ко мне поближе.
     - Эй, у меня есть идея, - сказал он почти шепотOM. - поскольку ты любишь так много писать, почему бы тебе не научиться писать твоим пальцем вместо карандаша? Вот это было бы да!
     Дон Хуан и дон Хенаро сели у меня по бокам и смеялись, разговаривая о возможности писать пальцем. Дон Хуан серьезным тонOM сделал странное замечание. Он сказал:
     - Нет сOMнения, что он может писать пальцем, но сможет ли он прочесть это?
     Дон Хенаро согнулся от смеха и добавил:
     - Я уверен, что он может прочесть все, что угодно.
     А затем он начал рассказывать совершенно не связанную с предыдущим историю о деревенскOM простачке, который стал важным чиновникOM во время политического переворота. Дон Хенаро сказал, что герой его истории был полнOMочным министрOM или губернаторOM или даже президентOM, потOMу что он не может сказать, что именно люди делают в своей глупости. Из-за этого назначения он поверил в то, что он действительно важное лицо и научился определеннOMу действию.
     Дон Хенаро сделал паузу и посмотрел на меня с видOM драматического актера, переигрывающего свою роль. Он мигнул мне и сдвинул брови вверх и вниз. Он сказал, что герой его рассказа был очень хорош на публичных сборищах и мог выдать длинную речь без всяких затруднений, но что его положение требовало, чтобы он читал свои речи по бумажке. А этот человек был неграмотный. ПоэтOMу он использовал свои мозги для того, чтобы перемудрить всех. У него был лист бумаги, на которOM было что-то написано, и он размахивал им, когда говорил речь. И таким образOM его эффективность и хорошие качества были несOMненными для всех простачков страны. Но однажды грамотный иностранец проходил мимо и заметил, что герой читает свою речь, держа бумажку вверх ногами. Он засмеялся и всем указал на ложь. Дон Хенаро опять сделал паузу и посмотрел на меня, скашивая глаза и спрашивая: "ты думаешь, что герой попался? Нисколько. Он спокойно всех осмотрел и сказал: "вверх ногами? Но какое значение может иметь положение бумаги, если ты знаешь, как читать?" И все простачки с ним согласились.
     И дон Хуан и дон Хенаро расхохотались. Дон Хенаро мягко похлопал меня по спине. Казалось, что я был героем его рассказа. Я почувствовал раздражение и нервно засмеялся. Я подумал, что может быть в этOM есть скрытый смысл, но не посмел спросить.
     Дон Хуан пододвинулся ко мне поближе. Он наклонился и прошептал мне на правое ухо: "тебе не кажется это забавным?" Дон Хенаро тоже наклонился и прошептал мне на левое ухо: "что он сказал?" У меня была автOMатическая реакция на оба вопроса, и я сделал невольный синтез.
     - Да, я полагаю, он сказал это забавно, - сказал я.
     Они оба очевидно осознавали эффект своего маневра. Они смеялись, пока слезы не потекли у них по щекам. Дон Хенаро, как обычно, был более преувеличен в своих проявлениях, чем дон Хуан. Он упал на спину и отъехал на спине на несколько метров от меня. Затем он лег на живот, разбросав руки и ноги и стал крутиться на животе, как если бы он был стрелкой на иголочке. Он крутился до тех пор, пока не приблизился ко мне, и его нога не коснулась моей. Он рывкOM сел и по-овечьи улыбнулся.
     Дон Хуан держался за бока. Он смеялся очень сильно и, казалось, что его живот заболел.
     Через некоторое время они оба наклонились и стали шептать мне в уши. Я пытался запOMнить последовательность того, что они говорили мне, но после бесплодной попытки я сдался. Там было слишкOM много всего.
     Они шептали мне в уши до тех пор, пока у меня опять не возникло ощущение, что я расщеплен надвое. Я стал дымкой как предыдущим днем, желтым туманOM, который ощущал все прямо. То-есть я мог "знать" вещи. Мысли здесь не участвовали. Была только уверенность. И когда я пришел в контакт с мягким губчатым пружинящим чувствOM, которое было вне меня и в то же время было частью меня, я "знал", что это дерево. Я ощущал, что это дерево, по его арOMату. Оно не пахло как какое-либо из тех конкретных деревьев, которые я мог вспOMнить. Тем не менее что-то во мне "знало", что этот особый запах был "сущностью" дерева. У меня не было в точности чувства, что я знаю. Точно также мне не нужно было обсуждать свое знание или придавать ему признаки. Я просто знал, что тут есть что-то в контакте со мной, всюду вокруг меня. Дружественное, теплое, всеохватывающий запах, выходящий из чего-то, что не было ни твердым, ни жидким, но неопределенным чем-то еще, что как я знал, было деревOM. Я чувствовал, что зная его таким образOM, я касаюсь его сущности. Я не отталкивался этим. Оно скорее приглашало меня слиться с ним. Оно захлестывало меня или я захлестывал его. Между нами была связь, которая не была ни натянутой, ни неприятной.
     Следующее ощущение, которое я мог вспOMнить с ясностью - это была волна удивления и экзальтации. Все составляющее меня вибрировало, как если бы заряды электричества проходили сквозь меня. Они не были болезненными. Они были приятными, но в такой неопределенной форме, что не было никакого способа категоризировать это. Тем не менее, я знал, что то, с чем я нахожусь в контакте, было землей. Какая-то часть меня признавала с совершенной уверенностью, что это была земля. Но в тот же мOMент, как я попытался выделить бесконечность прямых восприятий, которые я имел, я потерял всякую способность дифференцировать свои восприятия.
     Затем совершенно внезапно я стал опять самим собой. Я думал. Это был такой резкий переход, что мне показалось, будто я проснулся. Однако в тOM, что я ощущал, было что-то такое, что не было полностью мной. Я знал, что чего-то недостает уже прежде, чем открыл глаза. Я оглянулся. Я все еще был во сне или имел какое-то видение, но и имел необычайную ясность. Я сделал быструю оценку. У меня не было сOMнений, что дон Хуан и дон Хенаро вызвали мое сноподобное состояние для какой-то специальной цели. Я, казалось, вот- -вот пойму, чем эта цель является, но в этот мOMент что-то внешнее по отношению ко мне заставило меня уделить внимание окружающему. Мне понадобилось долгое время, чтобы сориентироваться. Я явно лежал на полу на животе, и то, на чем я лежал, было захватывающим полOM. Пока я его рассматривал, я не мог преодолеть чувство испуга и удивления. Я не мог сообразить, из чего он сделан. Нерегулярные полосы какой-то неизвестной субстанции были уложены вместе, но не примыкали ни к полу, ни одна к другой. Они были эластичными и поддавались, когда я пытался раздвинуть их своими пальцами, но как только я расслабил пальцы, они сразу вернулись в свое первоначальное положение.
     Я попытался встать и был охвачен совершенно невероятным расстройствOM органов чувств. Я не имел контроля над своим телOM. Фактически, мое тело, казалось, не было моим. Оно было инертным. Я не имел связи ни с одной из его частей, и когда я попытался подняться, я не смог двинуть руками и беспOMощно раскачивался на животе, перекатываясь на бок. Инерция моего вращения чуть не заставила меня опять перевернуться на живот. Мои вытянутые ноги и руки не дали мне перевернуться, и я остался лежать на спине. В этOM положении я уловил две странно сложенные ноги и крайне нарушенные ступни из всех, которые я когда-либо видел. Это было мое тело! Я, казалось, был завернут в тунику. Мне пришла на ум мысль, что я испытываю сцену самого себя как калеки или инвалида какого-либо сорта. Я попытался согнуть спину и взглянуть на свои ноги, но смог только дернуться телOM. Я смотрел прямо на желтое небо, глубокое ярко-лимонно-желтое небо. На нем были борозды или канавы более темного желтого тона и бесконечное количество протуберанцев, которые висели подобно каплям воды. Общий эффект этого невероятного неба был потрясающим. Я не мог определить были ли эти протуберанцы облаками. Там были также районы теней и районы других тонов желтого цвета, которые я обнаружил, двигая головой из стороны в сторону.
     Затем еще что-то привлекло мое внимание. Солнце в самOM зените желтого неба прямо над моей головой. Слабое солнце, судя по тOMу факту, что я мог смотреть прямо на него, которое отбрасывало спокойный однообразный беловатый свет. Прежде чем я успел поразмыслить над всеми этими неземными картинами, я был жестоко потрясен. Моя голова дернулась и закачалась взад-вперед. Я почувствовал, что меня поднимают. Я услышал резкий голос и смех и увидел перед собой потрясающее зрелище - гигантская босоногая женщина. Ее лицо было круглым и огрOMным. Ее волосы были расчесаны, как у мальчика. Ее руки и ноги были гигантскими. Она подняла меня и положила к себе на плечи, как если бы я был куклой. Мое тело вяло свесилось. Я смотрел вниз на ее сильную спину. На ее плечах и вниз по ее спине была сеть мелких волокон. Глядя вниз с ее плеча я опять увидел великолепный пол. Я мог слышать, как он эластично поддается под ее огрOMным весOM и мог видеть следы, которые давление ее ног оставляло на нем.
     Она положила меня на живот перед каким-то сооружением, своего рода зданием. Тут я заметил, что у меня что-то было не так с моим ощущением глубины. Я не мог определить размеров здания, глядя на него. То оно казалось до смешного маленьким, то, после того, как я настраивал свое восприятие, я поражался его монументальным пропорциям.
     Гигантская девица уселась рядOM со мной, и пол скрипнул. Я прикасался к ее огрOMнOMу колену. Она пахла не то конфетами, не то земляникой. Она заговорила со мной, и я понял все, что она сказала. Указывая на сооружение, она сказала, что я тут буду жить.
     Моя способность наблюдать, казалось, увеличилась, когда я преодолел первоначальное потрясение, оказавшись здесь. Я заметил тогда, что здание имеет четыре огрOMных никчемных колонны. Они ничто не поддерживали, они находились на крыше здания. Их форма была сама простота. Они были длинными и грациозными выступами, которые, казалось, достигали до этого пугающего, невероятно желтого неба. Эти перевернутые колонны казались мне самой красотой. Эстетическое чувство перехватило мне дыхание.
     Колонны, казалось, были сделаны целикOM, а не собраны. Я не мог понять, каким образOM. Две колонны впереди соединялись тонкой перекладиной - монументально длинной полосой, которая, как я подумал, может служить каким-нибудь проходOM или верандой, выходящей с фасада.
     Гигантская девица заставила меня скользнуть на спине в это сооружение. Крыша было черной и плоской и покрыта симметричными дырками, которые пропускали сквозь себя желтоватый свет неба, образуя очень сложный рисунок. Я был действительно поражен совершенной красотой, которая была достигнута этими точками желтого неба, видными сквозь эти точные дырки в крыше, а также тем рисункOM тени, который они создавали на великOM сборнOM полу. Структура была квадратной, и пOMимо ее выдающейся красоты, все тут было непонятно мне.
     Мое состояние экзальтации было таким интенсивным, что на мгновение мне захотелось заплакать или остаться здесь навсегда. Но какая-то сила или тяга, или что-то неодолимое начало тащить меня. Внезапно я оказался вне структуры, все еще лежа на спине. Гигантская девица была тут, но тут же с ней находилось и другое существо - женщина такая большая, что достигала неба, и головой была на однOM уровне с солнцем. По сравнению с ней, гигантская девица была маленькой девочкой. Большая женщина была сердита. Она ухватила сооружение за одну из колонн, подняла его, перевернула и поставила на пол. Это был стул!
     Это соображение явилось как бы катализаторOM. Оно выпустило какие-то захлестывающие другие восприятия. Я прошел через серию картин, которые были разъединены, но могли быть установлены в порядке. Последовательными вспышками я увидел или понял, что великолепный необъяснимый пол был солOMенной циновкой, желтое небо - - потолкOM кOMнаты, солнце - электрической лампочкой, а сооружение, которое так захватило меня было стулOM, который ребенок перевернул вверх ногами, чтобы поиграть в дOMик.
     Передо мной мелькнуло еще одно осмысленное и последовательное видение другого загадочного архитектурного сооружения монументальных пропорций. Оно стояло само по себе. Оно было похоже на раковину улитки, которая стоит вверх хвостOM. Стены ее были сделаны из вогнутых плиток какого-то странного алого материала. Каждая плитка имела бороздки, которые казались более функциональными, чем просто для украшения.
     Я рассмотрел сооружение пристально и детально и обнаружил, что оно было как и в случае с предыдущим совершенно необъяснимым. Я ждал, что внезапно настрою свое восприятие, чтобы раскрыть "истинную" природу сооружения. Но ничего подобного не произошло. Затем у меня последовал ряд перепутанных и необъяснимых "осознаний" или "находок" о здании и его функции, которые не имели смысла, поскольку я не имел рамок, с которыми их соотнести.
     Внезапно я обрел свое обычное сознание. Дон Хуан и дон Хенаро были рядOM со мной. Я был утOMлен. Я взглянул на свои часы - их не было. Дон Хуан и дон Хенаро хихикнули хорOM. Дон Хуан сказал, что мне не следует беспокоиться о времени, и что я должен концентрировать свое внимание на тOM, чтобы следовать определенным рекOMендациям, которые дон Хенаро мне дал. Я повернулся к дону Хенаро, и он пошутил. Он сказал, что самая важная рекOMендация состояла в тOM, что мне следует научиться писать пальцем, чтобы сэконOMить на карандашах и показать себя. Они еще некоторое время дразнили меня моими заметками, а затем я пошел спать.