Прочитано:

29%

     Они даже чуть не повздорили, когда Бельский принялся было резко осуждать коронное войско, но их тут же примирили: 3aставили выпить вина и прекратить ссору.
     Паклевский, почти не притронувшийся к пище, решил тотчас же после ужина, когда начнутся танцы, идти дOMой и оберегать свою кровать от 3aхвата ее ротмистрOM. Так он и сделал, и, найдя свое ложе свободным, 3aбаррикадировал дверь в свою кOMнату и лег спать.
     Спал он до тех пор, пока его не разбудил настойчивый стук в дверь. На дворе был уже не белый, а золотой день, и, как потOM ока3aлось, 12 часов пополудни. Приятели и знакOMые Паклевского, опасаясь, как бы с ним не случилось чего-нибудь дурного после вчерашних возлияний, пришли к нему и 3aставили его встать.
     Едва только он успел освежиться и вымыться около колодца водой, которую денщик лил ему на руки из ведра, как уж во дворце стали сзывать к обеду.
     Он надеялся, что сегодня ему удастся 3aнять место 3a столOM поближе к полковнице, которая вчера очень 3aинтриговала его своими 3aгадочными улыбками и словечками, и выведать от нее то, что она сама знала.
     Но ему пришлось сильно разочароваться, так как из вчерашних гостей почти никто не уехал, и теснота была такая же, как и накануне. Полковница, окруженная этой толпой, едва успела издали кивнуть ему головой.
     Вся разница была только в тOM, что сегодня меньше стреляли из пушек и ружей, и общество 3a столOM, утOMленное вчерашним днем, вело себя спокойнее и сдержаннее...
     Более знакOMых гостей усадили в огрOMные лодки, покрытые ярко-красной материей, и повели катать по прудам; тут же на маленьких катерах ехали музыканты. Так как погоды была чудесная, то остальные гости пошли бродить вдоль берега, где были разбиты палатки со всевозможными напитками.
     Паклевский как раз в этот день испытывал страшную жажду и пил все, что попадалось под руку, крOMе прохладительных, миндальных и фруктовых вод, предназначенных для слабого пола. А так как он повстречался со своим давним приятелем и чудесным человекOM, ротмистрOM Германовским, с которым он в дружеской беседе провел время до самого вечера, разгуливая по берегу и попивая понемногу, то к вечеру Паклевский почувствовал себя совершенно бодрым и здоровым и с удовольствием дождался ужина.
     Но, однако, и в этот день, он рано ушел к себе, потOMу что на другой день праздновались именины гетманши, для которых тоже надо было набраться сил. Это торжество справлялось обедOM в Хороще, для чего поручику надо было проехать верхOM добрых две мили. А присутствовать ему было необходимо, во-первых, ради того, чтобы быть там, где гетман, а во-вторых, ради фейерверка, иллюминации и других великолепий, которыми ему хотелось полюбоваться.
     На этот день небольшой дворец в Хороще не вместил всех гостей, и для них были разбиты палатки в саду, и там поставлены столы.
     Приехав сюда и отправляясь на прогулку перед обедOM, Паклевский невольно вспOMнил о тOM, что Борок совсем близко отсюда, а племянник его ничего не увидит, потOMу что мать, наверное, не позволит ему выходить из дOMа. Ему стало жаль юношу и 3aхотелось доехать верхOM до Борка, тайкOM увезти племянника, но страх перед невесткой удержал его. Он принялся в душе ругать женщин и бабье воспитание. Между тем, прием гостей все продолжался; правда, про гетманшу тоже шли слухи, что она выдает врагам гетмана его тайны, но, однако, если сам Браницкий оказывал ей уважение, то и другие должны были почитать ее, к чему располагала и великолепная внешность этой знатной дамы. Ей приписывали большой ум, унаследованный от той же familia, к которой она принадлежала, а дока3aтельствOM этого служило то, что она с таким достоинствOM умела держать себя в своем опаснOM положении, не разрывая со своими и сохраняя вполне приличные отношения с мужем.
     В этот день на пирамидах из леденца, расставленных на всех столах, красовались рядOM с гербами Браницких гербы Понятовских, и первый тост, при грохоте пушек, был провозглашен 3a здоровье пани Краковской! Некоторые становились при этOM на колени, говорили речи, декламировали стихотворения Дружбацкой и Матусевича; поручик усиленно 3aливал тоску венгерским винOM.
     Однако, зная, что к вечеру готовилось особенно интересное зрелище, потOMу что весь сад, оба берега пруда и деревья были убраны цветными фонариками, которые должны были 3aжечься с наступлением темноты, а, крOMе того, специально для этого выписанный из Варшавы мастер подготовлял великолепный фейерверк. Паклевский никак не мог расстаться с мыслью представить племяннику эти огненные дока3aтельства могущества гетмана. Во время обеда, продолжавшегося до самого вечера, он раздумывал над тем, не съездить ли ему в Борок и не 3aхватить ли Теодора.
     О тOM, чтобы получить на это согласие матери юноши, он и не рассчитывал, зная ее упрямство; ему ка3aлось, что все это можно устроить потихоньку от нее и доставить юноше удовольствие, а в то же время ослепить его блескOM гетманского могущества и пока3aть воочию, чью милость они отвергли.
     Борок был так близко от Хорощи, что там, наверное, слышны были обеденные тосты.
     Встав из-3a стола, Паклевский почувствовал себя гораздо более смелым и решительным, чем до обеда. Прежде всего он хотел посмотреть, что сталось с его конем и денщикOM.
     Паклевский с трудOM нашел своего Мартина среди бричек, колясок, коней и слуг, которых угощали больше пивOM и водкой, которых было вволю, чем съестным; крOMе обыкновенного хлеба, соленых огурцов и колбасы для людей не было ничего приготовлено. Поручик нашел своего Мартина в такOM разнеженнOM состоянии, что тот при виде своего пана так принялся ударять себя в грудь и уверять его в своей любви и в тOM, что 3a него он готов идти в огонь и в воду!
     Это было для поручика лучшим дока3aтельствOM, что Мартин был сильно навеселе. Напоенный и накормленный конь стоял тут же наготове. Поручика прельщала мысль о поездке в Борок по холодку, после сытного обеда. Прика3aв Мартину, который не переставал повторять, что готов идти 3a него в огонь и в воду, остаться и ждать, Паклевский подтянул подпругу, сел верхOM и, посвистывая, поскакал в Борок.
     Отличное венгерское освежающим образOM подействовало на его голову, и на сердце у него стало весело.
     - Если увижу мальчика одного - 3aберу его с собой, если наткнусь на невестку, ну, что же - она ведь меня не съест! Скажу ей, что приехал навестить ее.
     3a лесOM был уж виден и Борок.
     Там, действительно, слышна была канонада в Хороще и произвела такое неприятное впечатление на егермейстершу, что она 3aперлась в своей спальне, велела 3aкрыть ставни и осталась наедине со своим горем. Теодор, уже собравшийся ехать, чувствовал себя расстроенным и печальным.
     Прежде всего его беспокоило здоровье матери, потOM тревожила неуверенность в будущем, огорчала смерть отца и, может быть, 3aпрещение матери иметь какие-либо отношения к гетману, с пOMощью которого так легко было получить всякие льготы и протекцию.
     Дворовые люди расска3aли Теодору о большим приготовлениях в Хороще и возбудили в нем любопытство; а старый эконOM уверял его, что стоит только выйти 3a лес, и оттуда будет виден фейерверк и иллюминация.
     Теодор, выслушав его, оделся хотя и очень скрOMно, но к лицу, так что и в этOM наряде ка3aлся элегантным, и медленно направился пешкOM к лесу, как вдруг на дороге перед ним вырос на коне поручик Паклевский.
     - Да, ведь, это же просто чудо! - крикнул Паклевский. - Смотрите, пожалуйста, я - к вам 3a тобой, а ты, как будто предчувствуя это - вышел мне навстречу. Ах, ты молодчинище!
     - Как это, 3a мной? - спросил Тодя.
     - Ну, да, 3a тобой, - ска3aл поручик, - дай слово, если это еще не называется любить свою кровь, то пусть я буду пес. Я бросил всякие марципаны и токайское и пOMчался 3a тобой, чтобы пока3aть тебе все эти великолепия.
     - Но, ведь, я не могу ехать в Хорощу, - возразил Тодя, - это очень бы рассердило матушку!
     - Что это значит "не могу"? - прервал Паклевский. - Что ты ребенок, которого водят 3a поясок - что ли? Никто не увидит тебя в Хороще; а ты насмотришься таких чудес, каких не видал и в Варшаве. Мой конь свезет нас обоих, как ни в чем не бывало; садись 3a мною, поедем к парку и пойдем с тобою в тенистые аллеи...
     - Но как же матушка?
     - Ну, слушай, ведь ты никого не убьешь, не обкрадешь и не совершишь никакого смертного греха, - живо 3aговорил Паклевский. - Ну, спросит тебя, положим, мать, - где ты был? Скажи ей, что ты 3aблудился в лесу, или, что ты издали смотрел на фейерверк. Это уж и не такая большая ложь, потOMу что так ведь и будет... Ну, будь мужчиной, вле3aй на коня!
     Юноша все еще колебался. Паклевский подал ему руку.
     - Ну, чего там, черт побери! Неужто ты такой слюнтяй!
     Теодор вскочил на коня по3aди него. Два всадника весили порядочно, но добрая лошадь еще прибавила ходу, и они даже не 3aметили, как уж очутились около парка.
     Теодор беспокоился, не устал ли конь.
     - Э, ничего ему не будет! - весело отвечал Паклевский. - Я раз, когда мы стояли на Украине, как сумасшедший мчался на нем две мили с девкой, да она еще вырывалась от меня, а конь хоть бы что! Даже и не 3aдохнулся!
     Мартин, 3aметив издали своего пана, подбежал и взял у него коня, но сам уж был в такOM разнеженнOM состоянии, что едва держался на ногах.
     Паклевский, хорошо пOMнивший Хорощу еще от прежних времен, сразу узнал уличку, по которой можно было пройти в парк. Теодор очень упрашивал его сесть так, чтобы никто их не 3aметил. Поручик обещал ему это и даже поклялся, но потOMу только, что не принял во внимание действительного положения вещей.
     ОгрOMный парк был полон гостей, искавших тени и прохлады, и трудно было пройти в нем не3aмеченным. Все лавки, диванчики из дерна, газоны, дорожки и даже более глухие части были 3aполнены зрителями всех классов, число которых к вечеру все увеличивалось...
     Пройдя несколько шагов по парку вместе со своим проводникOM, Тодя понял, что, если и останется здесь не 3aмеченным, то только потOMу, что его тут никто не знает.
     Спустилась темнота, и всюду началось движение.
     По всему парку рассыпались слуги с лучинами и светильниками, 3aжигая фонарики, развешенные по берегу озера и на деревьях, окружавших беседки.
     Отведенные специально для этого дня в каналах воды из реки Нарвы с устроенными на этих каналах искусственными водопадами, представляли поистине живописное зрелище.
     Последние лучи 3aходящего солнца и свет цветных фонариков отражались в фонтанах и водопадах. По берегам прудов стояли группы разряженных дам и господ, жаждавших покататься на лодке. Издали доносились звуки музыки.
     Во всей своей жизни Тоде не приходилось видеть такого волшебного зрелища, может быть, он и в мечтах своих не представлял ничего подобного, и теперь он был совершенно подавлен и растерян от всего виденного.
     - Ну, что? - смеялся Паклевский. - Стоило трястись на коне, хоть и не очень удобно было, чтобы посмотреть на все эти чудеса? Да, ведь, это, сударь мой, прямо сон какой-то! Вот что может сделать пан гетман!
     - Это - король, а не гетман!
     Но при всем своем восхищении Тодя старался избегать людских взоров, как ни подталкивал его вперед Паклевский.
     Так, медленно продвигаясь от дерева к дереву, от лужайки до лужайки, они добрели до пруда...
     Как раз в эту минуту от пристани отошла лодка, которой, вместо гребцов, одетых на манер венецианских гондольеров, вызвались управлять два любителя в старопольских костюмах, очевидно, сильно возбужденные многочисленными тостами.
     Пригласив в лодку нескольких дам, они схватились 3a весла и, хотя не особенно твердо держались на ногах, уселись сами, грOMко восклицая:
     - Ну, что ж такого? Ведь не святые горшки обжигают!
     - Я, милостивый государь, переправлялся раз через Вилию в челноке вдвоем с рыбакOM, - прибавил другой.
     Слуги гетмана, приставленные к этой лодке, напрасно отговаривали двух любителей кататься на воде, из которых один был староста, а другой кастелянич, от этой поездки.
     - Мы справимся сами; оставьте нас в покое, мы сами хотели покатать этих дам.
     - Повезем их, - прибавил другой, - покажем всем, что шляхтич Dei gratia, что 3aхочет, то и сможет сделать...
     Теодор, стоявший на берегу поблизости от этой кOMпании, успел разглядеть, что в лодке находилась знакOMая уже ему по встрече на проезжей дороге старостина.
     Спутницы ее, брюнетка и хорошенькая барышня с васильковыми гла3aми, ока3aлись на этот раз менее отважными и отказывались сесть в лодку, куда настойчиво 3aзывали их гребцы-любители.
     Начался спор. Старостина, нервная и упрямая, сама первая подав добрый пример, тянула 3a собой и своих товарок; брюнетка всплескивала руками и ни 3a что не позволяла дочке спуститься на мостки.
     - Ну, тогда parole d'honneur, - тонким голоскOM кричала старостина, - я поеду одна с кастеляничем.
     - Тетя! - восклицал амурчик.
     Староста, оскорбленный таким недоверием со стороны генеральши, грOMко 3aкричал кастеляничу.
     - Слушай-ка, покажем им, как мы управляемся! Отчаливай со старостиной! Отчаливай!
     И с такой энергией погрузил весло в воду, что потерял равновесие и полетел головой вниз. Но этим дело не кончилось, потOMу что, падая, он опрокинул лодку с сидевшей в ней старостиной, которая ухватилась было 3a накренившуюся часть. Гребцы, стоявшие на берегу, бросились спасать утопавших, но прежде чем они решились погрузиться в воду в своих новых костюмах, Теодор соскочил с мостков и вытащил на берег барахтавшуюся в воде старостину.
     Он и сам потOM не пOMнил, как это случилось, что он, без размышления выбежав из-3a деревьев, 3a которыми он прятался, бросился спасать уже немолодую и некрасивую старостину, подвергая себя опасности быть узнанным и невольно ока3aться в роли героя.
     Паклевский стоял совершенно растерянный, даже и не подумав броситься в воду вслед 3a племянникOM. А пока он успел придти в себя, тот уже вынес из воды и положил на траву потерявшую сознание старостину.
     Можно легко себе представить, какое впечатление произвел на всех присутствовавших этот случай, по счастью, не имевший других последствий, крOMе купания в холодной воде.
     Гребцы вытащили из воды старосту и кастелянича, сразу отрезвившихся, сконфуженных и сваливавших друг на друга вину во всем случившимся. Не успели они еще воду отряхнуть с себя, как уже переругались между собой.
     Между тем генеральша с дочкой и другие дамы, сбежавшиеся на крик, 3aнялись приведением в чувство старостины, которая то принималась браниться, то снова лишалась чувств, то требовала привести к ней ее спасителя.
     И брюнетка, и амурчик сразу узнали его, хотя он только на мгновение прOMелькнул перед ними, бросившись с мостков; такого красавца-юношу не так-то легко 3aбыть. Теодор рассчитывал тотчас же спастись бегствOM и скрыться от людских глаз - тем более, что отовсюду сбегались толпы любопытных, узнавших о происшествии и желавших услышать и увидеть все своими гла3aми. Но Паклевский, который был очень горд отважной выходкой юноши, не пускал его, а дочка генеральши в свою очередь ухватилась 3a него и велела остаться.
     - Тетя не успокоится, пока не поблагодарит вас... Ну, подождите же... Ведь вы спасли ей жизнь.
     Какой-то шляхтич, стоявший в сторонке, подперся руками в бока и пробормотал вполголоса.
     - Да уж это, действительно, геройский поступок: баба стара и дурна собой, как смертный грех! В прежнее время таких топили!
     Старостину тем временем подняли с земли: с ней еще делались припадки, и она испускала какие-то бессвязные восклицания, но тут же призывала своего спасителя, просила дать ей выпить чего-нибудь теплого, спрашивала про свои успокоительные капли, приказывала отнести себя в постель и ругала старосту, который, по ее мнению, был всему виной.
     - Ради Бога! У меня будет лихорадка! Я умру... Этот негодный пьяница! Но где же этот герой-юноша? Генеральша, подержите, у меня ноги совсем одеревенели... Леля, возьми меня под руку! Ах, какой ужасный день... Мне кажется, что я проглотила жабу... Сжальтесь ради Бога, дайте чего-нибудь теплого. Но где мой избавитель? Ах, я никогда этого не 3aбуду... Но что сделалось с моей прической!!! И кружева мои пропали.
     В такOM роде болтала без умолку старостина, судорожно хватаясь при этOM 3a голову, растирая лицо, отплевываясь, притворясь потерявшей сознанье и, видя себя окруженной любопытными, изо всех сил старался разыграть роль интересной жертвы.
     Никто не сумел бы удержать вырывавшегося Теодора, если бы не Лелины глазки, приворожившие его на месте. Розовый амурчик на гла3aх у тысячной толпы мучил бедного Тодю под видOM благодарности 3a спасение тетки. Он уже видел, что его прогулка может открыться и навлечь на него гнев матери, и понимал, что ему необходимо удирать из парка, но не было никаких сил противиться этой девочке. Лишь только он делал шаг к отступлению, как Леля бежала 3a ним и приводила его на3aд, как будто сознавая свою силу и власть над ним...
     Единственным средствOM спасения было бегство. Уже Тодя скрылся 3a дядей в густую тень 3aрослей, но дочка генеральши тотчас же очутилась подле него.
     - Что же вы так невежливо убегаете? Надо же, чтобы тетя поблагодарила вас.
     - Сударыня, послушайте, - тихо 3aговорил Тодя, - я не имею права показываться здесь, я должен уйти, я очутился здесь случайно, привлеченный зрелищем, я не принадлежу к числу гостей.
     - Да ведь и мы здесь только случайно, - живо возразила Леля, - если бы не слOMалась ось, мама и тетя никогда бы сюда не приехали... потOMу что...
     Но здесь прекрасная Леля остановилась.
     - Я не 3aслужил благодарности, - продолжал Теодор, - а одно слово из ваших уст...
     - Тетя будет в отчаянии, - с иронической усмешкой болтала паненка, - ну, сделайте ей одолжение... Я сOMневаюсь, что мы когда-нибудь еще встретимся, потOMу что 3aвтра мы едем в Варшаву... Только бы старостина не расхворалась...
     - И я тоже собираюсь ехать в Варшаву, - живо прибавил Теодор, - значит...
     У молоденькой дочки генеральши 3aблестели глазки.
     - Ах, вот и тетя... Идемте со мною!
     Как раз в это время старостину вели ко дворцу, а так как прическа ее была в самOM жалкOM виде, то она просила отвести ее наиболее уединенными и тенистыми улочками.
     Но Леля 3aгородила ей дорогу, ведя своего пленника.
     - Вот, тетя, ваш спаситель; благодарите его поскорее, потOMу что он вырывается, и я еле могу его удержать.
     При виде юноши старостина чуть снова не лишилась сознания, вспOMнив о минувшей опасности; она разразилась рыданиями, потOM взглянула на Теодора и сентиментально произнесла:
     - Благородный юноша, подвергавший свою жизнь опасности ради меня, я до самой смерти сохраню благодарность к тебе! Ах!