Прочитано:

64%

20

     Было воскресное утро. Я и донья Мерседес сидели на площади и ожидали выхода Канделярии из церкви. Часом раньше у меня была последняя встреча с Эфраином Сандовалем.
     На соседней скамье сидел прилично одетый достойный старичок. Он громко читал газету из каракаса, причем читал таким серьезным голосом и так увлеченно, что даже не замечал улыбок людей вокруг него.
     На другой стороне улицы из бара, уже открытого в это время, вышел растрепанный пожилой мужчина. Он надел свою шляпу и, положив бутылку в пластиковый пакет, хрипя и кашляя, пошел вниз по улице.
     С необъяснимым чувством печали я взглянула на донью Мерседес. Она надела темные очки, и я не могла видеть выражения ее глаз. Она сложила свои руки на груди, обнимая себя, словно замерзнув на холодном ветру.
     Я пыталась рассказать ей, как я понимаю теперь истории, которые успела услышать, а она внимательно слушала.
     - Ты показываешь мне различные способы манипуляции той силой, которую Флоринда называла намерением, - сказала я.
     - Привести ее в движение - это не то же самое, что манипулировать ею, - поправила она меня, по-прежнему обнимая себя. - я пыталась сделать большее. Как я уже говорила, я подставляю тебя время от времени в тень этих людей, так, чтобы ты чувствовала движение колеса случая. Без этого чувства все сделанное тобой окажется ерундой. Ты будешь переходить от человека к человеку, выслушивая их рассказы; на миг ты окажешься в их тени.
     - Как в случае Эфраина Сандоваля? Он, конечно, ничего не делал для того, чтобы с ним случилась подобная перемена. Но зачем мне надо было быть в его тени? - спросила я.
     - Как колесо случая передвинулось для него? Он не двигал его сам, и все же его жизнь изменилась. Я хочу, чтобы ты почувствовала это изменение, почувствовала это движение колеса.
     Я уже напоминала тебе, что это призрак, дух Ганса Герцога передвинул колесо для него. Так же как Виктор Джулио в момент смерти повернул колесо случая, погубив жизнь Октавио Канту. Ганс Герцог передвинул это колесо после своей смерти и обогатил жизнь Эфраина Сандоваля.
     Донья Мерседес сняла очки и посмотрела мне в глаза. Затем раскрыла рот, собираясь что-то добавить, но вместо этого улыбнулась и встала со скамьи. - месса скоро закончится, - сказала она. - встретим Канделярию у церковных дверей.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

21

     - Музия, ты здесь? - шепнула Мерседес Перальта, бесшумно открывая дверь в мою комнату. В слабом свете настольной лампы она выглядела настоящей ведьмой. Ее наряд состоял из длинного черного платья и широкополой фетровой шляпы, которая скрывала половину ее лица.
     Не включай свет, - сказала она, увидев, что я потянулась к выключателю. - не выношу резкого света. - она села на мою постель. Ее брови были задумчиво нахмурены, руки бесконтрольно разглаживали морщинки на моем одеяле. Она пристально взглянула мне в лицо долгим немигающим взором.
     Я застенчиво провела пальцами по своим щекам и подбородку, стараясь понять, что же здесь не так.
     Хихикая, она отвернулась к книжному столику и начала аккуратно складывать мои тощие блокноты. - прямо сейчас мне нужно уезжать в Чуао, - наконец сказала она, ее голос был тревожным.
     - В Чуао? - спросила я. - в этот час? - увидев ее решительный кивок, я добавила: - мы застрянем в грязи, если пойдет дождь. - деревня Чуао находилась на побережье по крайней мере в часе езды от Курмины.
     - Дождь будет, - небрежно произнесла она. - но в твоем джипе мы не застрянем. - она села, сгорбившись, на ночной столик и закусила нижнюю губу, раздумывая над тем, что еще сказать. - я должна быть там сегодня вечером перед полночью, - произнесла она тоном, который выдавал скорее срочность, чем желание. - я еду за некоторыми растениями, которые надо срывать только этой ночью.
     - Сейчас одиннадцатый час, - сказала я, указывая на светящийся циферблат своих часов. - мы не успеем к полночи.
     Улыбаясь, донья Мерседес достала мои джинсы и рубашку, висевшую в изголовье моей кровати. - мы заставим твои часы остановиться. - слабая улыбка осветила ее лицо; ее глаза доверчиво и нетерпеливо смотрели на меня. - ты сделаешь это для меня, не так ли?
     Когда мы выехали из города, по джипу забарабанили крупные капли дождя. За секунду дождь превратился в сплошную стену, плотную и темную. Я сбавила ход, не в состоянии разглядеть дорогу. Меня раздражал скрип "дворников", очищавших стекло, которое тут же заливало снова. Деревья по сторонам дороги смутно маячили то рядом с нами, то выше нас, создавая впечатление того, что мы проезжaem через туннель. Лишь прерывистый одинокий лай собаки указывал на то, что мы проехали мимо какой-то хижины.
     Ливень окончился так же резко, как и начался, но небо оставалось пасмурным. Облака нависали гнетуще низко. Я не сводила глаз с ветрового стекла, увертываясь от лягушек, которые, ослепнув от света фар, прыгали через дорогу.
     Стоило нам свернуть на дорогу, ведущую к побережью, и облака исчезли как по мановению волшебной палочки. Луна сияла ярко и таинственно над плоской равниной, где бриз мягко раскачивал редкие деревья. Их листва отливала серебром в нереальном свете.
     Я остановилась на середине перекрестка и вылезла из джипа. Воздух, теплый и влажный, пахнул горами и морем.
     - Почему ты остановилась здесь, Музия? - спросила Мерседес Перальта, ее голос наполняло изумление. Она вышла из машины и остановилась передо мной.
     - Я ведьма, - объяснила я, глядя ей в глаза. Я знала, что если расскажу ей о моем простом желании размять ноги, она не поверит мне. - я родилась в местечке, похожем на это, - продолжала я, - где-то между горами и морем.
     Мерседес Перальта хмуро оглядела меня, а потом в ее глазах заблестел юмористический, восторженный огонек. Неудержимо расхохотавшись, она села на мокрую землю и потянула меня за собой. - возможно, ты не родилась, как все нормальные люди, может быть куриоза потеряла тебя на своем пути через небо, - сказала она.
     - Что такое куриоза? - спросила я.
     Она ободряюще посмотрела на меня и объяснила, что куриозы - это ведьмы, которые совершенно не интересуются явными аспектами колдовства: символическими вещами, ритуалами и заклятиями. - куриозы, - прошептала она, - это существа, озабоченные вещами вечными. Они, как пауки, плетут тонкие невидимые нити между известным и неизвестным. - она сняла свою шляпу и легла на спину, расположив свою голову точно на середине перекрестка так, чтобы она указывала на север. - ложись, Музия, - произнесла она, протягивая руки на восток и запад. - макушка твоей головы должна касаться моей, а твои руки и ноги пусть будут в такой же позе, как и у меня.
     Лежать голова к голове на перекрестке было неудобно. У меня было ощущение, что наши скальпы, хотя и разделенные волосами, сплавились вместе. Я повернула свою голову в сторону и к своему великому удивлению заметила, насколько длиннее ее руки, чем мои. По-видимому, осознав мое открытие, донья Мерседес подвинула свои руки ближе к моим.
     - Если кто-нибудь увидит нас, то подумает, что мы сошли с ума, - сказала я.
     - Возможно, - согласилась она. - однако, если найдутся люди, которые обычно прогуливаются по этому перекрестку в это время ночи, они убегут прочь в ужасе, думая, что увидели двух куриоз, готовых к полету.
     Мы молчали некоторое время, а когда я спросила ее о полете куриоз, она заговорила снова.
     - Что заставило меня так заинтересоваться, почему ты остановилась на перекрестке? Есть люди, готовые присягнуть, что видели куриозу, лежавшую голой на этом самом месте. Они говорят, что у нее появились крылья, выросшие из спины. Они видели, как ее тело стало стало просвечиваться белизной, когда она взлетела в небо.
     - Я видела, как твое тело стало прозрачным на сеансе Сандоваля, - сказала я.
     - Конечно, ты видела это, - ответила она с веселым пренебрежением. - я сделала это для того, чтобы ты поняла, что ты никогда не будешь целительницей. Ты медиум и возможно даже ведьма, но учти - не целительница. Я знаю это, так как я сама - ведьма.
     - Чем ведьма отличается от других? - спросила я между приступами смеха. Я не хотела воспринимать ее серьезно.
     - Ведьмы - это существа, которые не только способны видеть колесо случая, - ответила она, - но способны создавать свое собственное звено. Что ты скажешь, если в этот миг мы отправимся в полет, связанные друг с другом головами?
     На секунду или две у меня было ужаснейшее восприятие. Затем чувство полного безразличия овладело мной.
     - Повторяй любое из заклинаний, которым тебя научил дух моего предка, - приказала она. - я буду повторять его с тобой.
     Наши голоса слились в единый гармоничный звук, который наполнил пространство вокруг, окутывая нас гигантским коконом. Слова выстраивались в ряд непрерывной линией, унося нас все выше и выше. Я видела, как облака двинулись на меня. Мы начали вращаться, словно колесо, пока все вокруг нас не стало черным.

     Кто-то энергично тормошил меня. Я проснулась от неожиданного толчка. Сидя за рулем джипа, я вела машину! Это потрясло меня. Я никак не могла вспомнить, как и когда я вернулась в машину.
     - Не спи, - пробурчала донья Мерседес. - мы же можем так разбиться и умереть, как две дуры.
     Я нажала на тормоза и выключила зажигание. Мысль о том, что я спала и управляла машиной, заставила меня задрожать от страха.
     - Куда мы едем? - мой голос прозвучал на октаву ниже.
     Она улыбнулась и сделала жест полного отчаяния, поднимая брови. - ты слишком быстро устаешь, Музия. Ты слишком маленькая. Но я думаю, что это твоя лучшая черта. Если бы ты была больше, ты была бы невыносимой.
     Я настаивала на том, чтобы она назвала мне место назначения. Мне хотелось знать, где оно находится, чтобы ощутить чувство направления.
     - Мы едем на встречу с Леоном Чирино и другими коллегами, - сообщила она. - трогай. Я покажу тебе, куда надо ехать.
     Я завела джип и ехала некоторое время в молчании. Мне все еще хотелось спать.
     - Леон Чирино медиум или целитель? - наконец спросила я.
     Она тихо засмеялась, но ничего не ответила. - почему ты думаешь об этом? - спросила она после долгого молчания.
     - В нем есть что-то совершенно необъяснимое, - ответила я. - он напоминает мне тебя.
     - И даже сейчас? - насмешливо спросила она, и вдруг совершенно серьезным голосом признала, что Леон Чирино и медиум и ясновидец.
     Уйдя в раздумья, я прослушала ее указание и вздрогнула, указывая на высокое дерево букаре: - ты проехала мимо! Дай задний ход. - затем она улыбнулась и добавила: - останови здесь! Мы немного пройдемся.
     Дерево отмечало въезд на узкую дорожку. Земля была усыпана мелкими цветами. Я знала, что они красного цвета, но при лунном свете цветы казались черными. Букаре почти никогда не растут сами по себе. Обычно они украшают рощи, затеняя кофейные и какаовые деревья.
     Следуя узкой тропой между тонких стволов букаре, мы направились к гряде холмов, мрачно маячивших перед нами. Кругом стояла тишина, нарушaemая лишь неровным дыханием Мерседес Перальты и хрустом ветвей под нашими ногами. Тропа кончилась перед низким домиком, грязные стены которого едва держались. Крышу покрывали пальмовые листья вперемежку с оцинкованной жестью. Скат крыши доходил почти до земли, создавая широкую веранду. Окон на фасаде не было, и слабый свет проникал только через узкую дверь.
     Донья Мерседес распахнула ее настежь. Мерцание свечей и блики причудливых теней наполняли комнату, в которой почти не было мебели. Леон Чирино, сидя на стуле, смотрел на нас с удивлением и восторгом. Он вскочил, горячо обнял целительницу и подвел ее к стулу, который только что освободил.
     Потом он приветствовал меня, шутливо встряхнув мою руку. - я хочу представить тебе одного из величайших целителей нашего времени, - сказал он. - второго после доньи Мерседес.
     Прежде чем он успел что-либо добавить, кто-то крикнул: - я Августин.
     Только сейчас я заметила в углу низко опущенный гамак, а в нем небольшого мужчину. Он лежал изогнувшись, и его нога касалась земли, раскачивая гамак взад и вперед. Он не казался особенно молодым, но не был и старым. Ему было, пожалуй, лет тридцать, однако его впалые щеки и костлявое тело делали его похожим на ребенка-дистрофика. А какие у него были глаза! Голубые, на смуглом лице, они сияли ослепительной силой.
     Я неловко топталась посреди комнаты. Было что-то жуткое в неясном свете свечей, играющем нашими тенями на стенах, увешанных паутиной. Спартанская обстановка - стол, три стула, два табурета, раскладушка создавала в комнате нежилую атмосферу.
     - Ты здесь живешь? - спросила я Августина.
     - О, нет, - сказал он, приближаясь ко мне. - это мой летний дворец. - довольный своей остротой, он откинул голову назад и захохотал.
     Смущенная, я двинулась к ближайшему табурету и вскрикнула, когда что-то большое оцарапало мою лодыжку. Гнусный грязный кот глазел на меня.
     - Нет нужды кричать, садясь на стул, - сказал Августин и взял на руки костлявое животное. Стоило хозяину погладить его по голове, как он начал урчать. - он нравится тебе? Ты не хочешь его погладить?
     Я категорически замотала головой. Меня страшили не столько блохи и чесоточные голые пятна, рассыпанные по его желтоватой шкуре, как эти пронзительные желто-зеленые щелочки глаз, ни на миг не спускавшие взора с моего лица.
     - Если мы хотим отыскать растения, нам лучше выходить, - сказал Леон Чирино, помогая донье Мерседес подняться. Он отцепил старую лампу, висевшую на гвозде за дверью, зажег ее и дал нам сигнал следовать за ним.
     Низкая дверь, закрытая занавесом, вела в заднюю часть дома, которая служила кухней и кладовой. Одной стороной комната выходила на небольшой участок земли, усаженный толстыми саженцами деревьев и высоким кустарником. В свете лампы он выглядел как фруктовый сад без фруктов.
     Мы протиснулись сквозь брешь в непроходимой стене кустарника и оказались в пустынной унылой местности. Склон холма, покрытый недавно сожженной травой и обуглившимися пеньками, выглядел в лунном свете уродливо и страшно.
     Не сказав ни слова, Леон Чирино и Августин исчезли.
     - Куда они пропали? - шепнула я донье Мерседес.
     - Они впереди нас, - сказала она, неопределенно указывая в темноту.
     Тени, оживленные керосиновой лампой в руках доньи Мерседес, зигзагами проносились рядом с нами и впереди нас по тропе, ведущей в чащу. Я заметила вдали свет, он слабо мерцал сквозь кусты. Словно светлячок, он то появлялся, то исчезал. Подойдя к нему поближе, я услышала монотонное пение, смешанное с резкими звуками жужжащих насекомых и листвы, волнуемой ветром.
     Мерседес Перальта погасила лампу. Но перед тем, как исчез последний блик света, я увидела, как взметнулась в воздухе ее юбка, оседая возле осыпавшейся низкой стены, шагах в двенадцати от меня. Огонек сигары осветил ее фигуру. Из макушки ее головы исходило прозрачное мерцающее сияние. Я окликнула ее по имени, но ответа не было.
     Очарованная, я смотрела на туманное облако дыма от сигары, которое парило по кругу прямо надо мной. Дым не рассеивался, а оставался сконцентрированным над землей довольно долгое время. Что-то коснулось моей щеки. Автоматически я поднесла руку к лицу и в полном изумлении уставилась на кончики пальцев - они светились. Я испуганно бросилась к стене, где сидела донью Мерседес. Но стоило мне сделать несколько шагов, как меня перехватили Леон Чирино и Августин.
     - Куда ты, Музия? - насмешливо спросил Леон Чирино.
     - Я хотела помочь донье Мерседес собирать растения.
     Мой ответ, казалось, рассмешил их. Они тихо рассмеялись. Леон Чирино погладил меня по голове, а Августин ловко схватил меня за большой палец и сдавил его несколько раз, словно он был резиновой грушей.
     - Нам придется терпеливо ожидать здесь, - сказал он. - а сейчас с помощью этого пальца я просто закачиваю в тебя терпение.
     - Она взяла меня сюда, чтобы я помогала ей, - настаивала я.
     - Все верно, - успокоил он меня. - ты помогаешь ей, но это не относится к ее занятиям. - взяв мою руку, он повел меня к упавшему дереву. - подожди донью Мерседес здесь.
     Серебристо-зеленые и блестящие листья свисали на лоб Мерседес Перальты. Она закрепила фонарь на ветвях, присела на землю и начала сортировать растения, складывая их в отдельные кучи. Корни вербены прописывались при менструальных болях. Корни валерианы, вымоченные в роме, были идеальным средством от неврозов, раздражительности, беспокойства и кошмаров. Корни торко, настоенные в роме, излечивали от анемии и желтой лихорадки. Корни гваритото, в основном мужское средство, предназначались при затруднениях с мочевым пузырем. Розмарит и рута главным образом использовались как дезинфицирующее средство. Листья мальвы надо было прикладывать на кожу при сыпях, а артемизия, сваренная в соке сахарного тростника, успокаивала менструальные боли, убивала паразитов и уменьшала жар. Цебила излечивала астму.
     - Все эти растения растут в твоем дворе, - озадаченно сказала я. - почему ты приехала за ними сюда?
     - Хочешь, я что-то тебе расскажу, Музия? - вмешался Августин, весело улыбаясь. Он наклонил голову поближе к моей и прошептал: - эти растения выросли на трупах. - он сделал широкий жест рукой. - мы с тобой стоим посреди кладбища.
     Я встревоженно огляделась. Здесь не было ни надгробных плит, ни холмиков, которые бы указывали места погребения, хотя, впрочем, я не видела их и на других кладбищах.
     - Здесь похоронены наши предки, - сказал Августин и перекрестился. - вот в такие ночи, когда полная луна встает над могилами, рисуя белые тени в шаге от деревьев, можно услышать жалкие стоны и дребезг цепей. Это бредут мужчины, неся свои срезанные головы. Они - призраки рабов, которые, зарыв в глубокой яме сокровища своих хозяев, были обезглавлены и погребены на проклятом золоте. Не надо бояться их, - торопливо добавил Августин. - все, что им нужно, это немного рома. Если ты дашь им его, они расскажут тебе, где закопаны сокровища.
     Здесь бродят призраки монахов, которые умерли богохульствуя и сейчас жаждут исповедоваться в своих грехах, но нет никого, кто бы услышал их. Здесь есть призраки пиратов, пришедших в Чуао в поисках золота испанцев. - он тихо хохотнул и доверчиво добавил: - тут есть и одинокие призраки. Они завывают, увидев прохожего. Они самые простенькие из всех. Они не просят многого. Единственное желание этих призраков в том, чтобы кто-то рассказал о них нашему отцу.