Прочитано:

62%

     Но Антония больше не слушала ее. Хлопнув дверьми, она покинула гостиную.
     Несколько секунд Фрида Герцог смотрела на дверь, за которой исчезла ее дочь, ожидая ее возвращения. Ее глаза отяжелели от слез. Она молча отправилась в спальню.
     Сев перед туалетным столиком, она трясущимися руками сняла очки и осмотрела себя в зеркале. Надо было сделать новую завивку, подумала она, проводя пальцами по своим волосам с полосками седины. Ее глаза, окруженные темными тенями, ввалились. Ее кожа, когда-то гладкая и белая, как тонкий фарфор, неумолимо старела, разъедaemая безжалостным тропическим солнцем.
     Слезы катились по щекам. - о боже, - тихо прошептала она. - не дай мне заболеть и умереть в этой чужой стране.
     Она услышала тихий шорох за дверью; несомненно, ее подслушивала Антония. Фрида Герцог была слишком утомлена, чтобы волноваться из-за этого. Она легла на постель и забылась в полусне, убаюкивaemая нежными звуками сонаты моцарта. Мысль о том, что на рояле играет Антония, наполнила ее печальной радостью. Девочка играла всегда так прекрасно.
     Когда Фрида Герцог проснулась, было почти 4 часа. Как всегда, немного подремав, она чувствовала себя посвежевшей, настроение у нее поднялось. Она решила одеть шелковое платье в горошек и туфли, которые Антония подарила ей на рождество.
     Заходящее солнце наполняло комнату тенями. Она взглянула через балкон на ярко раскрашенные хижины на далеких холмах. В вечернем свете они казались намного ближе. Она прошла на кухню и приготовила послеобеденный поднос: кофе, сахар, сливки и тарелку маковых пирожных.
     - Антония, - ласково позвала она, садясь в одно из кресел. Прежде чем налить себе кофе, она услышала знакомую дробь каблучков. Она крикнула снова, но ответа не было. Ушла, наверное, решила Фрида Герцог, разворачивая на коленях белую льняную салфетку.
     Она посмотрела на свои золотые часы. Было около пяти. Вот-вот должен вернуться Эфраин, подумала она. Может быть, он сказал ей правду и действительно нашел новых клиентов. Она давно знала, что, несмотря на отсутствие честолюбия, он прекрасно сговаривался с людьми. Плохо, что она разрешила ему уйти. Ей давно надо было найти ему замену, а теперь, узнав планы Антонии относительно него, она не позволит ему втереться в свою семью. А может быть дочь хочет просто подразнить ее. Ну как же она могла поверить, что Антония захочет выйти замуж за этого молокососа?
     К шести часам Фрида Герцог была так обеспокоена, что позвонила секретаршам в лаборатории и владельцу магазина одежды. Авторучек им не приносили.
     Она ошарашенно посмотрела на телефон, затем выбежала на балкон и дрожащими руками нервно ощупала каждый предмет на своем рабочем столе. - он взял мою ручку! - завизжала она. Через парадную дверь она торопливо сбежала по ступенькам на улицу. Она не замечала испуганных лиц соседей, которые сплетничали на тротуарах. Она не слышала их приветствий, огибая поворот. Лишь достигнув подножия холма, она остановилась передохнуть. Проклиная себя за то, что не надела более удобную обувь, Фрида Герцог медленно поднималась по широкой грунтовой дороге, которая вела к хижинам.
     Она никогда не была в доме Эфраина, но примерно знала, где он находится. Ей приходилось слышать об опасностях этих трущоб, где чужим появляться не следовало. Даже полиция неохотно преследовала преступников, которые скрывались на этих холмах. Но это ее не пугало. Кто захочет причинить вред старой женщине? Она почувствовала себя в полной безопасности, заметив, что не все жилища были лачугами. Некоторые из них были сделаны из цементных блоков, а несколько домов имели даже два этажа.
     У нее часто захватывало дух, тогда она останавливалась, успокаивая бешенное биение сердца. Люди оглядывались на нее с любопытством. Босые, полуголые дети бросали свои игры и хихикали, когда она проходила мимо. Перед тем, как взобраться на вершину холма, она оглянулась и оглядела город внизу. Мягкий бриз овевал ее покрасневшее лицо.
     Промытый в сочном рассеянном зареве сумерек, еще дрожащем от послеобеденной жары, город никогда не казался ей более красивым. Преодолев странное и неопределенное предчувствие роковой гибели, она выискивала силуэт своего дома.
     Приветливый голос девочки рассеял ее думы. - может быть вам нужна помощь? - спросила она, рассматривая ее с любопытством. - вы что-то потеряли?
     - Я ищу дом Эфраина Сандоваля, - отозвалась Фрида Герцог. Поглощенная поисками своего дома, она и не заметила, что уже наступает ночь. - ты не можешь мне показать, где живет Эфраин? - она несколько раз повторила вопрос, но девочка наверное не понимала слов, которые говорила Фрида Герцог.
     - Ты зашла слишком далеко, - вежливо сообщил ей старик, сидевший поблизости на корточках. Слабый свет между криво сбитыми досками едва освещал его. - спустись немного и сверни налево по тропинке. Там будет желтый дом. Ты не промахнешься. Он выглядит как канарейка. - он с тревогой следил за ее нетвердыми шагами, когда она начала спускаться с холма. - шла бы ты лучше домой, - крикнул он ей вслед. - здесь полно пьяниц в это время, а они всегда готовы к ссоре.
     Но Фрида Герцог не услышала его предостережения. Оно утонуло в оглушительной брани мужчины и топота торопливых шагов. Прежде чем она успела обернуться и посмотреть, что случилось, ей нанесли резкий удар. Земля дрогнула у нее под ногами и она полетела через перила низкой стеллы. На мгновение она увидела, как острые камни внизу рванулись ей навстречу. Потом были голоса, то громкие, то тихие, а после остались лишь тишина и мрак.

     Вздрогнув, Эфраин проснулся. Ему приснился жуткий сон. Как и много раз прежде в своих снах, он вновь гулял с Гансом Герцогом. Друг торопил его взять дела в свои руки и жениться на Антонии. Вместе они смогут объехать весь мир. Эфраин засмеялся и попросил друга рассказать ему одну из своих историй об иноземных странах. Ганс Герцог отказался, говоря, что настанет день, когда Эфраин сам сможет увидеть эти страны.
     И хотя живость его снов о Гансе Герцоге стала привычной, одна деталь заставляла задуматься; это было затяжное чувство реальности, которое Эфраин не мог развеять. Он уже отказывался признавать, что его друг и хозяин умер. В конце концов он же виделся и говорил с ним каждую ночь в своих снах.
     Эфраин зажег керосиновую лампу на столе у кровати и открыл бутылку пива, стоявшую на столе. Он перелил пиво в высокий бокал и, прежде чем сделать глоток, сдул пену с ободка. Он не обратил внимания на то, что пиво было теплым.
     - Взять дела в свои руки! - повторил он, вынимая позолоченную ручку из своего ранца. Тихо смеясь от удовольствия, он отвинтил колпачок и прочертил несколько линий на своей руке.
     Неделю назад он решил взять дела в свои руки и договорился с гравером из ювелирного магазина, чтобы тот сделал ему точную копию печати, но с его именем. Эфраин не сомневался, что к нему пришла удача. Как еще он мог объяснить это пугающее совпадение: в тот день, когда он получил печать со своим именем и адресом, Фрида Герцог ошиблась, положив свою позолоченную ручку в его ранец.
     Он вылил остатки пива в свой бокал и выпил до дна маленькими глоточками. Возможно, какая-то бессознательная часть Фриды Герцог перешла к нему вместе с этой авторучкой. Ему хотелось верить в это.
     Настойчивый стук в дверь перебил его мысли.
     - Эфраин! - прокричал кто-то. - старуху-иностранку, которая искала тебя, столкнул вниз какой-то пьяница.
     - Фриду Герцог! - схватив ранец со стола, он побежал туда, где уже собралась толпа.
     - Этого не может быть, - повторял он, расталкивая людей в стороны. Она лежала на земле. Он опустился перед ней на колени. Тусклый блеск керосиновой лампы бросал на ее лицо желтоватый отблеск. Он хотел что-то сказать, но ни одно слово не вырвалось из его рта. Эфраин смотрел в ее голубые глаза. Без очков - они лежали рядом, раздавленные кем-то - ее глаза выглядели большими, внимательными, почти детскими. Складки у рта придавали ей строгий вид. Белые зубы были слегка приоткрыты. Ему почудилось, что она хочет что-то сказать.
     - Я принес авторучки, - шепнул он, успокаивая ее. Вынув шесть коробочек из ранца, он поднес их к ее лицу поближе. - я не отдал их сегодня, потому что был занят составлением нескольких заказов. У нас будут четыре новых клиента.
     Она нахмурилась еще больше. Ее губы дрогнули, шепча что-то об его увольнении с работы и об Антонии. Ее глаза стали еще больше, зрачки расширились, а затем жизнь иссякла.
     - Я работал у нее, - сказал Эфраин, ни к кому конкретно не обращаясь. - жизнь так необычна. Только этим утром она подарила мне эту прекрасную ручку, - рассказывал он, доставая из кармана позолоченную авторучку. Точно и аккуратно он приложил кончик с печатью к своему предплечью. - Эфраин Сандоваль. Канареечная хижина. Курмина, - прочитал он свое имя и адрес громким ясным голосом. - и я могу договориться с любым из вас о продаже такой же прекрасной ручки в кредит.