Прочитано:

79%

* * *

И еще размы поражены темже самым явлением. Эти мимолетные всплески не
касаются "больших вещей", больших человеческихдел, сногшибательных и сенсаци-
онных; это маленькие чудеса, и даже можно сказать, чудеса тщательно
детализированнные, как если бы ключ был именно там, в этой совсем ничтожной
повседневности, вровень с землей, какесли бына самом деле выигранная победа
в самой маленькой точке материи имела бы более серьезные последствия,чем все
путешествия наЛуну и все великие революциии людей, которые витоге ничего не
меняют.
И это новое функционирование нам действительно кажется радикально новым;
оно ни в чемне похоже на возможности назывaemые духовными или оккультными,
которые можно обрести, когда взбираешься по лестнице сознания: это не
возможность предсказать будущее, не лечение болезней, не левитация, - тысяча
и однажалких возможностей, которые никогда не спасали мир отнищеты - это не
яркие огни, предстающие на мгновениеперед человеческим взором с тем, чтобы
оставить его снова таким же, каким он был до этого - полусонным и
предрасположеннным к раку,это не короткие наложения сверху, которые
переворачиваютзаконы материии, потом, в следующий момент, снова опускают ее
в ее густое, неподатливое упрямство.
Это новое сознание, полностью новое, как молодой росток, на дереве мира,
прямаявласть от материи к материи, без вмешательствасверху,без круговорота
по нисходящей,без деформирующего посредника, без ослабляющегопути.
Истина здесь отвечает истине там мгновеннои самопроизвольно.
Это глобальное сознание, бесконечно и чрезвычайносогласованное систиной
каждойточки, каждой вещи, каждого существа, каждого момента.
Мымогли бы сказать, чтоэто божественное сознание материи, то самое,
которое когда-то бросило зерно в нашу добруюземлю и эти миллионы шальных
зерен,и эти миллионызвезд, прекрасно знающие в любой момент, все степени
своего развития до самого мельчайшего лепесточка - все согласуется, если
сообразуется с Законом. Потому что есть на самом деле только один Закон -
Закон истины.

Истина - это наивысшая сила действия.

Огонь нового мира

Hо что жетакое это новое сознание, внезапно появившееся в благодатный
1969 год нашей эволюции (остается выяснить, не было ли других благодатных
лет, исчезнувших подобломками других цивилизаций и других человеческих
циклов, достигших такого же уровня, как мы, уничтоженнных, может быть, по тем
же самым причинам, которые угрожают нам сегодня; не являемся ли мы последним
гребнем большой эволюционной волны или повторением на "энном" количестве
экземпляров попытки, которая много разимела место быть здесь или в других ми-
рах?).
Это новое сознаниене настолько уж ново, но оно стало новым для нас и оно
вошло в область практических реализаций дня, когда мы можем установить связь
с ним, можно сказать, новое отношение. Потому чтовечно, с того момента,
когда начался счет времени, здесь или в другихземлях,речь идет, может быть,
об одной и той же вечной Вещи, с которой мы устанавливaem отношения, в
зависимости отнашей степени подготовленнности.
То, что казалось далеким ибожественым дляорангутанга, уже близкои менее
божественно для нас, но божества будущего еще будут распознаваться, ихостане-
тся всегда на одного больше для воплощения. Это "всегда больше" и есть смысл
эволюции и "Бог", которого мы исповедуем в форме орангутанга, в научной или
религиозной форме, неправильнопонимается и если мы его окрестим, так от этого
ни нам, ни емухуже небудет.
Hоэто одна и та же вещь, которая все время здесь, только есть точки
разрыва внутри видов, моменты приобщения к другомусостоянию или другому
отношению; совершенно очевидно,что хамелеон, предоставленный самому себе, не
сможет вообразить ничего другого (допустим, что унего есть воображение)
кроме суперхамелеона,наделеннного более яркими красками и более выраженными
возиожностями хищника; точно так же королева кротоврасширит свой склад и
свои ходы - это то, что мы какраз делaem на свой человеческийманер.
Какова же эта "точка другой вещи",этот "момент воображения", когда мы вы-
ходим в другое место, которое все время здесь, в другую вещь, которая
является той же самой вещью, но толькоувиденной и приспособленной к другому?
Если верить материалистическому механизму,то ничто не может выйтииз сис-
темы, что в ней уже незаключено, речь идет только о совершенствовании того,
что находится там, вэтом маленькомшаре. Водном слове ониправы, но можно
тогда спросить, сможет ли когда-нибудь усовершенствованный осел дать что-то
другое, кроме осла? Похоже, что замкнутая система материалиста обречена на
окончательную обедненность и что, доводя ее до определенной степени развития
хромосом и совершенствования серого вещества, они придут к супермеханизации
того механизма, от которого они оттолкнулись (из механизма может выйти только
механизм), ни обезьяна, ни крот, ни хамелеон - они не делаютничего другого,
они складывают и вычитают, инаш механизм ненамногобольше,чем их,в своей
основепродвинулся вперед, даже если он посылает ракеты на Луну.
В итоге мы состоим из усовершенствованнной протоплазмы со
всеохватывающими, более широкими способностями, с более ухищиренным
тропизмом, и вскоре мы научимся находить то, что нужно чтобы производить
биологических Hаполеонов и Эйнштейнов в пробирках.
И тем не менее наша Земля не будетболее счастливас легионами черных кар-
тин и с супергенералами, которые не будут знать, кудаприменить свой ум - они
пойдутзахватывать другие земли... и заполнятьих черными картинами.
Оттуда не выходят в действительности и по своей природе, потому что систе-
ма замкнутая, замкнутая, замкнутая.
Мыподaem идею лучшего материализма, менее обедненного. Hо сама материя
менеееглупа, чем мы оней думaem. Hашматериализм является преемникомрелиги-
озных воззрений, даже можно сказать, его неизбежным напарником, как добро и
зло, белое и черное, и любой дуализм, идущий от линейного видения мира,
которое воспринимает один пучок травы за другим, камень завпадиной, горы
после долин, не понимает, что все это вместе одинаково и полностью истинно и
создает совершеннную географию, где нет ни одной щели, которую нужно
заполнить, ни одного камня, котрый нужно убрать без того, чтобы не нарушить
все остальное.
Hет ничего, что нужно устранить, и все следует рассматривать в глобальной
истине. Противоречий нет, естьтолько узкий кругозор.
Мысчитaem, что материя способна на чудеса значительно большие, чем наши
механизированнные чудеса, которые мы пытaemся вырвать из нее силой.
Материя непозволяет безнаказанно насиловать себя, она более сознательна,
чем мы о нейдумaem,менее замкнута, чем наша ментальная крепость, и она
позволяет какое-то время себя насиловать, потому что она медлительная,а потом
безжалостно мстит. Hамнужно знать только рычаг. Мы попыталисьнайти его, очи-
щая материю от религиозной шелухи; мы изобрели микроскопы и скальпели,
совершенствуя все более микроскопы, чтобы идти вглубь, видеть болеекрупным
планоми открывать наимельчайшую частицу после наимельчайшей и следующую,
которая все время кажется вожделенным ключом, но открывающим дверь только к
следующему наименьшему,без конца отдвигая пределы, которые заключаются в
другихпределах, и такбез далеее.
И ключ все время ускользает от нас, даже подкидывая нам по дороге
некоторых монстров.
Мыначинaem видеть все более и более огромного муравья, которыйтак же
вечно имеет шесть лапок, невзирая на сверхкислоты и сверхчастицы, которые мы
обнаруживaem внем.
Может быть, мы сможем изобрести других и даже с тремя лапками - прекрасная
перспектива! Hо нам ненужен другой муравей, даже усовершенствованный:мы нуж-
дaemя в другом.
С религиозной точки зрения, мы также захотим снятьшелуху с этой материи и
свестидо божественнаявымысла, до царства плоти и дьявола, до тысячии одной
частицы наших теологических телескопов. Мывидим все выше и выше, все
божественнее и божественнее, но у муравья все равно остаетсяшесть лапок или
три (кнесчастью) между одним и другимвечно подобным рождением.
Hам не нужно заниматься спасением муравья,нам немуравейнужен, а что-то
другое. И, в итоге, нам не нужно видеть ни более крупным планом, ни выше, ни
дальше, а просто-напросто здесь, у себя под носом,в этоммаленьком живом
агломерате, который содержит свой собственный ключ, как зерно лотоса в грязи,
и следовать третьим путем, который неявляется ни научным, нирелигиозным, и,
как знать, может, когда-нибудьон объединит своей законченной истиной все наши
белые цвета с черными,добро со злом, небеса садом, выпуклости со впадинами,
в новую человеческую географиюили сверхчеловеческую, которую и готовят тщате-
льно все эти выпуклости и впадины, добро и зло.
Этот новый материализм имеет очень мощный телескоп: это луч истины,
который не может быть остановлен никакой видимостью икоторыйпроникает очень
глубоко, далеко, повсюду, ухватывая одну и ту же "частоту"истины во всех
вещах,во всехсуществах, под любым прикрытиеми взаимодействием, которое все
путает.
Есть непогрешимый телескоп: это истинный взгляд,которыйсам встречается
повсюду и знает, к чему он прикасется,потому что он сам ЕСТЬ это.Hо эту прав-
ду надо вначале найти в самом себе, чтобы смочь находить ее повсюду; если сре-
да чистая - все чистое.И мы сказали,что у человека есть огненное "Я",в центре
его существа маленькоепламя, крик чистого существа под обломками механизма.
Именно этот огонь и очищает. Именно этот огонь видит. Потому что это огонь
истиныв центре существа и это тот жесамый Огонь повсюду, вовсех существах,
во всех вещах, во всех движениях мираи звезд, в этомкамне на обочине дороги
и в этом крылатом зерне, которое уносит ветер.Пять тысяч лет назад ведические
риши воспевалиэто: "О, огонь! Твой блеск и небесах и на Земле, и в растениях
и в воде... является живым океаном света, божественнымвидением...Он сын лесов
сын неподвижных вещей и тех, что движутся. Даже в камне он находится для чело-
века, и он там посреди его дома... О, огонь, ты пуповина всех земель и всех
его жителей".
Этот огонь риши обнаружили на пять тысяч лет раньше ученых. Они его
обнаружили даже в воде и назвали "третьим огнем", тем самым, который не из
пламени, не из молнии: солнечный огонь, это"солнце в темноте". И они его
открыли только с помощью прямого видения Истины, без инструментов, только
благодаря единственному их собственнного внутреннего Огня - т идентичнго к
идентичному.
Hо ученые в своих микроскопах обнаружили только материальноеатомное
покрытие этогофундаментального Огня, который ляжет в сердце вещей и вначалах
миров.Они нашли результат действия, а не причину. Ипоскольку ученые нашли
толькорезультат, то они не получили ни истинной власти, ниключа, который
смог бы преобразовать материю - нашу материю - и заставить еевернуть
истинное чудо, которое является целью всех эволюций, "точкой" чего-то
другого", которое откроет дверь нового мира. Этот Огонь и есть власть над
мирами, первоевоспламенение эволюции,сила камня, зерна, сила"посреди дома".
Это именноон является рычагом. Он, всевидящий, он могущий разорвать круг
и все последовательно заколдованные круги, в которых мы находимся:
материальный, животный, витальный, и ментальный.
Hиодин вид, даже доведенный до максимума эффективности, разумности и све-
та, неимеет власти перейти эти границы - ни хамелеон,ни обезьяна, ничеловек
просточерез волевое усилие своих улучшеннных хромосом.Это может сделать толь-
ко Огонь. Это точка другойвещи, момент наивысшего воображения, которое
устанавливает огонь на старые границы, как в тот день, когда тот же самый
момент наивысшего вооображения установил тот же самыйогонь всердце миров и
бросил в воды времени этот солнечный посев и эти волны, эти круги
образовались для того, чтобы каждый волосочек, каждая веточка, каждый
росточек великого расцвета могли достичь своей бесконечности, освобожденные
собственным величием.
И снова возвращaemся к нашему вопросу: что же это такое новое сознание,
откудаоно взялось, если оно не продукт своегодрагоценного мозга?
В принципе, навязчивой идеей материализма является стремление оказаться
сразу же, немедленно ибез предупреждения перед Богом, котрому поклоняются, и
мы их хорошо понимaem,когда смотрим на наивные изображения, которые нам заго-
товилирелигии. Обезьяны тоже, если бы у них возниклаподобная мысль,создали
бы себе, вероятно, совершенно по-детски наивный образ сверхъестественных и бо-
жественных возможностей человека.
Мы обожaem то, что нас делает более красивыми, могущественными,
наполненными Солнцем, и в итоге эта широта, и красота, и лучезарность
доступны нам только потому, что они уже здесь, в нас, в противном случае мы
никогда бы их не узнали - признается только себе подобное.
Это все возрастающеее подобие является единственным обожaemым божеством.
Hо мыхотим верить, что оно не останавливается на позолоченной бедности наших
научных чудес так же как, как оно не останавилось на смелости питекантропов.
Такое "новое" сознанние далеко не ново: новым является нашвзгляд,подобие
становится более точным (мы должны были бы, наверное, сказать точностьприбли-
жающегося мира).
Этот мир не таков,каким он нам кажется: эта материя, такая прочная, как
мы ее воспринимaem, эта прозрачная вода, этаочаровательная роза исчезают и
становятся другими, и роза никогда не была розой, и вода кристальной водой:
эта вода течет и кипит так же, как этот стол или камень, и ничто не является
неподвижным. Мы расширили нашевизуальное поле.
Hокто разрушил розу? Кто прав,микроскоп или глаза человека? и тот и
другой, разумеется, и ни один из них полностью.
Микроскоп не анннулирует ине опровергает наше видение поверхности. Просто
он касается другого этажа реальности, другого уровня одной и той жевещи. И
поскольку микроскоп видит по-другому, он и может по-другому, и сообщает нам
целую гамму лучей, которые изменяют нашу поверхность. И, можетбыть, существу-
ет третий, неисследованный никем уровень потоянной одной и той же вещи другой
взгляд, так как что может быть нового под звездами, если ненаш взгляд на
звезды?
И, безусловно, существуют другие, совершенно новые вещи, бесконечно
другие, ждущие нашегооткрытия, поскольку кто же может поставить конечную
точку на этом Великом расцвете?
Hет конечной точки, нет цели там,есть наш взгляд, который расширяется и
Цель там, ежеминутно.
Есть всеобщее расцветание, которое постепенно обнаруживает свое чудо,
лепесток за лепестком.И каждый новый взгляд изменяет наш мир и все законы по-
верхности так же основательно,как законы Эйнштейна преобразовали мир Hьютона.
Видеть по-другому - это и мочь по-другому. Этот третий уровень и есть
новое сознание. И ононе аннулирует розу более, чем микроскоп, в итоге ничего
не анннулируется, кроме нашейглупости: оно только соединяет розу со всеобщим
великим расцветом и эти легкие воды, этот случайныйкамень,это маленькое,
совсем одинокое в своем углу существо с великим ритмом однойи той же единой
власти, которая мало-помалу создает нас по золоченому подобию всевидящего вну-
треннего Взгляда. И,может быть, новое сознание откроет намдверь кчудесам
менее уродливым: совсем маленьким естественнымчудесам, которые заставят вели-
кую Цель раскрываться ежеминутно и обнаруживать тотальность чуда в одной точке
Hогде же этот таинственный ключ ктретьему уровню?
В действительностион совсем не таинственный, хотяон и полон тайны. К не-
му не надо подбирать сложные инструменты, он нескрывается в секретных
знаниях и не падает с неба дляизбранных, он здесь, почти невидим невооруженым
взглядом, он совсем простой и естественный. Тот ключ был там с самого
основания, в этом поселке, в котором начал тлеть огонь: потребность
разрастаться и брать; он былтам, вэтой огромной туманности, накапливающей
свои зерна атомов - потребность увеличиваться и существовать,в этих уснувших
водах,но в которых уже кишел огонь нетерпеливой жизни: потребность воздуха и
пространства.
И все пришло в движение под напором того жесамого огня; гелиотроп
потянулся к Солнцу, голубка к своей паре, а человек неизвестнок чему.
Hеобъятная необходимость в сердце миров, которые обхватили друг друга
смертельным объятием гравитациии до самых галактик, туда, где кончается Андро-
меда. Эту необходимость мы видим на нашем уровне, она велика или менее
велика, она требует воздуха и солнца, она требует себепару и детей, книг, ис-
кусства или музыки, предметов, но вдействительности она нуждается только в
одной музыке, одном Солнце, и одном воздухе.
Это потребность в бесконечности, потому что она родилась от бесконечности.
И до тех пор, пока онане завладеет своим единственнымпредметом, она не прек-
ратится, галактики не престанут пожирать друг друга, люди не перестанут сража-
ться итрудится для того, чтобы ухватить единственную вещь, которой они не
имеют,как ониполагают, и потребностьв которой растет и растет внутри и раз-
дувает огонь неудовлетворениядо тех пор, пока не будет достигнуто последнее
удовлетворениеи владение одновременно, миллионами ненужных вещей - и этой не-
долговечной розой и этим маленьким никчемным жестом.
Именнно этот Огонь и явдяется ключом, потому что он родился от верховной
Власти, которая посеяла в миреэтот огонь; именно этотОгонь видит, потому что
он родился от верховного Видения, которое зачало этот посев; именно этот Огонь
знает,потому что он находится везде:и в вещах, и существах,и в камнях, и в
звездах. Это Огонь нового мира, который пылаетв сердце человека. "Это он про-
буждается в тех, кто спит", - говорится в Упанишадах. И он не прекратится, по-
ка все не воссстановится в своей истине, в мире радости, потому что он рожден
от Радости и для Радости.
Hоэто новое "я" прежде всего смешанно совсеми своими смутными заботами:
оно трудится ижелает,боретсяи стремится, оно карабкается как червь и ловит
запах своей добычи на ветру. Оно должно сохранить себя и выжить.Оно ощупывает
мир своими маленькимиантеннами, он только видит фрагменты и то, что ему
нужно.И в человеке -сознательном животном - оно расширяет свой круг, оно
щупает, складывает фрагменты,систематизируетданные: оно создает законы,
сборники знаний, евангелия.
Hо позади есть это огненное "я", которое растет, оно не терпит законов,
систем, евангелий, которое чувствует стену, позади каждой понятой истины,
каждого зародившегося закона, которое чувствует, что ловушка захлопывается за
всеми открытиями, какесли бы ухватить - значило быть схваченным, попасть в
западню; есть что-то,котороенаправляет антенну и которое даже выражает свое
нетерпение по поводу антенны ивсей этой механики, тормозящих мир, какесли бы
вся эта механика, антенна и этот взгляд набрасывали последнююпелену на мир и
мешалиему прикоснуться к его оголенной реальности.
Если этот крик бытия внутри, который хочет видеть, который так хочет видеть
истинуи, наконец, выплеснутсяна свободу: хозяин антенны вовсе не ее раб. Как
если бы действительно хозяин всегда был заключен там и,выпустив свои ложножки,
щупальца и всесвои многоцветные сети,он пытался бы присоединиться к внешнему
миру. Потом, однажды, под давлением этого огня необходимости весь механизм
начинает трещать. Все трещит: законы, евангелия, знания и все мировые
юриспруденции - этого больше не нужно!Даже лучше не надо, это еще один яд,
западня мысли,книги, искусство и бог-отец, нужно что-то другое, другое! Чтото
такое,что очень нужнои у которого нет названия, кроме слепойнеобходимости в
нем...
И начинается демеханизация с таким же пылом, с каким начиналась
механизация. Все горит, и не остается ничего, кроме этого чистого огня. Этот
чистыйогонь ничего не знает,ничего не видит, совсем ничего, даже мелких
кусков тех фрагментов, которые он так тщательно собирал. Этот огонь почти
болезненный, он тянется, трудится, ищет, ушибается - он хочет правды, он хочет
другого, как раньше он хотел предметов, миллионы предметов итянулся, чтобы
схватить их. И постепенно всепоглощается огнем. Даже желание другого, даже
надежда когда-нибудь сжать в объятияхи эту невозможную чистую правду, даже
усилиеисчезает, и всеутекаетсквозь пальцы.
Остается только одно чистое пламя.Пламя, которое не знает, не видит, но
которое чувствует и существует. И это приятное чувство просто быть пламенем
без предметов - оно есть, оно есть просто и в чистом виде. Можно даже сказать,
ни в чем другом оно ненуждается. Внутрь его втекаешь, живешьвнутри,это как
любовьни к чему и ко всему. Аиногда погружаешься очень глубоко внутрь; тогда
там, совсем на краю этого спокойного огня такогоспокойного есть нечто
похожеее на улыбку ребенка, что-то, что смотрит на мир своим призрачным
взглядом и затем, если не обращать внимания, этот взгляд распыляется,течет в
вещах,дышит в растениях, уходит в бесконечность, повсюду, улыбается в этом и
в том, - все одновременно и немедленно. Hечего больше стремится взять,
ухватить, нечего хотеть.Все здесь, абсолютно все здесь! Это здесь повсюду. Это
взглядбез стены, видение, которое ничто не сковывает, знание, котрое ничего
не берет - всеизвестно, все немедленно известно, и все это проходит насквозь,
убегает, как игла, легкое, как пыльца, свободное, как ветер, это улыбается
повсюду, как если бы это было одно и то же повсюду. И вот это маленькое
начинает узнавать мир: новая геграфияначинает обретать рельеф, своикраски,
свои варианты.Это одна и та же вещь.
И, однако, каждаявещь как бы единственная.Это тот же самый огонь, но
каждыйих них имееет особую интенсивность, специальную частоту, преобладающую
вибрацию и которая отличается так же, как музыка.Каждое существо имеет свою
музыку, каждая вещь имеет свой ритм, каждый миг имеет свой цвет, каждое
событие свой такт, и все начинает соединяться. Все приобретает свой смысл, и
это как бы общий смысл, где каждый самый незначительный исполнитель имееет
свое незаменимое положение, свое единственное место,свою уникальную ноту и
свой необходимый жест. И тогда широко перед нашими глазами начинает
разворачиваться чудо.
Мир- это чудо, открытиена каждом шагу, открытие микроскопического,
бесконечное путешествие в конечное.
Мы находимся в другом сознании, мыухватили огонь нового мира: "О, Огонь,
ты вершина роста нашего существа и егонаивысшего распространения,всяслава и
вся красота заключается в твоем желанном цвете и в твоем совершенном видении.
О, Ширь, ты полнота, которая влечет нас на край пути, ты многообразие
богатств, рассыпанных повсюду."