Прочитано:

100%

22 февраля 1957

* * *

В разгаре хлебная уборка, А урожай - как никогда. Гласит недаром поговорка: Берут навалом города.

Как в океане небывалом, В загаре и пыли до лба, Штурвальщица крутым увалом Уходит на версты в хлеба.

Людей и при царе горохе, Когда владычествовал цеп, Везде, всегда, во все эпохи К авралу звал поспевший хлеб.

Толпились в поле и соломе, Тонули в гаме голоса. Локомобили экономий Плевались дымом в небеса.

Без слов, без шуток, без ухмылок, Батрачкам наперегонки, Снопы к отверстьям молотилок Подбрасывали батраки.

Всех вместе сталкивала спешка, Но и в разгаре молотьбы Мужчина оставался пешкой, А женщина - рабой судьбы.

Теперь такая же горячка, - Цена ее не такова, И та, что встарь была батрачкой, Себе и делу голова.

Не может скрыть сердечной тайны Душа штурвальщицы такой. Ее мечтанья стук комбайна Выбалтывает за рекой.

Выбалтывает за рек когда владычествовал цеп, Везде, всегда, во все эпохи К авралу звал поспевший хлеб.

Толпились в поле и соломе, Тонули в гаме голоса. Локомобили экономий Плевались дымом в небеса.

Без слов, без шуток, без ухмылок, Батрачкам наперегонки, Снопы к отверстьям молотилок Подбрасывали батраки.

Всех вместе сталкивала спешка, Но и в разгаре молотьбы Мужчина оставался пешкой, А женщина - рабой судьбы.

Теперь такая же горячка, - Цена ее не такова, И та, что встарь была батрачкой, Себе и делу голова.

Не может скрыть сердечной тайны Душа штурвальщицы такой. Ее мечтанья стук комбайна Выбалтывает за рекой. 
     - 387 -

И суть не в красноречьи чисел, А в том, что человек окреп. Тот, кто от хлеба так зависел, Стал сам царем своих судеб. Везде, повсюду, в брянске, в канске, B степях, в копях, в домах, в умах - Какой во всем простор гигантский! Какая ширь! Какой размах!