Прочитано:

64%

     Выговорив это, Томко повернулся и выбежал. Кася с испугом оглянулась вокруг, - не подслушал ли кто... Но слышала только Здана, а та поцеловала ее в лоб и молча крепко обняла.
     Между тем над воротами собрались на совет все главные защитники замка.
     - Что с ними случилось? Что это значит? - говорили все. - Чего они там собираются и строятся в отряды? Почему оставили нас в покое? Что делается там в долине?
     - Это все хитрости черни! - говорил подозрительный Лясота, - они хотят успокоить нас, чтобы потом напасть на нас неожиданно и разбить. Не верю я, чтобы они так легко отступились.
     - И все свои трупы оставили, - прибавил Топорчик. - Даже костров не развели, так и побросали их.
     - Они должно быть считают нас за глупцов и думают, что проведут нас, как малых детей, - сказал Белина.
     - Кто знает, что надумал Маслав, - говорил Вшебор Долива. - Одно только верно, что по доброй воле они нас не оставят.
     Гадали и рядили, но никто не понимал того, что творилось во вражеском лагере, и почему вчерашний штурм так внезапно сменился сегодняшним миром... Отец Гедеон также вышел на мост посмотреть.
     - Отец Гедеон, - закричали ему со всех сторон, - ты, наверное, скажешь нам, что это значит.
     - Я не военный человек, - спокойно возразил капеллан, окидывая взглядом долину, - одно только я знаю и вижу, что, если Бог захочет кому-нибудь оказать милость, тому он посылает с неба неожиданную помощь... Во время пожара - ливень, а для усталых отдых. Бог велик!
     В то время, как одни начинали успокаиваться, и надежда проникала в их сердца, другие - были охвачены отчаяньем и тревогой. Простой народ, вчера еще грозивший и упорствовавший, убедившись утром в отступлении Маслававых полчищ, начал роптать и проклинать тех, кто обманул их надежды.
     Разделенные на небольшие группы они сидели в окопах угрюмые и погруженные в себя. Только женщины и дети, оставшиеся во дворе, громко плакали. Все боялись мести со стороны рыцарей, проклинали своих и напевали потихоньку погребальные песни. И они все не могли понять, что означало это внезапное успокоение после вчерашней битвы, когда ослабевшее городище уже не могло бы защищаться...
     Вчерашний шумный лагерь затих, и только иногда порыв ветра доносил в замок звуки рога или неясный гул, смешанный с шумом леса.
     Но толпы черни не ушли совсем; лагерь расположился на опушке леса и, казалось, чего-то ждал. Сначала в замке думали, что ждут новых подкреплений, но они были вовсе не нужны для взятия городища, потому что и так осаждающих было более, чем достаточно.
     Сам Потурга, еще вчера отказавшийся верить в чудо Божие и в возможность для Божьего могущества спасти осажденных - стоял в задумчивости и не знал сам чему все это приписать. Вчерашнее пророчество отца Гедеона пугало его, как угроза, и при одном воспоминании об этом, он чувствовал холод во всем теле.
     - Вот теперь, - невольно вырвалось у Белины, - как раз бы пригодился этот хваленый Собек Спытковой.
     Старый слуга, стоявший неподалеку у стены, усмехнулся и подошел с низким поклоном.
     - Пусть только немного стемнеет, - сказал он, - и если все останется без перемены, то я спущусь с валов и поползу.
     Но и к вечеру все оставалось попрежнему. В долине движение толпы черни еще усилилось. Во мраке из леса показался еще новый отряд, встреченный приветственными кликами, и присоединился к остальным.
     Все, умевшие различать людей по одежде, уверяли, что это пруссаки, - это подтверждал и Вшебор. Но другие стояли за поморян. Отряд этот расположился отдельно.
     Повидимому, на сегодняшнюю ночь городищу ничего не угрожало. Расставив стражу на валах и у ворот, рыцари ушли в горницу на отдых.
     Собек исчез с наступлением мрака.
     В этот вечер не было ни споров, ни разговоров, все улеглись, где кто мог, счастливые одной возможностью забыться сном. Только стража менялась и одни вставали и шли на смену, другие приходили на отдых. В городище было так тихо, что делалось даже страшно. Женщинам то и дело казалось, что пожар и крик снова разбудил их, как в ту ночь.
     Перед рассветом, когда старшие, которые не нуждаются в длительном сне, проснулись, а молодежь еще спала каменным сном, старый Собек неожиданно появился в горнице и принялся разводить потухающий огонь, потому что и ему надо было согреться.
     Белина увидал его и поспешил подойти к нему.
     - Это ты? - спросил он.
     - Я сам, милостивый пан, как видите! Только вот весь испачкался, ползая по земле.
     А какие вести принес?
     - Да почти что никакие! - вздохнул смутившийся Собек. - Мне удалось подкрасться под самые палатки, но я ничего не мог разузнать. Повидимому, там ожидают какого-то неприятеля. Но кого? Откуда? - Невозможно узнать. Люди Маслава ходили по всему лагерю и всем говорили, что сюда тащился какой-то небольшой отряд, и что они его раздавят, как червяка. Со вчерашнего дня поят всех пивом, велено не бросать оружия и не ложиться, а держаться всем вместе...
     Собек был, видимо, сконфужен и огорчен тем, что ему не удалась вылазка, и что он вернулся ни с чем. Его спросили, не говорят ли о городище.
     - Они с нами совсем не считаются, - возразил старик. - Говорят, что возьмут, когда захотят и нисколько об этом не беспокоятся. Им теперь важно разбить неприятеля, которого они поджидают.
     Посыпались догадки о том, кто бы мог быть этим неприятелем Маслава, избегавшего борьбы с чехами. И все сходились на том, что это, наверное, какая-нибудь часть уцелевшего польского рыцарства.
     - Если это те, с которыми мы встретились, - заметил Вшебор, - и которых ведет старый Трепка, то мы выигрaem только то, что прежде чем погибнем сами, увидим собственными глазами их поражение и гибель.
     Запечалились рыцари при этих словах.
     - Но не может быть, - прибавил, помолчав немного, Долива, - чтобы они решились идти с такими силами против всей черни.
     - А если они ничего не знают и попадут в западню, а вся чернь бросится на них? - сказал Лясота.
     Вшебор не сразу ответил.
     - Оборони Боже, - промолвил он сумрачно. - Все это храбрые воины, знатнейшее рыцарство, но не может же один идти против ста или даже двухсот, - это возможно только в сказке. Как бы они не были храбры и хорошо вооружены, но, свалив десятерых, каждый из них в конце свалится и сам.
     Невольный вздох вырвался из всех грудей.
     - А разве Трепка собирался ехать именно в эту сторону? - спросил Вшебора.
     - Да и не думал тоже! Напротив, когда я просил его об этом, он отказал мне.
     - А кроме них, кто же это может быть? - спросил Лясота. - Мы о других не слышали и не знaem.
     - Да ведь и о Трепке мы не имели никаких известий, - возразил Долива, - а он вот нашелся. Почему же и другим не придти сюда? Только трудно допустить, чтобы кто-нибудь шел, ничего не зная о Маславе или, зная о нем, вздумал бы помериться с ним силами. Посчитайте-ка, сколько этого народа пришло сюда?
     - Да ведь это чернь? - сказал Белина.
     - А среди черни есть и вооруженные и обученные Маславом, - говорил Долива. - Сама по себе эта шушера ничего не значит, но, соединившись с воинами, она будет страшна!
     Так печально совещались между собой рыцари. Собек отошел от них с опущенной головой, бормоча что-то про себя, очень недовольный самим собою. Радость и успокоение, овладевшие всеми сердцами утром, теперь сменялись, опасениями. Мукам осажденных не предвиделось конца, никто уже не смел надеяться на освобождение и улучшение судьбы. Тяжесть придавила сердца. Друг перед другом старались не обнаруживать своих чувств, но взгляды их говорили ясно о потере всякой надежды на спасение. Долго ли придется им еще мучиться ожиданием и неизвестностью?
     Между тем, в долину спускался тихий, спокойный морозный вечер, небо заискрилось веселыми звездами, а вдали загорелись костры, от которых поднимался над лесами целые столбы дыма. Лагерь гудел, как пчелиный улей, в ясном воздухе слышалась ржание коней и звуки рога.
     Все темнело небо, все ярче сверкали звезды, - настала еще ночь без сна и отдыха.