Прочитано:

16%

     Они несколько минут молчали, затем путник возобновил прерванный разговор.
     - Расскажите мне, прошу вас, о вашем сословии и о его нуждах, - произнес он, - об этом нужно знать для того, чтобы пособить.
     - Знание знанием, - рассмеялся он, - но помочь нам даже и сам король не сумеет...
     - Даже и король? - подхватил гость с удивлением, оставив еду и устремив глаза на говорившего. - А это почему? Ведь он обладает силой и может поступить по своему желанию!
     - Да, но он должен щадить своих рыцарей, не раздражать дворян, потому что он царствует при их поддержке. Дворяне и рыцари заслоняют собою мужика, и его не видно из-за них. Он стоит на самом конце, последний.
     - Ведь король, - пан для всех, - запротестовал слушавший, - как для рыцаря, так и для мужика.
     - Это верно, - произнес Лекса, - это на словах, а в действительности выходит то, что мужик всем служит и повинуется, и никто, кроме Бога, ему не покровительствует.
     - Но ведь вы на такого опекуна жаловаться не можете, - со смехом сказал молодой гость.
     - Я не жалуюсь, - отрезал старик, по-видимому недовольный оборотом разговора.
     Наступило молчание. Гарусьница принесла новую чашу и придвинула ее к гостю; Богна подала ему ложку, предварительно протерев ее своим передником; в благодарность он ей снова улыбнулся и смущенная девушка вторично спряталась. Гость, утоливший уже первый голод, раньше чем приняться за новое блюдо, задумался, как будто какая-то тяжелая мысль его угнетала.
     - Так вы не особенно хвалите свою жизнь? - спросил он.
     - Я не хвалю ее и не хаю, - произнес Вядух. - У меня уж такой нрав, что принимаю с благодарностью все, что Господь дает; потому что, если б я огорчался, то только себе бы повредил...
     Он сделал движение рукой, как будто желая что-то от себя отогнать.
     - Вы бываете в Кракове? - спросил путник.
     - Иногда езжу в костел и на рынок, - ответил Лекса, я не любопытен...
     - А ведь там найдется на что посмотреть?
     - А в доме всегда найдется работа! - произнес Вядух.
     Путник усмехнулся.
     Через секунду старый крестьянин добавил:
     - Это правда, что есть на что смотреть, когда вора ставят под позорный столб, а шулеров и обманщиков из города плетьми вон изгоняют. И мужик не прочь был бы выпить свидницкого пивца, да за столом для него места не найдется, потому что все занято панами и рыцарями.
     - И в замке можно найти, к чему приглядеться, - произнес гость.
     - О! В замок-то уж нам нечего лезть, - рассмеялся Вядух, - там место для панов, а не для мужицкой сермяги... И чего ради?
     - Чего ради? - возразил путник. - А почему же вам не пойти бы к королю искать защиты, когда вас обижают? Ведь он ваш высший судья.
     Лекса поднял глаза к небу.
     - Сохрани Боже! - воскликнул он. - А если бы король плохо рассудил, его нельзя было бы порицать, потому что и соболя не хватило бы, чтобы за это заплатить, и к кому после обратиться? К Богу?..
     - Вы, значит, не особенно доверяете королю? - спросил любопытный гость.
     Этот вопрос удивил крестьянина и даже испугал его.
     Он задумался, долго собираясь с ответом.
     - Король! Король! - начал он. - Он о другом должен думать, а не о нас.
     - И о вас он должен... - произнес путешественник.
     Вядух с удивлением присматривался к нему, желая узнать, с кем он имел дело.
     - Вы его не любите? - спросил гость.
     При этом вопросе лицо Вядуха стало серьезным.
     - Он нам ничего плохого не сделал, - произнес он, - я думаю, что у него добрые желания, но он ничего не может сделать... Покойного старого Локтя мы все знали, а молодого трудно увидеть... Тот был добрый... и с простым мужиком часто разговаривал, как со всяким другим.
     Слабый румянец выступил на лице путешественника.
     - Того, - прибавил Лекса, приблизившись к гостю, - мы неоднократно спасали, когда он, оставленный рыцарями, бродил по стране, укрываясь в оврагах и ущельях... Вступаясь за него, мужики брали оружие в руки и проливали свою кровь... Мы об этом помним!
     - И сын его, вероятно, не забудет об этом, - возразил гость, задумчиво подперев голову рукой. Он сделал несколько глотков пива и устремил свой взор на Вядуха, продолжавшего говорить.
     - В этом старике мы как бы чувствовали отца и брата. Он жил так же, как мы; к рыцарям относился строго, а к нам был снисходителен... Господь его за это наградил, потому что он добился короны...
     Путник поднялся со скамьи сильно взволнованный и тронутый... Оглянувшись по сторонам, он заметил, что наступает вечер.
     - Спасибо вам, хозяин и хозяюшка, и вам спасибо, - добавил он, повернувшись в сторону Богны.
     Говоря эти слова, он медленно потянулся за кошельком, в котором зазвучали монеты.
     Вядух насупился.
     - Вы меня не обижайте, - произнес он спокойно, - за гостеприимство никто платы не берет...
     - Почему? - спросил путник.
     - Потому что это не дозволено нашими старыми обычаями, - прервал Лекса. - Крестьянская хата - это не гостиница... Не обижайте нас. Я крестьянин, и, хотя Неоржа лжет, говоря, что я ему принадлежу, я был и останусь свободным...
     Он начал смеяться, желая все обратить в шутку. Гость был чем-то озабочен и раздумывал...
     Наконец, он снял с пальца перстень и, позвав Богну, которая, вместо того, чтобы подойти, испуганно спряталась в угол, промолвил:
     - Я хотел бы оставить что-нибудь на память вашей девочке; пускай это останется для нее к помолвке, или когда замуж будет выходить...
     С этими словами, не желая насильно заставить девушку взять в руки, он положил золотой перстень с большим бриллиантом на стол и, поклонившись, переступил порог, а Вядух последовал за ним.
     Цярах побежал за лошадью, которая, хоть немного еще и хромала, но после отдыха и корма, могла уже тронуться в путь. Гость снова поблагодарил всех вышедших его провожать и, бодро усевшись на лошадь, выехал из ворот и рысью поехал дальше, вскоре скрывшись за кустарниками.
     Когда Вядух возвратился в хату, он застал всех разглядывающими перстень Богны... Он был из чистого золота с камнем, переливающимся на солнце.
     Вся семья была очень довольна и не могла налюбоваться подарком, один лишь Вядух был чем-то озабочен и глубоко задумался, тщетно стараясь отгадать, кто был этот гость, не пожелавший о себе ничего сказать, и перед которым он так откровенно высказался... Он не был похож на духовное лицо, хотя они в то время носили кроме духовного платья и светское; за мещанина его тоже нельзя было принять, потому что слишком большим барином был; а от принадлежности к рыцарскому сословию он сам отрекся. Загадку эту было трудно отгадать. Притом это был человек не бедный, потому что подарок, хоть и не из сплошного золота (они не оценили стоимость этого драгоценного камня), все-таки казался им дорогим.
     После того как все осмотрели подарок, Гарусьница, не желая его доверить Богне, завернула кольцо в чистую тряпку и спрятала в сундук.
     На дворе начало темнеть.
     Цярах вместе с Вонжем еще были заняты уборкой скота, а Богна в это время несла в хату ведро свежей воды, как вдруг на дороге раздались звуки охотничьих рожков, крики, голоса и шум.
     Редко случалось, чтобы кто-нибудь ночью проезжал мимо; безопасности ради Цярах побежал закрыть ворота на засов, но в этот момент возле ворот остановились всадники, ни одежды, ни лица которых нельзя было рассмотреть в темноте. Цярах только заметил, что они были вооружены, громко разговаривали, как будто ссорились, шумели, перекрикивались, чем-то были обеспокоены.
     Один из них ругался и распоряжался другими.
     - Ты здесь один?
     Цярах ответил:
     - А что вам нужно?
     - Проезжал ли кто-нибудь по этой дороге?
     - Разве мало людей по этой дороге едет, - возразил юноша.
     - Ну, а... сегодня, недавно, только что! Вы тут никого не видели?
     Вядух приблизился и по деревенскому обычаю ответил вопросом на вопрос:
     - А кого вам нужно?
     Слушавшие рассмеялись.
     - Однако, этот мужик любопытная скотина!
     - Пан здесь проезжал?
     - Был какой-то!
     - На какой лошади?
     Когда Цярах им описал цветы и красоту коня, моментально раздались крики:
     - Это он! Он!
     - Он тут был и час тому назад, а может быть и больше, уехал; его лошадь покалечила ногу, а потому он у нас отдохнул и подкрепился; мы его угостили, чем могли...
     - Он был здоров? Ничего с ним не случилось?
     - Он был такой же, как и вы все, - произнес Вядух, - здоров, как бык и довольно весел... Он лишь не хотел мне сказать, кто он такой... а может быть вы сжалитесь надо мной и назовете мне его имя...
     Раздавшиеся веселые, звучные голоса мешали что-нибудь расслышать.
     - Едем, догоняем! - начали кричать охотники.
     - Эй! Счастливец же ты, хлоп, - произнес один из стоявших за забором. - Ты не знаешь, кого ты принимал в своей хате; ведь все паны тебе будут завидовать!
     - Кого же? - прервал Вядух.
     - Короля ты принимал, король у тебя был! - крикнул один из них, и вслед за теми они умчались так же быстро, как и примчались.
     Вядух и Цярах от изумления остолбенели.
     Мужик глубоко задумался, сжав руки и сдвинув брови...
     - Однако, наслушался он от меня, - сказал он самому себе.
     Тем временем Цярах и Богна побежали с криком к матери, батрак хватался за голову - произошла суматоха и тревога.
     - Король! Король!
     - Лишь бы он на меня не рассердился, - шептал про себя Вядух, - ведь он меня тянул за язык и я ему выложил все, что было на душе. Да, но это воля Божья... Чему суждено быть, того не миновать.
     Он печально возвратился в свою хату. Когда же, собравшись в избе, они начали вспоминать, о чем гость говорил, как он смотрел на Богну и ей улыбался, как ей перстень подарил, то вся их тревога рассеялась, и крестьянин успокоился, придя к убеждению, что король не мог на него обидеться.
     Он и домашние его обратили внимание на то, как король похож на остальных людей и рыцарей и как в нем нет ничего особенного, что заставило бы догадаться о том, что он король.
     Хотя это неожиданное посещение и произвело на Лексу сильное впечатление, однако, он на следующий день встал, как обычно, и отправился в поле.
     Цярах и Вонж, разговаривая о вчерашнем событии, не заметили, как прошел день и наступил вечер. Ни в этот день, ни в ближайшие ничего не произошло, что могло бы указать на гнев или на милость короля.
     Понемногу впечатление изгладилось, и через месяц Вядух в виде шутки рассказывал о том, как он запросто принимал у себя короля, сидя на одной с ним скамейке.
     Он уже было совсем успокоился, как вдруг однажды, в полдень у ворот поднялся страшный шум. Вядух в это время был в поле; Гарусьница с дочерью, хотя она и не была особенно трусихой, заперлась на ключ в пустой хате и подумывала о том, не забраться ли ей на чердак и втянуть за собою туда лестницу, потому что слышны были страшные крики, брань, шум и голоса, звавшие Вядуха.
     Старуха осторожно выглянула из-за занавески, узнала Неоржу.
     Это был человек тучный, которому трудно было сесть на коня и сойти, с красным, круглым, некрасивым лицом, с маленькими черными глазами; он сидел на такой же жирной лошади, как он сам, и страшно ругался...
     Вядух, услышавший, что его зовут, и находившийся недалеко на своем лане, заложив руки в карманы, медленно приблизился к своему двору. Увидев чужих и узнав Неоржу, он снял шапку и поклонился, но брань и гнев его вовсе не смутили, и он подошел ближе.
     Неоржа поднял вверх руку, в которой держал кнут.
     - Ах, ты! - крикнул он. - Я тебя проучу, ты разбойник! Ты будешь на меня жаловаться королю... я тебе задам... я с тебя шкуру сдеру...
     - Я? - спросил Вядух с обычным своим насмешливым спокойствием, раздражавшим больше, чем всякая дерзость. - Я?
     - А кто же?
     - Я не знаю; я на вас не жаловался, - произнес Лекса медленно. - Я разговаривал с его величеством, он был у меня в гостях, но о вас он не расспрашивал, а я даже не знал, кто он такой...
     Неоржа глядел на крестьянина, сжимая руки в кулаки.
     - А внес ли ты следуемую мне часть зерна? А штраф ты заплатил? - крикнул рыцарь.
     - Я ничего не должен, - произнес Вядух, глядя вниз.
     - Тебе до сих пор жилось хорошо на моей земле, - воскликнул пан, - потому что эта земля принадлежит мне, и тот лжет, кто говорит иначе... ты был спокоен... Теперь лишь ты узнаешь, каким я умею быть, я тебя научу жаловаться!
     Вядух взглянул на него.
     - Король мне на вас жаловался, - возразил он равнодушно, - но не я ему на вас...
     Пан ничего не ответил.
     - Поступайте, как хотите, - добавил Лекса, - воля ваша.
     Видно было, что у Неоржи было сильное желание иначе расправиться с хлопом, но его что-то удерживало. Подняв руку кверху, он ему пригрозил:
     - Ты меня узнаешь, - воскликнул он, - узнаешь!..
     Из всех сил стегнув лошадь кнутом, он помчался дальше, и слуги последовали за ним.
     Вядух, надвинув шапку на макушку, заложил руки в карманы, оглянулся кругом и, увидев у колодца ведро с водой, подошел, напился, вытер уста и возвратился к своему плугу с тем же равнодушным видом, с каким он сюда пришел.
     Цярах думал, что отец ему что-нибудь расскажет, но Вядух, сев на лошадь, запряженную в плуг, с восклицаниями: "Вью! Гоп!" - начал пахать.
     Два дня прошли спокойно; на третий день служащий Неоржи посреди белого дня забрал с луга Вядуха стог сена и свез его к себе на двор. Спрошенный, почему он это делает, слуга ответил, что так приказано, а также велено, чтобы Лекса заплатил полгривны штрафа и отвез на господский двор несколько мерок жита.
     - За что?
     Эконом коротко ответил, что таково было приказание.
     На следующий день двое слуг управляющего насильно увезли воз с лошадьми, не объясняя насколько времени и куда их берут. Цярах, опасаясь за целость отцовского имущества, поехал вместе с ними.
     Преследование началось.
     Вядух молча, безропотно терпел. Гарусьница по целым дням причитывала и проклинала.
     - Ты бы, старуха, молчала, - обратился к ней муж, - это не поможет. Мы немного обождем, а если волк вскоре не насытится, то мы отсюда в другое место переедем. Земли достаточно... Я ведь не крепостной, и даже прадеды мои были свободными людьми...
     Гарусьнице очень жалко было расстаться со своей старой хатой, к которой она привыкла, и она плакала.
     Не успели вернуть воз с лошадьми, как эконом увел бычка из хлева, объясняя, что так ему было приказано.
     На лугу натравили на стадо овец собак, и несколько овечек было искалечено. Когда Вядух заявил об этом, ему ответили:
     - У нас такое приказание! Обожди - не то еще будет!
     Вечером пришел один из слуг управляющего и якобы по дружбе посоветовал Вядуху поехать к Неорже с подарком, покорно склонить перед ним свою голову и просить его о прощении.
     Мужик на это ничего не ответил; он лишь насупился и постарался поскорее сбыть непрошеного советчика.
     - Возвращайся к тем, которые тебя прислали.
     Женщины были в отчаянии; Вядух тоже немало страдал, но чем сильнее были его огорчения, тем упорнее он молчал.
     Однажды, возвратившись в полдень в хату, он вдруг услышал на дворе веселые голоса и смех...
     Не успел он переступить порога, как увидел короля, который, оставив коня у ворот, вместе со своими собаками приближался к хате с шумным приветствием:
     - Здравствуй, хозяин!
     Вядух, согласно обычаю, упал к ногам пана.
     - Вставай же, старина, - молвил король, - будь со мною таким, каким ты был в первый раз. В замке я - король, а здесь я - простой охотник...
     И он уселся на скамью. Собаки положили свои мохнатые головы к нему на колени.
     Вядух стоял молча.
     - Скажите мне, как у вас? Старуха и дочка здоровы? Всходит ли рожь?
     Мужик пришел в себя и успокоился после первого испуга.
     - Милосердный король, - произнес он, - вы делаете добро людям, но ваши прислужники - они ни черта не стоят... Неоржа меня преследует якобы за то, что я вам жаловался на него. Я уж более не могу терпеть!
     Голос его дрожал.
     - Это бессовестный человек! - воскликнул король. - Говорите, что он вам такого сделал.
     Вядух начал перечислять все обиды, но, по обыкновению холодно, не увлекаясь, в насмешливом тоне, но совершенно спокойно.
     - Подай на него в суд, - произнес король.
     - В суде сидит или брат его, или сват, к суду без приношения нельзя подступиться.
     Лицо короля покрылось румянцем.
     - Будь спокоен, - промолвил он, поднимаясь со скамьи, - я его завтра вызову к себе на суд... У меня он дела не выиграет.
     Вядух подбежал к королю со сложенными руками.
     - Король, пан мой, - воскликнул он, - не делайте этого! Неоржа мне потом отомстит и живьем меня съест, а я не смогу всегда ходить к вам с жалобой. Это трудно. У вас целое королевство, о котором вы должны помнить, а не обо мне одном. Не всегда у вас свободное время, вы не всегда бываете здесь... Случится, что вы уедете на Русь... в Венгрию, Бог знает, к кому в гости, на охоту. Вас тут не будет, а Неоржа постоянно будет с бичом над моей спиной.
     - Что же я могу сделать? - с грустью спросил король наполовину убежденный.