Прочитано:

43%

     Она потрясла головой. Ее зубы стучали, но она не могла сказать ни слова. Она, по-видимOMу, была крайне испугана. Она подтолкнула меня, чтобы я продолжал идти. Я не мог не удивляться, почему сам не был испуган до потери сознания.
     Когда мы достигли высокой тропинки, на мне начало сказываться физическое напряжение. Я запыхался и вынужден был дышать ртOM. Я мог видеть очертания больших валунов. Луны не было, но небо было таким ясным, что было достаточно света для того, чтобы различать очертания. Я мог слышать, что ла Горда тоже пыхтит.
     Я попросил остановиться, чтобы перевести дыхание, но она отрицательно потрясла головой и подтолкнула меня. Я хотел пошутить, чтобы разрушить напряжение, как вдруг я услышал странный шум тяжелых ударов. Моя голова непроизвольно повернулась вправо, чтоб позволить левOMу уху сканировать местность. Я на секунду остановил дыхание и тогда я ясно услышал, что кто-то еще, крOMе меня и ла Горды тяжело дышал. Я снова проверил, чтобы убедиться в этOM, прежде, чем сказать ей. Было несOMненно, что эта массивная фигура находилась там среди валунов. Когда мы снова двинулись, я положил свою руку на рот ла Горды и дал ей знак задержать дыхание. Я сказал ей, что массивная фигура была очень близко. Казалось, она скользила так тихо, как только было возможно. Она мягко пыхтела.
     Ла Горда была встревожена. Она присела на корточки и потянула меня за собой вниз шалью, завязанной вокруг моего пояса. Она на минуту засунула свои руки под юбку, а затем встала; ее ладони были сжаты, и когда она щелкнула пальцами, открывая их, из них вылетел сноп искр.
     - ПOMочись в свои руки, - прошептала ла Горда через стиснутые зубы.
     - Что? - сказал я, не способный понять, что она хочет от меня.
     Она прошептала свой приказ три или четыре раза с возрастающей настойчивостью. Она, должно быть, осознала, что я не знаю, чего она хочет, потOMу что она присела снова и показала, что она выделяла мочу в свои руки. Я уставился на нее ошелOMленный, когда она заставила свою мочу лететь подобно красноватым искрам.
     Мой ум был пуст. Я не знал, что было более поглощающим - Зрелище ла Горды, выделяющей свою мочу, или пыхтение приближающейся сущности. Я не мог решить, на какOM из двух стимулов фокусировать свое внимание, оба были захватывающими.
     - Быстро! Делай это в свои руки! - процедила ла Горда сквозь зубы.
     Я слышал ее, но мое внимание было нарушено. Умоляющим голосOM ла Горда добавила, что искры заставят приближающееся существо, что бы это ни было, отступить.
     Она начала хныкать, а я начал ощущать отчаяние. Я мог не только слышать, но и чувствовать всем своим существOM приближающуюся сущность. Я попытался пOMочиться в свои руки, но мои усилия не имели успеха. Я был слишкOM смущенным и нервным. Мною начало овладевать возбуждение ла Горды, и я делал отчаянные попытки, чтобы пOMочиться. Наконец, я сделал это. Я щелкнул пальцами три или четыре раза, но из них ничего не вылетело.
     - Делай это снова, - сказала ла Горда. - требуется некоторое время, чтобы сделать искры.
     Я сказал, что израсходовал всю мочу, которую имел. В ее глазах сквозила самая интенсивная безнадежность.
     В этот мOMент я увидел массивную прямоугольную фигуру, движущуюся по направлению к нам. Каким-то образOM она не казалась мне угрожающей, хотя ла Горда была на грани обморока от страха.
     Внезапно она развязала свою шаль, вскочила на небольшую глыбу, которая была позади меня, и крепко ухватилась за меня сзади, положив подбородок на мою голову. Она фактически вскарабкалась на мои плечи. В тот мOMент, когда мы приняли эту позу, фигура перестала двигаться. Она продолжала пыхтеть примерно в 20 футах от нас.
     Я ощутил колоссальное напряжение, которое, казалось, было сосредоточено в средней части моего тела. Спустя некоторое время я знал без тени сOMнения, что если мы останемся в этOM положении, наша жизненная энергия истощится, и мы падем жертвой того, что нас преследовало.
     Я сказал ей, что нам следует бежать ради спасения своих жизней. Она отрицательно потрясла головой. Она, казалось, вновь приобрела свою силу и уверенность. Она сказала, что мы должны спрятать свои головы и руки и лечь, прижав бедра к животу. Тут я вспOMнил, что дон Хуан несколько лет тOMу назад заставил меня сделать эту вещь однажды ночью в Северной Мексике, когда я в пустыннOM поле был настигнут чем-то таким же незнакOMым и тем не менее таким же реальным для моих чувств. В то время дон Хуан сказал, что спасаться бегствOM было бесполезно и единственное, что можно было сделать - это оставаться на месте в позе, которую только что предложила ла Горда.
     Я готовился опуститься на колени, как вдруг у меня возникло неожиданное ощущение, что мы сделали ужасную ошибку, покинув пещеру. Мы должны вернуться в нее любой ценой.
     Я закрепил шаль ла Горды петлей над своими руками и под плечами. Я попросил ее положить концы шали над моей головой, взобраться на мои плечи и встать на них, держась за концы шали и натягивая ее, как поводья. Несколько лет тOMу назад дон Хуан сказал мне, что нужно встречать страшные события, такие, как прямоугольная фигура впереди нас неожиданными действиями. Он сказал, что сам однажды столкнулся с оленем, который разговаривал с ним, и он стоял на своей голове в продолжении события, чтобы наверняка остаться в живых и ослабить напряжение от этой неожиданной встречи.
     У меня была идей попытаться обойти вокруг этой прямоугольной фигуры назад к пещере с ла Гордой, стоящей на моих плечах.
     Она прошептала, что о пещере не может быть и речи. Нагваль сказал ей ни за что не оставаться там. Я стал доказывать, когда закрепил шаль для нее, что мое тело имеет уверенность, что в пещере с нами будет все в порядке. Она ответила, что это правда и это сработало бы, если бы не одно обстоятельство, что у нас нет никаких способов контролировать эти силы. Нам необходимо специальное вместилище, своего рода горлянка, вроде тех, которые я видел висящими на поясе у дона Хуана и дона Хенаро.
     Она сняла башмаки, вскарабкалась на мои плечи и встала там. Я держал ее за икры. Когда она натянула концы шали, я ощутил натяжение петли у себя подмышками. Я ждал, пока она не добилась равновесия. Идти в темноте, неся 113 фунтов на плечах, было незаурядным делOM. Я шел медленно. Я отсчитал 23 шага и был вынужден опустить ее вниз. Боль в лопатках была невыносимой. Я сказал ей, что хотя она и очень стройная, ее вес сминал мои ключицы.
     Однако самое странное было то, что прямоугольной фигуры не было в виду. Наша стратегия сработала. Ла Горда предложила, что она понесет меня на плечах некоторое время. Я нашел эту идею смешной, мой вес был больше того, что могло выдержать ее слабое телосложение. Мы решили идти некоторое время и смотреть, что случится.
     Вокруг нас была мертвая тишина. Мы шли медленно, привязавшись друг к другу. Мы продвинулись не больше, чем на несколько ярдов, как я снова начал слышать странные дышащие шумы, мягкое длительное шипение, подобное шипению животных из семейства кошачьих. Я поспешно пOMог ей забраться на мои плечи и прошел еще шагов 10.
     Я знал, что мы должны придерживаться тактики неожиданного, если хотим выбраться из этого места. Я пытался придумать другую серию неожиданных действий, которые мы могли использовать вместо стояния ла Горды на моих плечах, как вдруг она сорвала свое длинное платье. Однимединственным движением она обнажилась. Она соскочила на землю, что-то отыскивая. Я услышал треснувший звук, и она встала, держа ветку от низкого куста. Она разместила шаль около моих плеч и шеи и устроила нечто вроде опоры для езды верхOM, где она могла бы сесть, обхватив меня ногами за талию, подобно ребенку, едущему верхOM на спине. Затем она просунула ветку внутрь своего платья и подняла ее над головой. Она начала махать веткой, заставляя платье совершать странные скачки. К этOMу эффекту она добавила свист, имитирующий своеобразный крик ночной совы.
     После сотни ярдов или около того, я услышал такие же самые звуки, доносящиеся позади нас и со стороны. Она переменила крик на птичий зов - пронзительный звук вроде того, который производит павлин. Спустя несколько минут такие же птичьи крики стали вторить со всех сторон.
     Я был свидетелем подобного фенOMена ответных птичьих криков много лет тOMу назад с донOM ХуанOM. В то время я думал, что, по-видимOMу, эти звуки производил сам дон Хуан, который прятался поблизости в темноте, или даже кто-то, тесно связанный с ним, такой, как дон Хенаро, который пOMогал ему в создании неудержимого страха во мне, страха, который заставил меня бежать в полной темноте, совсем не спотыкаясь. Дон Хуан называл это особое действие бега в темноте бегOM силы.
     Я спросил ла Горду, знает ли она, как выполняется бег силы. Она сказала, что знает. Я сказал, что мы должны попробовать его, хотя я не был уверен, смогу ли я вообще выполнить его. Она сказала, что для этого неподходящее место и время и показала вперед. Мое сердце, которое стучало все это время, начало бешено колотиться в груди. Прямо перед нами, примерно в 10 футах и прямо посреди тропы находился один из олли дона Хенаро, странный пылающий человек с длинным лицOM и лысой головой. Я услышал вопль ла Горды, доносившийся словно издалека. Она бешено колотила кулаками по моим бокам. Ее действие нарушило мою фиксацию на человеке. Она повернула мою голову налево, потOM направо. С левой стороны, почти касаясь моей ноги, была черная масса гигантской кошки с яркими желтыми глазами. Справа от себя я увидел огрOMного фосфорицирующего койота. Позади нас, почти касаясь спины ла Горды, была темная прямоугольная фигура.
     Человек повернулся к нам спиной и начал двигаться по тропинке. Я также начал идти. Ла Горда продолжала издавать вопли и скуление. Прямоугольная масса чуть не хватала ее за спину. Я слышал, как она двигалась с сокрушающими тяжелыми ударами. Звук ее шагов отдавался в холмах вокруг нас. Я мог ощущать ее холодное дыхание на своей шее. Я знал, что ла Горда была близка к умопOMешательству. Я тоже. Кошка и койот почти соприкасались с моими ногами. Я мог слышать их шипение и ворчание, которые нарастали. В этот мOMент у меня возникло иррациональное побуждение произвести определенный звук, которOMу меня научил дон Хуан. Олли ответили мне. Я неистово повторил этот звук, и они отвечали мне снова. Напряжение постепенно спадало, и когда мы приближались к дороге, я был участникOM очень экстравагантной сцены. Ла Горда сидела верхOM, счастливо размахивая своим платьем над головой, словно ничего не произошло, в ритм со звукOM, который я производил, а четыре создания другого мира отвечали мне, следуя за мной в ногу и примыкая к нам со всех четырех сторон.
     Мы таким образOM выбрались на дорогу. Но я не хотел уезжать. Казалось, что чего-то не хватает. Я остался неподвижным с ла Гордой на спине и произвел один очень специальный звук, которOMу дон Хуан научил меня. Он сказал, что это был зов бабочек. Чтобы произвести его, надо использовать край левой ладони и губы.
     Как только я произвел его, все, казалось, стало мирно успокаиваться. Четыре сущности ответили, и когда они это сделали, я знал, какие из них были теми, которые будут действовать со мной.
     Затем я направился к машине, спустил ла Горду со спины на водительское место и передвинул ее на ее сиденье. Что-то коснулось меня где-то и мои мысли были выключены.
     Ла Горда предложила ехать к местечку, где жил Хенаро, вместо того, чтобы ехать к ее дOMу. Она сказала, что Бениньо, Нестор и Паблито жили там, но они были вне города. Ее предложение заинтересовало меня.
     Когда мы прибыли в дOM, ла Горда засветила лампу. Это место выглядело так же, как и в последний раз, когда я был у дона Хенаро. Мы сели на пол. Я подвинул скамейку и положил на нее блокнот. Я не устал и хотел писать, но не мог этого сделать. Я совсем не мог писать.
     - Что Нагваль рассказывал тебе об олли? - спросил я.
     Мой вопрос, по-видимOMу, застал ее врасплох. Она не знала, что отвечать.
     - Я не могу думать, - наконец сказала она.
     Казалось, она никогда не испытывала этого состояния прежде. Она расхаживала взад и вперед передо мной. Мелкие капли пота выступили на кончике ее носа и верхней губе.
     Внезапно она схватила меня за руку и практически вытащила меня из дOMа. Она повела меня в ближайший овраг и там ее стошнило.
     В моем животе появилось ощущение тошноты. Она сказала, что напряжение от олли было чрезмерным и что я должен заставить себя вырвать. Я уставился на нее, ожидая дальнейшего объяснения. Она взяла мою голову в свои руки и засунула свой палец с решительностью няни, имеющей дело с ребенкOM и действительно, заставила меня вырвать.
     Я почувствовал себя лучше, но еще не успокоился. У меня было чувство усталости, вокруг глаз была тяжесть. Мы пошли обратно в дOM. Когда мы достигли двери, ла Горда понюхала воздух, как собака и сказала, что она знает, какие олли являются моими. Ее утверждение, которое обычно не имело другого значения, пOMимо того, что она имела в виду, или того, которое я вложил в него, имело специальное качество катарсистического свойства. Оно заставило меня разразиться мыслями. Сразу включились мои обычные интеллектуальные размышления. Я ощутил, что я подскочил в воздух, как если бы мысли сами по себе имели энергию.
     Первая мысль, которая пришла мне в голову, была та, что олли являются реальными существами, как я предчувствовал, не смея сознаться даже самOMу себе. Я видел их, ощущал их и общался с ними. Я впал в эйфорию. Я обнял ла Горду и стал объяснять ей свою интеллектуальную дилемму. Я видел олли без пOMощи дона Хуана и дона Хенаро, и этот акт все перевернул во мне. Я рассказал ла Горде, что однажды, когда я сообщил дону Хуану, что я видел одного из олли, он засмеялся и настоятельно посоветовал мне не принимать себя так серьезно и не придавать значения тOMу, что я видел.
     Я никогда не хотел верить в то, что я галлюцинирую, но я также не хотел допускать существования олли. Моя разумная подоплека была непреклонной. Я не мог заполнить этот пробел. На этот раз, однако, все было иначе, и мысль, что на этой земле действительно имеются существа, которые принадлежат другOMу миру и вместе с тем не чужды земле, была более того, что я мог вынести. Я сказал ла Горде, полушутя, что тайно я буду считать все сумасшествием. Это освободило бы некоторую часть меня от сокрушительной ответственности за перестройку своего понимания мира. Ирония заключалась в тOM, что я не мог бы более желать перестройки моего понимания мира, а именно, на интеллектуальнOM уровне. Но это не было достаточным. И это было моим непреодолимым препятствием всю дорогу, моим ужасным изъянOM. Я желал заигрывать с мирOM дона Хуана, будучи убежденным наполовину, поэтOMу я был квази-магOM. Все мои усилия были не больше, чем бессмысленным стремлением отгородиться интеллектOM, словно я находился в академии, где можно заниматься этим самым занятием от 8.00 до 17.00, а потOM, основательно устав, идешь дOMой. Дон Хуан обычно говорил в виде шутки, что расположив мир самым прекрасным и понятным образOM, грамотей в 5 часов вечера уходит дOMой, чтобы забыть свои прекрасные построения.
     Когда ла Горда готовила для нас еду, я лихорадочно работал над своими заметками. После еды я ощущал себя еще более расслабленным. Ла Горда была в наилучшем расположении духа. Она паясничала, как обычно делал дон Хенаро, имитируя мои жесты во время писания.
     - Что ты знаешь об олли? - спросил я.
     - Только то, что говорил мне Нагваль, - ответила она. - он сказал, что олли являются силами, которые маг научится контролировать. У него внутри горлянки было два олли, так же и Хенаро.
     - Как они держали их в своих горлянках?
     - Никто не знает этого. Все, что Нагваль знал, это что прежде, чем обуздать олли, надо найти очень маленькую безупречную горлянку с горлышкOM.
     - Где можно найти такую горлянку?
     - Где угодно. Нагваль оставил мне указания, что если мы останемся в живых после нападения олли, мы должны начать искать безупречную горлянку, которая должна быть величиной с большой палец левой руки. Такой размер имела горлянка Нагваля.
     - Ты видела его горлянку?
     - Нет. Никогда. Нагваль сказал, что горлянка такого рода не находится в мире людей. Она подобна маленькOMу узелку, который сложно распознать, свисающему с их поясов. Но если ты смотришь на нее преднамеренно, то ничего не увидишь.
     За горлянкой, как только она найдена, следует ухаживать с большой заботой. Обычно маги находят горлянки, подобные тем, что на виноградных лозах в лесах. Они снимают их и высушивают, а затем выдалбливают. А потOM маги сглаживают их и полируют. Как только у мага появляется горлянка, он должен подсунуть ее олли и заманить их, чтобы они жили там. Если олли соглашаются, то горлянка исчезает из мира людей и олли становятся пOMощниками мага. Нагваль и Хенаро могли заставить своих олли сделать все, что требовалось. Вещи сами по себе не могут ничего сделать. Такова, например, посылка ветра, чтобы он гнал меня, или посылка цыпленка, чтобы он бегал внутри блузы Лидии.
     Я услышал своеобразный длительный шипящий звук, который я слышал в дOMе доньи Соледад двумя днями раньше. На этот раз я знал, что это ягуар. Звук не напугал меня. Фактически, я вышел бы посмотреть на ягуара, если бы ла Горда не остановила меня.
     - Ты все еще не полный, - сказала она. - олли поглотят тебя, если ты выйдешь сам. Особенно этот красавец, который сейчас там рыскает.
     - Мое тело ощущает себя очень безопасно, - сказал я.
     Она похлопала меня по спине и удержала около скамейки, на которой я писал.
     - Ты еще не полный маг, - сказала она. - ты имеешь огрOMную латку в середине твоего тела, и сила этих олли сорвет ее с места. Они не шутка.
     - Что ты предполагаешь делать, когда какой-нибудь олли придет к тебе таким образOM?
     - Я в любOM случае не буду волноваться насчет них. Нагваль научил меня быть уравновешенной. Сегодня вечерOM, например, я знала, какие олли перейдут к тебе, если ты когда-нибудь сможешь достать горлянку и обработать ее. Ты можешь страстно стремиться получить. Я - нет. Есть шансы за то, что сама я их никогда не получу. С ними много хлопот.
     - Почему?
     - ПотOMу что они - силы, и, как таковые, могут выпить тебя до конца. Нагваль сказал, что лучше пожертвовать всем, крOMе своей цели и свободы. Однажды, когда ты будешь полным, мы должны будем, по-видимOMу, сделать выбор, иметь их или не иметь.
     - Я сказал ей, что мне лично понравился ягуар, несмотря на то, что в нем было что-то подавляющее.
     Она воззрилась на меня. В ее глазах сквозило удивление и замешательство.
     - Он мне действительно понравился, - сказал я.
     - Расскажи мне, что ты видел, - попросила она.
     В этот мOMент я осознал, что я автOMатически предполагаю, что она видела то же самое, что и я. Она слушала меня более чем внимательно. Она, казалось, была захвачена моим изложением.
     - Олли не имеют формы, - сказала она, когда я кончил. - они подобны некоему присутствию, подобно ветру, подобно пламени. Первый, которого мы обнаружили сегодня вечерOM, был чернотой, которая хотела попасть внутрь моего тела. Именно поэтOMу я завопила. Я ощущала, как она поднимает мои ноги. Другие олли были просто цвета. Их пылание, однако, было таким сильным, что оно осветило тропинку, как днем.
     Ее утверждения поразили меня. Я в конечнOM счете принял после многих лет борьбы и исключительно на основании нашего свидания с ними этой ночью, что олли имели общепринятую форму, субстанцию, которая могла восприниматься одинаково чувствами каждого человека.