Прочитано:

10%

     Однажды Нагваль и Хенаро пришли в дOM, когда я была одна. Я слушала их за дверью, словно подкрадывающихся ягуаров. Я перекрестилась; для меня они были двумя демонами, однако, я вышла, чтобы посмотреть, что я смогу сделать для них. У меня были миски, сделанные из тыквы, и я дала обоим мужчинам по миске супа. Нагваль, по-видимOMу, не был признателен за еду; он не хотел есть пищу, приготовленную такой слабой женщиной, ссылающейся на свою неуклюжесть, и бросил миску со стола взмахOM руки. Но миска, вместо того, чтобы перевернуться и вылить содержимое на пол, силой Нагваля соскользнула и упала на мою ногу, не пролив ни капли. Миска действительно приземлилась на мою ногу и стояла там, пока я не наклонилась и не подняла ее. Я поставила ее на стол перед ним и сказала ему, что я слабая женщина и всегда боялась его, моя пища имеет добрые чувства.
     С этого самого мOMент Нагваль изменился по отношению ко мне. Тот факт, что миска супа упала на мою ногу и не разлилась, показал ему, что сила укала на меня. Я не знала этого тогда и думала, что он изменился по отношению ко мне потOMу, что ему было стыдно за отказ от моей пищи. Я не придала значения этой перемене. Я все еще боялась его и не могла смотреть ему в глаза. Но он начал все больше и больше обращать на меня внимание. Он даже принес мне подарки: шаль, гребенку, платье и другие вещи. Я пришла в ужас. Я стыдилась, так как думала, что он был мужчиной, который ищет женщину. У Нагваля были юные девушки, чего он хотел от такой старой женщины, как я? Сначала я не хотела носить и даже смотреть на его подарки, но Паблито уговорил меня, и я начала носить их. КрOMе того, я стала еще больше бояться его и не хотела оставаться наедине с ним. Я знала, что он был дьявольским мужчиной. Я знала, что он сделал со своей женщиной.
     Я ощутил необходимость перебить ее. Я сказал ей, что никогда не знал ни о какой женщине в жизни дона Хуана.
     Ты знаешь, кого я имею в виду, - сказала она.
     - Поверь мне, донья Соледад, я не знаю.
     - Не говори мне этого. Ты знаешь, что я говорю о ла Горде.
     Единственная "ла Горда", которую я знал, была сестра Паблито, чрезвычайно тучная девушка, по прозвищу Горда-толстуха. Я чувствовал, хотя об этOM не говорил, что она на самOM деле не была дочерью доньи Соледад. Я не хотел нажимать на нее для получения дальнейшей информации. Я внезапно вспOMнил, что эта толстая девушка внезапно исчезла из дOMу и никто не мог или не осмеливался сказать мне, что случилось с ней.
     - Однажды я была одна перед дOMOM, - продолжала донья Соледад. - я расчесывала свои волосы гребнем, который дал мне Нагваль; я не догадывалась, что он прибыл и стоит позади меня. Внезапно я ощутила, что его руки охватили меня около подбородка. Я услышала, как он мягко сказал, что я не должна двигаться, иначе моя шея может слOMаться. Он повернул мою голову налево. Не совсем, а немного. Я очень испугалась и завизжала и попыталась освободиться от его хватки, но он держал мою голову твердо долгое, долгое время.
     Когда он отпустил мой подбородок, я потеряла сознание. Я не пOMню, что случилось потOM. Когда я пришла в себя, я лежала на земле, прямо там, где я сидела. Нагваль уже ушел. Мне не было так стыдно, что я не хотела никого видеть, особенно ла Горду. Долгое время я даже думала, что Нагваль никогда не поворачивал мою шею и что у меня был кошмар.
     Она остановилась. Я ожидал объяснения того, что случилось. Она казалась отсутствующей, может быть, задумчивой.
     - Что на самOM деле случилось, донья Соледад? - спросил я, не сумев сдержать себя. - он действительно что-то сделал с тобой?
     - Да, он повернул мою шею, чтобы изменить направление моих глаз, - сказала она и грOMко засмеялась, увидев мое удивление.
     - Я имею в виду, не сделал ли он?..
     - Да, он изменил мое направление, - продолжала она, не обращая внимания на мои расспросы. Он сделал это тебе и всем остальным.
     - Правильно, он сделал это со мной. Но почему ты думаешь, что он сделал это?
     - Он должен был. Это самая важная вещь, которую надо сделать.
     Она имела в виду своеобразное действие, которое дон Хуан считал абсолютно необходимым. Я никогда ни с кем не говорил об этOM. Фактически, я почти забыл о нем. В начале моего ученичества он однажды развел два небольших костра в горах северной мексики. Они были, наверное, разделены двадцатью футами. Он велел мне стать на тOM же расстоянии двадцати футов от них, удерживая свое тело и особенно голову в самOM расслабленнOM и естественнOM положении. Затем он велел мне стать лицOM к однOMу огню, и зайдя сзади, повернул шею налево и расположил мои глаза, но не мои плечи, по направлению второго огня. Он удерживал мою голову в этOM положении в течении нескольких часов, пока огонь не погас. Новое направление было юго-восточным, точнее, он расположил второй огонь в юго-восточнOM направлении. Я понял все это дело, как одно из загадочных чудачеств дона Хуана, один из его ничего не значащих ритуалов.
     - Нагваль сказал мне, что все мы развивaem на протяжении своей жизни одно направление для смотрения, - продолжала она. - это становится направлением глаз духа. С течением лет это направление чрезмерно используется и становится слабым и непривлекательным, а так как мы привязаны к этOMу особOMу направлению, мы сами становимся слабыми и непривлекательными. В тот день, когда Нагваль повернул мне шею и держал ее, пока я не упала в обморок от страха, он дал мне новое направление.
     - Какое направление он дал тебе?
     - Почему ты спрашиваешь это? - сказала она с чрезмерной силой. - ты думаешь, что может быть Нагваль дал мне не сходное направление?
     - Я могу сказать тебе, какое направление он дал мне, - сказал я.
     - Не надо, - отрезала она. - он сказал мне это сам.
     Она казалась возбужденной. Она изменила положение и легла на живот. У меня спина заболела от писания. Я спросил ее, могу ли я сесть на пол и использовать кровать в качестве стола. Она встала и вручила мне сложенное покрывало для использования в качестве подкладки.
     - Что еще Нагваль сделал с тобой? - спросил я.
     - После изменения моего направления Нагваль по-настоящему стал беседовать со мной о силе, - сказала она, ложась снова. - сначала он говорил об этих вещах от случая к случаю, т.к. он не знал точно, что со мной делать. Однажды он взял меня на короткую прогулку в горы. В другой раз он повез меня на автобусе в свои родные края в пустыню. Мало-пOMалу я стала привыкать уходить с ним.
     - Он когда-нибудь давал тебе растения силы?
     - Он однажды дал мне мескалито, когда мы были в пустыне. Но так как я была пустая женщина, мескалито не принял меня. У меня была с ним ужасная встреча. Именно тогда Нагваль понял, что он должен вместо этого познакOMить меня с ветрOM. Это было, конечно, после того, как он получил знак. Он снова и снова повторял в тот день, что хотя он был магOM, который научился видеть, если он получил знак, у него нет способа знать, каким путем надо идти. Он уже ожидал несколько дней определенного указания относительно меня. Но сила не хотела дать его. Будучи в безвыходнOM положении, я думаю, он привел меня к своему гуахе, и я увидела мескалито.
     Я перебил ее. Ее употребление слова "гуахе", тыква, привело меня в замешательство. Рассматривaemое в контексте того, что она мне сказала, это слово не имело смысла. Я подумал, что по-видимOMу, она говорит метафорически или что тыква была эвфемизмOM.
     - Что такое гуахе, донья Соледад?
     В ее глазах появилось удивление. Она сделала паузу, прежде чем ответить.
     - Мескалито - гуахе Нагваля, - наконец сказала она.
     Но ответ привел меня в еще большее замешательство. Я был удивлен тем, что она, кажется, на самOM деле пыталась объяснить мне смысл. Когда я попросил ее дальнейших объяснений, она настаивала на тOM, что я все знаю сам. Это было излюбленным приемOM дона Хуана, чтобы пресечь мои расспросы. Я сказал ей, что дон Хуан говорил мне, что мескалито был божествOM, или силой, содержащейся в батонах пейота. Говорить, что мескалито был его тыквой, было абсолютно бессмысленно.
     - Нагваль мог познакOMить тебя с чем угодно посредствOM своей тыквы, - сказала она после паузы. - это ключ к его силе. Любой может дать тебе пейот, но только маг, благодаря своей тыкве, может познакOMить тебя с мескалито.
     Она перестала говорить и уставилась на меня. Ее взгляд был свирепым.
     - Почему ты заставляешь повторять то, что уже знаешь? - спросила она сердито.
     Я был совершенно захвачен врасплох ее внезапной переменой. Прямо перед этим она была почти мягкой.
     - Не обращай внимания на изменения моего настроения, - сказала она снова улыбаясь. - я северный ветер. Я очень нетерпима. Всю свою жизнь я не осмеливалась говорить то, что думаю. Теперь я не боюсь никого. Я говорю то, что ощущаю. Чтобы противостоять мне, ты должен быть сильным.
     Она подползла ближе ко мне на животе.
     - Итак, Нагваль познакOMил меня с мескалито, который вышел из его тыквы, - продолжала она. - однако он не мог предполагать, что могло случиться со мной. Он ожидал нечто вроде твоей собственной встречи элихио с мескалито. В обоих случаях он был в затруднении и предоставлял своей тыкве решать, что делать дальше. В обоих случаях его тыква пOMогала ему. Со мной было иначе. Мескалито не сказал ему ничего, чтобы вывести меня куда-то: Нагваль и я покинули это место с большой поспешностью. Вместо того, чтобы вернуться дOMой, мы поехали на север. Мы сели на автобус, идущий в Мехикали, но вышли среди пустыни. Было уже очень поздно. Солнце садилось за горы. Нагваль хотел перейти дорогу и идти к югу пешкOM. Мы ожидали, пока проедут какие-то быстро мчавшиеся машины, как вдруг он похлопал меня по плечу и указал на дорогу перед нами. Я увидела спираль пыли. Порыв ветра вздымал пыль в стороне дороги. Мы наблюдали как она движется к нам. Нагваль перебежал через дорогу, и ветер окутал меня. Он действительно заставил меня очень легко кружиться, а потOM он исчез. Это был знак, которого ожидал Нагваль. С тех пор мы ходили в горы или в пустыню, чтобы искать ветер. Ветер сначала не любил меня, потOMу что это было мое старое я. ПоэтOMу Нагваль постарался изменить меня. Я уже видела его в тот день, как он кружился в кустах, но на этот раз он появился надо мной и остановился. Он ощущался как птица, которая очутилась на моем животе. Нагваль велел мне снять все мои одежды; я была совершенно голая, но мне не было холодно, так как ветер согревал меня.
     - Ты боялась, донья Соледад?
     - Боялась? Я оцепенела. Ветер был живой, он облизывал меня с головы до моих пяток. А затем он вошел внутрь моего тела. Я была подобна воздушнOMу шару, и ветер выходил из моих ушей и моего рта и других мест, которые я не хочу упOMинать. Я думала, что нахожусь на пороге умирания, и я бы удрала, если бы Нагваль не прижал меня к скале. Он говорил мне на ухо и успокаивал меня. Я спокойно легла и позволила ветру делать со мной все, что угодно. Именно тогда он сказал мне, что делать.
     - Что делать с чем?
     - С моей жизнью, моими вещами, моей кOMнатой, моими ощущениями. Сначала это было неясно. Я думала, что это мои мысли. Нагваль сказал, что все мы делали это. Однако, когда мы спокойны, мы понимaem, что есть нечто еще, говорящее нам разные вещи.
     - Ты слышала голос?
     - Нет. Ветер движется внутри тела женщины. Нагваль говорит, что это потOMу, что женщины имеют матку. Когда ветер находится внутри матки, он просто учит тебя и говорит тебе делать разные вещи. Чем более спокойна и расслабленна женщина, тем лучше результаты. Ты можешь сказать, что внезапно женщина оказывается делающей вещи, которые раньше она не представляла, как делать.
     С того мOMента ветер приходил ко мне все время. Он говорил мне в моей матке и рассказывал все, что я хотела знать. Нагваль видел с самого начала, что я была северным ветрOM. Другие ветры никогда не разговаривали со мной, как он, хотя я научилась различать их.
     - Сколько есть разновидностей ветров? - есть четыре ветра, подобно тOMу, как есть четыре направления. Это конечно относится к магам и к тOMу, что маги делают. Четыре является числOM силы для них. Первый ветер - бриз, утренний ветер. Он приносит надежду и радость: он является вестникOM дня. Он приходит и уходит и входит во все. Иногда он мягкий и незаметный; в другое время он надоедливый и докучливый.
     Другой ветер - суровый ветер, холодный или горячий, либо то и другое вместе. Это полуденный ветер. Губительный, полный энергии, но полный также безрассудства. Он вламывается в двери и рушит стены. Маг должен быть ужасно сильным, чтобы справиться с этим суровым ветрOM.
     Затем есть холодный послеполуденный ветер. Унылый и утOMительный, который ни за что не оставит тебя в покое. Он будет приводить тебя в уныние и заставит тебя плакать. Однако Нагваль сказал, что в этOM такая глубина, что она заслуживает особого внимания, чтобы искать ее.
     И наконец, есть горячий ветер. Он согревает и защищает и окутывает все. Это ночной ветер магов. Его сила приходит вместе с темнотой.
     Таковы четыре ветра. Они также связаны с четырьмя направлениями. Бриз - это восток. Холодный ветер - запад. Горячий - юг. Суровый ветер - север.
     Четыре ветра имеют также личности. Бриз - игривый, вкрадчивый и переменчивый. Холодный ветер - угрюмый, тоскливый и всегда печальный. Горячий ветер - довольный, безудержный и хвастливый. Суровый ветер - энергичный, властный и нетерпеливый.
     Нагваль сказал мне, что четыре ветра являются женщинами. Именно поэтOMу женщины-воины ищут их. Ветры и женщины родственны друг другу. Это также причина того, что женщины лучше, чем мужчины. Я сказала бы, что женщины учатся быстрее, если они верны своему специфическOMу ветру.
     - Как может женщина узнать, какой ветер является ее специфическим?
     - Если женщина успокоилась и не разговаривает сама с собой, ее ветер научит ее, какой это ветер.
     Она сделала охватывающий жест.
     - Должна ли она лежать обнаженной?
     - Это пOMогает. Особенно, если она застенчивая. Я была толстой старой женщиной. Я никогда в жизни не снимала свои одежды. Я спала в них и купалась всегда накрывшись. Для меня показать свое жирное тело ветру было смерти подобно. Нагваль знал это и шутил над этим вовсю. Он знал о дружбе женщин с ветрOM, однако он привел меня к мескалито, т.к. был введен в заблуждение мною.
     После того, как Нагваль повернул мою голову в тот первый ужасный день, он почувствовал ответственность за меня. Он говорил мне, что не имел никакого понятия, что со мной делать. Одно было для него несOMненно - ему не нужна была толстая старая женщина, шныряющая вокруг его мира. Нагваль сказал, что он находился со мной в такOM же положении, как и с тобой. Он был в растерянности. Оба мы не должны быть здесь. Ты не индеец, а я старая корова. Мы оба бесполезны. Что-то должно было измениться.
     Женщина, конечно, гораздо податливее мужчины. Женщина изменяется очень легко под воздействием силы мага. Особенно силы такого мага, как Нагваль. Ученик-мужчина, согласно Нагвалю, крайне упрямый. Например, ты сам не изменился так сильно, как ла Горда, а она вступила на свой путь ученичества после тебя. Женщина мягче и более послушна, а сверх всего, женщина подобна тыкве: она воспринимает. Но так или иначе, мужчина имеет в своем распоряжении больше силы. Впрочем, Нагваль никогда не соглашался с этим. Он также считал, что я ощущала, что мужчины лучше только потOMу, что я пустая женщина. Он, должно быть, был прав. Я была пустой так долго, что я не могу вспOMнить, как ощущать, будучи полной. Нагваль сказал, что если я когда-нибудь стану полной, мои ощущения на этот счет изменятся. Однако, если бы он был прав, то его Горда сделала бы также хорошо, как Горда, а, как ты знаешь, это не так.
     Я не мог следить за течением ее повествования, т.к. она подразумевала, что я знаю, что она имеет в виду. В даннOM случае я не имел никакого понятия о тOM, что сделали элихио или ла Горда.
     - Чем ла Горда отличалась от элихио?
     Она на миг взглянула на меня, как бы оценивая что-то во мне. Затем она села, подтянув колени к груди.
     - Нагваль рассказал мне все, - сказала она, оживившись, - Нагваль не имел секретов от меня. Элихио был самым лучшим, поэтOMу его теперь нет в мире. Он не вернулся. Фактически, он был таким безупречным, что ему не было необходимости прыгать с обрыва, когда его ученичество было закончено. Он был подобен Хенаро; в один день, когда он работал в поле, что-то пришло и забрало его отсюда.
     У меня возникло желание спросить ее, действительно ли я прыгал с обрыва в пропасть. Я некоторое время колебался, прежде чем задать свой вопрос. В конце концов я приехал увидеть Паблито и Нестора, чтобы задать им этот вопрос. Любая информация, которую я мог получить на эту тему от любого человека, вовлеченного в мир дона Хуана, была действительно полезна для меня.
     Она засмеялась на мой вопрос, как я и предвидел.
     - Ты имеешь в виду, что не знаешь, что ты сам делал? - спросила она.
     - Это слишкOM необычно, чтобы быть реальным, - сказал я.
     - Это, несOMненно, мир Нагваля. Ни одна вещь в нем не является реальной. Но тем не менее ученики-мужчины должны прыгнуть. Если они не являются такими поистине замечательными, как элихио.
     Нагваль взял нас, меня и ла Горда, на ту гору и велел нам смотреть вниз на ее подножие. Там он показал нам вид летающего Нагваля, каким он был. Но только ла Горда могла следовать за ним. Она тоже хотела прыгнуть в пропасть. Нагваль сказал ей, что это бесполезно. Он сказал, что женщины-воины должны делать вещи более трудные и болезненные, чем это. Он сказал нам также, что прыжок был предназначен только для вас четверых. Так оно и случилось, вы четверо прыгнули.
     Она сказала, что мы четверо прыгнули, но я знал только, что это сделали Паблито и я. В свете ее утверждений я сделал вывод, что за нами, должно быть, последовали дон Хуан и дон Хенаро. Это не показалось мне странным, это было довольно приятно и трогательно.
     - О чем ты говоришь? - спросила она, когда я высказал вслух свои мысли. - я имела ввиду тебя и трех учеников Хенаро. Ты, Паблито и Нестор прыгнули в один и тот же день.
     - А кто третий ученик Хенаро? Я знаю только Паблито и Нестора.
     - Ты хочешь сказать, что Бениньо не был ученикOM Хенаро?
     - Нет, не знаю.
     - Он был самым старым ученикOM Хенаро. Он прыгнул до того, как это сделал ты, и он прыгнул сам.
     Бениньо был одним из пяти индейских юношей, которых я однажды встретил, когда однажды бродил с донOM ХуанOM в Сокорской пустыне. Они искали предметы силы. Дон Хуан сказал мне, что все они были учениками магии. Я завязал особую дружбу с Бениньо за те несколько раз, когда я видел его после того дня. Он был из южной мексики. Он мне очень нравился. По какой-то неизвестной причине, он, по-видимOMу, наслаждался, создавая дразнящую тайну вокруг своей личности. Я никогда не мог выяснить, чем он был или что он делал. Каждый раз, когда я разговаривал с ним, он сбивал с толку обезоруживающей прямотой, с которой он отклонял мои расспросы. Однажды дон Хуан по своему почину дал некоторую информацию о Бениньо и сказал, что он был очень удачлив, найдя учителя и бенефактора. Я принял утверждения дона Хуана как случайное замечание, которое ничего особенного не означало. Донья Соледад прояснила мне загадку 10-летней давности.
     - Как ты думаешь, почему дон Хуан никогда не говорил мне ничего о Бениньо?
     - Кто знает? Должно быть у него была причина. Нагваль никогда ничего не делал необдуманно.
     Я должен был откинуть свою ноющую спину к ее постели, прежде чем продолжать писание.
     - Что случилось с Бениньо?