Прочитано:

18%

     След в след они зашагали сухим оврагом, который рассекал заросли тростника. Кругом стояла тишина, нарушaemая лишь трелями сверчков и ласковым ветерком, снующим между кинжальных отростков тростника. Виктор Джулио беспокойно вздохнул. У него болела грудь. Он чувствовал себя усталым. Ему хотелось лечь на твердую землю здесь, лежать... Его взгляд часто возвращался к лачуге, которая становилась все меньше и меньше. Предчувствие охватило его. Конец был близок. Он уже давно знал, что слишком стар и слаб для той работы, которую должен выполнять. Это был только вопрос времени, поэтому они прислали нового человека.
     - Виктор Джулио, идем, - нетерпеливо закричал Октавио. - уже поздно.

     Город тихо спал. Лишь несколько старых женщин толпилось у церкви. Покрыв свои головы черными платками, они прошли мимо двух мужчин, не отвечавших на их приветствия. На узких бетонных тротуарах, пытаясь найти защиту у безмолвных домов, перед закрытыми дверьми, свернувшись, лежали костлявые и ужасные на вид собаки.
     По команде Виктора Джулио Октавио опускал стальной бак на землю и открывал тугую крышку. Пользуясь длинными деревянными щипцами, которые он вытащил из своего мешка, старик выбирал из бака большой кусок мяса и кидал его собаке. Таким образом он и Октавио медленно пересекли весь город, подкармливая каждую бездомную собаку, мимо которой они проходили. С жадностью, виляя хвостами, животные пожирали смертельную еду.
     - Сожрут тебя в аду эти собаки, - закричала толстая старуха, закрывая за собой большую деревянную дверь старой католической церкви по другую сторону площади.
     - Совсем спятила, - заорал в ответ Виктор Джулио, вытирая свой нос рукавом рубашки. - я думаю, из тебя мы в будущем приготовим хороший корм для собачек.
     - Я насчитал семнадцать, - пожаловался Октавио, распрямляя заболевшую спину. - судьба дохлых псов оттягивает мои плечи.
     - Что ж, взвалим на них еще одну, - сказал Виктор Джулио. Зловещая улыбка скривила его лицо. - здесь есть еще одна собака, которой не суждено найти смерть на улице.
     - Что ты хочешь сказать? - спросил Октавио и развернул вокруг головы свою красную бейсбольную кепку, озадаченно вглядываясь в его лицо.
     Глаза Виктора Джулио сузились, его зрачки блестели злыми огоньками. Его худое старое тело дрожало от ожидания. - я сильно нервничаю. Сейчас я убью черного германа, пастушью собаку лавочника Лебанесы.
     - Ты не сделаешь этого, - запротестовал Октавио. - это не бродячая собака. Она не больна. Ее хорошо кормят. Мэр говорил только о бездомных и больных собаках.
     Виктор Джулио громко выругался и зло посмотрел на своего помощника. Он не сомневался, что это был его последний шанс воспользоваться ядом. Если не Октавио, так кто-то другой будет ведать уничтожением собак к концу текущего сезона. Он понимал, почему молодой человек не хочет причинять кому-то неприятности, но это же не его забота. Он жаждал смерти собаки Лебанесы с тех пор, как она покусала его. Это был последний шанс.
     - Этого пса обучили для травли, - сказал Виктор Джулио. - каждый раз, вырвавшись, он кусает кого-то. Он искусал меня несколько месяцев тому назад. - старик оголил свою израненную ногу. - посмотри на шрам! - сердито ворчал он, растирая лиловое узловатое место на своей икре. - Лебанеса даже не побеспокоился отвести меня к доктору. Не знаю, кто из них бешеный, собака или ее хозяин.
     - Все равно ты не убьешь собаку, - настаивал Октавио. - этот пес не уличный. У него есть владелец. - он умоляюще посмотрел на старика. - ты только напросишься на неприятность.
     - Кого это волнует? - воинственно огрызнулся Виктор Джулио. - я ненавижу это животное, и у меня не будет другой возможности убить его. - он бросил свой мешок на плечо. - пошли, идем же.
     Октавио неохотно последовал за стариком. По узкому переулку они вышли на окраину города и остановились перед большим зеленым домом.
     - Собака должна быть за домом, - сказал Виктор Джулио. - посмотрим.
     Они пошли вдоль кирпичной стены, окружавшей задний двор. Но собаки здесь не было.
     - Давай оставим это, - зашептал Октавио. - я уверен, что собака спит внутри дома.
     - Она должна выйти, - сказал Виктор Джулио и заколотил тростью по стене.
     Громкий лай расколол утреннюю тишину. Старик возбужденно подпрыгнул, размахивая тростью в воздухе. - дай мне остатки мяса, - потребовал он.
     Октавио снял веревку со своей груди и неохотно опустил стальной бак на землю. Старик вытащил деревянными щипцами последние куски мяса и бросил их через забор.
     - Ты только послушай, как эта скотина глотает отраву, - весело болтал Виктор Джулио. - эта злобная тварь так же голодна, как и остальные.
     - Пойдем быстрее отсюда, - зашептал Октавио, закидывая бак на спину.
     - Не спеши, - рассмеялся старик. Чувство восторга охватило его, когда он нашел, на что встать.
     - Идем, - настаивал Октавио. - нас могут заметить.
     - Не смогут, - спокойно заверил Виктор Джулио, поднимаясь на шаткий деревянный ящик, приставленный к стене. Встав на цыпочки, он рассматривал беснующуюся собаку. Яростно лая и не жалея своего горла, животное разбрызгивало пену и кровь, пытаясь вырваться на свободу. Вот уже ноги перестали сгибаться. Пес свалился набок. Сильные судороги скрутили его тело.
     Виктор Джулио задрожал. - как он тяжело умирал, - шептал он, спрыгнув с ящика. Он не чувствовал никакого удовольствия от того, что отравил собаку Лебанесы. Все эти годы, уничтожая собак, он всегда избегал смотреть на то, как они умирают. Он никогда не получал удовольствия, убивая бродячих дворняжек города. Это была только его работа, единственно доступная для него.
     Смутный страх закрался в сердце Виктора Джулио. Он посмотрел на пустынную дорогу внизу. Затем, подогнув большой палец на левой руке, он положил между ним и запястьем свою трость. Держа руку вытянутой, он начал вращать трость взад и вперед так быстро, что казалось, будто трость подвесили в воздухе.
     - Что это за фокус? - спросил Октавио, увлеченно наблюдая за ним.
     - Это не фокус. Это искусство. Это единственное, что я делаю хорошо, - печально пояснил Виктор Джулио. - по утрам и после обеда я развлекаю маленьких детей на площади. Некоторые дети даже дружат со мной. - он передал трость Октавио. - попробуй. Посмотрим, сможешь ли повторить это.
     Виктор Джулио взахлеб хохотал над неуклюжими попытками Октавио удержать трость так, как полагалось. - это требует долгих лет практики, - сказал старик. - надо развивать свой большой палец, оттягивая его назад, пока он не коснется запястья. И ты должен двигать рукой очень быстро, чтобы трость не имела времени упасть на землю.
     Октавио вернул ему трость. - давай лучше поймaem этих собак! - воскликнул он, удивленный внезапным появлением утреннего зарева и красочных пятен, возникших на восточном небе.
     - Виктор Джулио, подожди меня, - закричал позади них ребенок.
     Босая, с черными спутанными волосами, завязанными на затылке, шестилетняя девочка быстро догоняла мужчин. - посмотри, какую игрушку подарила мне тетя, - сказала она, позволив старику посмотреть на щенка, отцом которого был только что отравленный Герман. - я назвала ее бабочкой. Она очень похожа на бабочку, правда?
     Виктор Джулио сел на бордюр. Маленькая девочка устроилась рядом с ним и положила ему на колени прелестного пухлого щенка. В смятении он пробежал пальцами вдоль черной и бледно-желтой шкурки.
     - Покажи бабочке, как ты заставляешь танцевать свою палку, - попросила девочка.
     Виктор Джулио опустил собаку и вытащил из кармана бутылку рома. Не переводя дыхания, он полностью осушил ее и бросил обратно в мешок. Старик с тоской оглядел радостное лицо ребенка. Скоро она вырастет, подумал он. Она не долго будет сидеть с ним под деревьями на площади и помогать ему наполнять мусорные баки тряпьем и хламом, веря в то, что ночью все это превратится в золото. Он задумался, будет ли она тоже кричать на него и издеваться над ним, как это делает большинство повзрослевших детей. Он сильно зажмурился. - пусть смотрит, если только палочка захочет танцевать, - прошептал он и встал, растирая свои скрипучие колени.
     Словно околдованные, Октавио и ребенок уставились на трость. Казалось, она танцевала сама по себе, оживляемая не только быстрым и изящным движением рук Виктора Джулио, но также и ритмичным топотом его ног, его хриплым и все же мелодичным голосом, которым он пел детские стишки.
     Октавио опустил бак и сел на него, восхищаясь мастерством старика. Виктор Джулио остановился на полуслове. Его трость упала на землю. С удивлением и ужасом он смотрел на щенка, лакавшего сок отравленного мяса, который тихо сочился из бака.
     Девочка подняла трость и подала ее Виктору Джулио. - я никогда не видела, чтобы ты ронял ее, - заметила она с беспокойством. - палочка устала?
     Виктор Джулио положил дрожащую руку на ее головку и нежно погладил ее челку. - я возьму бабочку на прогулку, - сказал он, - а ты возвращайся в кроватку, пока твоя мама не нашла тебя здесь. Встретимся попозже на площади. Мы снова будем вместе собирать будущие слитки золота. - он поднял пухлого щенка на руки и сделал знак Октавио следовать за ним по улице.
     Бродячие собаки уже не лежали перед закрытыми дверьми, но раскинув свои негнущиеся лапы, они валялись посреди пыльных переулков и их остекляневшие глаза пристально и тупо смотрели в пространство. По одной Октавио связывал их веревкой, которую Виктор Джулио вытащил из своего мешка.
     Бабочка, все ее тело конвульсивно тряслось, извергала струйку крови на брюки старика. Он с отчаянием встряхнул ее головку. - что я скажу малышке? - прошептал он, связывая отравленного щенка с другими животными.
     Они сделали два обхода, а затем утащили мертвых собак за окраину города, за дом Лебанесы, за пустые поля, вниз по сухому ущелью. Виктор Джулио прикрыл их грудой сухих веток, полил кучу керосином и поджег. Собаки горели медленно, наполняя воздух запахом паленого мяса и шерсти.
     Едва переводя дух, с легкими, забитыми копотью и дымом, двое мужчин выбрались из ущелья. Не в силах дальше продолжать путь, они рухнули под тень цветущей красным цветом акации.
     Старик растянулся на твердой земле, еще прохладной после ночи. Его руки тряслись. Он закрыл глаза и попробовал успокоить свое дыхание в надежде, что это развеет боль, стеснившую его грудь. Он мечтал о сне; о сне, в котором теряешь себя.
     - Пожалуй, я уйду, - сказал Октавио спустя некоторое время. - буду делать какую-нибудь другую работу.
     - Останься со мной, - попросил старик. - мне надо рассказать ребенку о собаке. - он сел и умоляюще взглянул на Октавио. - ты можешь помочь мне. Дети очень рано начинают бояться меня. Она одна из немногих, кто дружит со мной.
     Ужасная пустота в голосе Виктора Джулио напугала Октавио. Он прислонился к стволу дерева и закрыл свои глаза. Он не мог больше видеть этот страх и отчаяние, отпечатанные на лице старика.
     - Пойдем со мной на площадь. Пусть каждый узнает, что ты новый человек, - умоляюще просил Виктор Джулио.
     - Я не останусь в этом городе, - грубо отрезал Октавио. - мне не нравится эта работа. Мне не нравится убивать собак.
     - Вопрос не в том - нравится или не нравится, - заметил Виктор Джулио. - это вопрос судьбы. - он грустно улыбнулся, его взгляд скользнул в направлении города. - кто знает, может ты останешься здесь навеки, - прошептал он, снова закрыв свои глаза.
     Тишину нарушил гул сердитых голосов. Внизу по дороге двигалась группа мальчишек под предводительством старшего сына Лебанесы. Они остановились в нескольких шагах от двух мужчин.
     - Ты убил мою собаку, - зашипел сын Лебанесы и плюнул дюймом дальше ноги Виктора Джулио.
     Опираясь на трость, старик поднялся на ноги.
     - Почему ты так думаешь обо мне? - спросил он, пытаясь выиграть время. Его руки дрожали. Он нашарил в мешке бутылку рома и остолбенел от того, что она была пуста, не в силах вспомнить, когда же выпита последняя капля.
     - Ты убил собаку, - повторял мальчик нараспев. - ты убил собаку. - проклиная и толкая его, мальчишки пытались вырвать его трость и джутовый мешок.
     Виктор Джулио отступил назад. Размахивая своей тростью, он вслепую колотил насмешливых юнцов. - оставьте меня в покое! - закричал он дрожащими губами.
     На мгновение напуганные его яростью, юноши притихли. Вдруг, словно только что заметив, что Виктор Джулио не один, они повернулись к Октавио. - кто ты? - кричал один из мальчишек, переводя взгляд от одного мужчины к другому, возможно оценивая результаты их обоюдного сговора. - ты со стариком? Ты его помощник?
     Октавио не ответил. Взмахнув веревкой над своей головой, он защелкал ею перед собой, как хлыстом. Смеясь и вскрикивая, ребята пытались уклониться от прицельных ударов. Но когда некоторым из них веревка обожгла не только икры и бедра, но плечи и руки, они отступили назад. Они ринулись за Виктором Джулио, который тем временем убегал к ущелью, где еще догорали собаки.
     Старик оглянулся. От ужаса у него расширились зрачки, мальчишки были почти за его спиной. Они не казались ему людьми; они напоминали ему свору лающих псов. Он попробовал бежать быстрее, но жгучая боль в груди тормозила движения.
     Мальчишки, поднимая гальку, бросали ее в него, просто подшучивая над ним. Но когда сын Лебанесы потянулся за большим камнем, остальные ребята постарались превзойти друг друга - в ход пошли большие осколки породы. Один из них попал Виктору Джулио в голову. Он зашатался. Глаза его ничего не видели, земля уплывала из-под ног. Старик покачнулся и свалился с обрыва.
     Ветер донес из ущелья сдавленный крик. Запыхавшись, с лицами в полоску от пыли и пота, мальчики стояли, глядя друг на друга. Затем, словно по какому-то сигналу, они бросились в разные стороны.
     Октавио сбежал вниз по крутому склону и опустился на колени перед неподвижным телом Виктора Джулио. Он сильно встряхнул его. Старик открыл глаза. Дыхание слабеющими вспышками выходило из него. Голос был слабым, приглушенным звуком. - я знал, что конец близок, но думал, что это конец моей работы. Мне и в голову не приходило, что все закончится таким образом. - его зрачки блеснули странно яркими красками. Он пристально взглянул в глаза своего помощника. Жизнь ушла.
     Октавио безумно встряхнул его. - иисус! Он мертв! - Октавио перекрестился и поднял свое вспотевшее лицо к небу. Несмотря на ослепительное сияние солнца, бледная луна была отчетливо различима. Он хотел помолиться, но не мог вспомнить ни одной молитвы. Единственный образ засел в его мысли - множество собак преследовало старика по полям.
     Октавио почувствовал в своих руках нарастающий холод, его тело начала бить дрожь. Можно снова убежать в другой город, подумал он. Но тогда они заподозрят его в убийстве Виктора Джулио. Лучше оставаться некоторое время в городе, пока все не прояснится, решил он.
     Октавио наблюдал за мертвецом. Затем, поддавшись порыву, он поднял трость Виктора Джулио, лежавшую рядом. Он погладил ее и потер прекрасно вырезанный набалдашник о свою левую щеку. Он почувствовал, что она всегда принадлежала ему. Стало интересно, сможет ли он когда-нибудь воспроизвести танец трости.