Прочитано:

67%

16. ДОРОГИ ПЕРЕСЕКЛИСЬ

     Отряд в пятьдесят человек окружил их плотным кольцом.
     - Вот те на, - процедил предводитель сквозь зубы.
     Он въехал в круг и Арзак узнал Иданфирса. Даже конь под ним был тот же, серого мышиного цвета.
     "Почему он здесь со своей дружиной, почему не около Савлия?" - пронеслась тревожная мысль.
     - Скакали за воинами, поймали детишек. Откуда - куда путь держите? - спросил всадник на сером коне.
     - Во всем тебе удачи, царь Иданфирс, - сказал Арзак. - Был я в городе по прозванию "Счастливая", путь держу к северу, чтобы проводить в последний шатер твоего отца, царя Савлия.
     - Придется поспешить, если хочешь увидеть, как царь Савлий будет спускаться под землю. А кто эти чужеземцы и для чего они обрядились в наши одежды?
     - Чужеземцы - жители Ольвии. Ксанф и Филл.
     Услышав свои имена, Ксанф и Филл поклонились. Иданфирс на приветствие не ответил.
     - Отец Филла много раз приезжал с товарами в наши степи, - поспешил добавить Арзак, - он привозил шелк и браслеты для твоей почтенной матери и для младших жен. Царь Савлий его жаловал. Когда Ксанф и Филл узнали, что царь Савлий отправился в последнее кочевание, в их сердцах загорелось желание проводить его до самого места, как это делают скифы, и вот они сняли свои одежды и обрядились в наши. Дозволь чужеземцам проводить твоего отца, царь Иданфирс.
     - Дозволяю, - сказал Иданфирс равнодушно. Он думал о чем-то другом. - И пусть поспешат. К полной луне все будет кончено.
     - Нет, нет! Ты ошибся, царь Иданфирс! Сорок дней истекут через двадцать два дня, а до полной луны - всего десять.
     - Персы дни отобрали. Мы уводили их к восходу, сколько могли. Теперь они на закат повернули. Того и гляди помешают спокойному кочеванию царя Савлия, если не поторопимся.
     - Какие персы? Они же в Азии!
     - Неужто не знаешь, что Дарий большую войну в степь привел? - нетерпеливо спросил предводитель дружины Палакк. Он в толк не мог взять, для чего Иданфирс теряет время на разговоры с мальчонкой, не стоившим ломаного акинака.
     - Не знаю. Траву паленую видел, думал, савроматы с соседями бьются или меланхлены.
     Ксанф и Филл не понимали, о чем идет речь, и с тревогой переводили взгляд с Арзака на Иданфирса.
     - Персы, война, осталось всего десять дней, - быстро сказал Арзак на языке эллинов.
     - Вон оно что, - протянул Иданфирс. - Вспомнил. Я видел тебя, когда Старик приходил выпрашивать внучку. Рядом была рабыня-гречанка. Верно, она тебя научила перекидывать наши слова на греческие?
     - Это так, царь Иданфирс, она научила. В тот день я думал, ты не глядишь в нашу сторону, а ты запомнил.
     - Как зовут тебя? - спросил Иданфирс. Он словно не замечал, что дружина изнывает от нетерпения.
     - Мое имя - Арзак.
     - Сильное имя, - сказал Иданфирс. - Хорошо называться Медведем. Вот что, Медведь, внук Старика, я поручу тебе важное дело. Исполнишь - награжу золотом или в дружину возьму, когда подрастешь. Довольно ли будет?
     Дружинники расхохотались, Иданфирс нахмурился, и смех затих.
     - Благодарю тебя, царь Иданфирс. Только я не дружинник - кузнец. Когда стану мастером, буду ковать для твоей дружины акинаки и копья. Поручение я исполню без всяких наград. Как только царь Савлий закончит свое кочевание и уйдет в шатер Вечности...
     - Война не ждет, - перебил Иданфирс. - Поручение исполнишь немедля, прямо отсюда отправишься к персам.
     Арзак побледнел, и все это увидели.
     - Струсил мальчонка! - сказал Палакк насмешливо.
     - Никогда трусом не был! - вскричал Арзак. - Я - скиф, и если война - я воин. Давай свое поручение, царь!
     - Молодец! Вот это по-нашему! - закричали дружинники и снова расхохотались. Кони под ними заплясали, готовые с места пуститься вскач.
     - Слушай, Арзак, внук Старика, - сказал Иданфирс спокойно и строго, как говорят с равными. - Грозный враг пришел в наши степи, и мы должны его одолеть. Дарий думает, что скифы сдаются, если уходят от боя. Чтобы его разуверить, передай ему наши подарки. Со всей земли собирали.
     Иданфирс сделал знак. Дружина снова расхохоталась, и Палакк, смеясь вместе с другими, протянул Арзаку плетеную корзину, клетку и пучок связанных вместе стрел.
     - Понял, Медведь, внук Старика? - спросил Иданфирс.
     - Понял, царь Иданфирс. И почему дружина смеется, теперь тоже понял. Подарки передам, будь уверен.
     - Персы в трех переходах. Как завидишь посты, принимайся кричать: "Дары от царя Иданфирса". Если не поймут, кричи на языке эллинов. Оттого и посылаю тебя, что в войске Дария этот язык многие понимают.
     Царь Иданфирс хорошо знал, что скифы и персы говорят почти одинаково. Им не надо перекидывать слова с одного языка на другой, чтобы понять друг друга, но ему захотелось отправить послом не воина, как собирался вначале, а простого мальчонку. Пусть захлебнется злостью назвавший себя царем царей.
     - Если вернешься живым, - сказал Иданфирс Арзаку, - проси любую награду. Только сестру не проси. Тут помочь ничем не могу - над волей мертвых нет моей власти.
     Мышиного цвета конь рванулся вперед. Сверкнула молнией золотая пантера на круглом щите.
     - Чужеземцы могут ехать за нами! Привал у второй балки! - крикнул на скаку Иданфирс, и дружина умчалась.
     - Три дня туда, три дня обратно... Савлий за это время уйдет вперед... Одатис погибла, - прошептал Арзак.
     Он достал из дорожной сумки пригоршню одинаковых серых камушков и один за другим стал бросать их на землю.
     - Остановись! Что ты делаешь! - закричали Ксанф и Филл, словно Арзак выбрасывал что-то очень важное.
     - Одатис погибла, - прошептал Арзак и распрямил ладонь с десятью оставшимися камушками.
     - Говори, что случилось? Кто этот важный скиф? Почему ты швыряешься "днями"? - набросился на Арзака Филл.
     - Я взялся выполнить важное поручение. Оно будет стоить мне жизни, но в степь пришла война и, значит, я теперь воин.
     - Каждый эллин на твоем месте поступил бы, как ты, - произнес Ксанф торжественно.
     - Ксанф прав. Он забыл лишь добавить, что каждый эллин на нашем месте возьмется доставить Одатис настой.
     Сказано было Филлом, но Арзак поднял глаза на Ксанфа.
     - Это правда, вы отвезете зелье?
     - Конечно, Арзак, - сказал Ксанф. - Само собой разумеется.
     - Арзак Ксанфу верил. Ксанф был надежным и основательным. Филл напоминал верткую золотую проволоку, идущую на браслеты и гривны. Ксанф казался железным бруском, заготовленным для акинака, Арзак снял с шеи висевший на ремешке амфориск и положил драгоценный сосуд в большие ладони Ксанфа.
     Филл чуть нахмурился.
     - Научи, предводитель, как нам действовать, - сказал он, разглядывая даль.
     - Догоните Иданфирса с дружиной; их привал у второй балки. С ними до места доедете. Кибитку царской жены распознать легко, Гунда у всех на виду сидит - платье в блестках, на голове золотой венец. Рядом с кибиткой едет или идет высокая нестарая женщина.
     От Арзака не укрылось, что при этих словах Ксанф и Филл переглянулись. Что ж, не в первый раз.
     - Эту женщину вы также узнаете, - твердо сказал он. - У нее на правой щеке широкий выпуклый шрам. Что она скажет, то и делайте. Без ее слова ничего не предпринимайте.
     - Скажет? Разве мы поймем?
     - Поймете.
     - Как зовут эту женщину?
     Вопросы задавал один Ксанф. Филл молчал.
     - Она сама назовет имя, если захочет. Одатис зовет ее "мата" - мама. Она ей, как мать, мне - как старшая сестра.
     - Теперь последнее, предводитель, - сказал Филл. - Договоримся о месте встречи. Где будем ждать тебя?
     - Через три перехода по правую руку от вас потянется Борисфен. Где бы вы не отбили Одатис, пробирайтесь к реке и спрячьтесь среди валунов. Возвращаться я буду вдоль берега. Вы увидите меня и окликните. Если пройдет десять дней и я не появлюсь, отправляйтесь в Ольвию. Одатис нельзя находиться в степи, возьмите ее с собой к Ликамбу.
     - Вот и все, - промедлив, добавил Арзак. - Пусть помогут Папай и Зевс. Прощайте. Скачите вслед за дружиной. Опасности нет. Перед скифским царем степь ковром расстилается.
     - До встречи, Арзак! Прощай!
     Белоног поскакал на восход. Тавр и Гнедко помчались на север.

     Кого-то дороги соединили, кого-то врозь развели. Пастуха, что к Дарию с овцами был отправлен, а потом чужие слова с места на место возил, дороги привели в родные неврские земли. Пол-луны он их не видел.
     Когда пастух рассказал, какими словами обменялись Дарий и Иданфирс, вождь невров призвал своего первого гадателя. Без его советов юный правитель решений не принимал.
     - Да пошлют тебе боги власть над всей степью, - сказал гадатель, входя в шатер и прикрывая полог. Хитрый старик хорошо знал, какие сны посещают его повелителя.
     - Сто лет жизни, - прозвучал небрежный ответ.
     Вождь лежал в ворохе белых пушистых шкур, подложив под голову разукрашенные татуировкой руки.
     - Твой зов встретил меня у входа в шатер, - сказал гадатель и потряс гремушками, отгоняя злых духов.
     - Люди не сунутся, духов прогнал, говори без опаски, - прошептал он, садясь на пятки у изголовья.
     - Растолкуй мне загадку, седобородый, - лениво протянул вождь. - Всем известно, что Иданфирс со своей "Золотой пантерой" находится при войске, а пастух богами клянется, что видел его возле Савлиевой повозки. Как такое понять? Неужели Папай в самом деле одарил скифа способностью быть разом и там и тут?
     Гадатель протянул между пальцами узкие берестяные полоски, закрутил бересту жгутом, выпрямил.
     - Говорить?
     - Говори.
     - Папай одарил Иданфирса выносливым конем. Его конь проглатывает расстояния, как ласточка мошкару. Иданфирс при войске со щитом "Золотой пантеры" бросается на отряды Дария, потом удирает. Куда? Это знают люди, идущие за Савлием. Они видят царя Иданфирса рядом с черной четверкой, им кажется, что он здесь все время.
     - Вот и я его вижу, - забормотал вдруг гадатель сипло. - Он едет прямо и важно. Ох, какой важный. На сером коне едет. Спина прямая, на голове башлык. Бороду вижу. Седая борода, совсем белая, белая как снег, белая как пена, белая, белая... - бормотание сделалось невнятным, как речь человека, нанюхавшегося пахучего дыма конопляного семени.
     Вождь подождал, пока гадатель утихнет.
     - Хорошо ты видишь, да плохо, - сказал он с усмешкой. - Борода у Иданфирса без седины. Луна не обновилась, как я с ним возле Меча встречался, вряд ли за это время он успел поседеть и в старика превратиться.
     - Белую видел как снег, как пена, белую, белую...
     - Ладно, не думай о бороде, а то снова закатишься. Лучше послушай мои мысли и дай совет. А мысли мои вот о чем. Самое сильное племя в степи - царские скифы, потом савроматы, потом мы. Сильнее нас никого больше нет.
     - Ты забыл о будинах, - сказал гадатель, сощурив близко посаженные глаза. Он догадался, куда клонит вождь.
     - Будины в лесной полосе. Их дело землю сохой ковырять. Степи им не нужны. Да если бы и нужны были? Они со скифами в одной упряжке едут - Дарий им всем поубавит спеси. Тогда невры - первые. Плохо я говорю?
     Глаза гадателя закатились под веки. На впалых щеках задвигались разводы татуировки.
     - Хорошая мысль, хорошая мысль, - забормотал он сипло. - Хорошая мысль, да плохая, - сказал он обычным голосом.
     - Чем не по нраву пришлась? - спросил юный вождь.
     Он уже не лежал, а сидел, утонув в шкурах и обхватив руками торчавшие вверх острые колени.
     - Тем не по нраву, что Дарий разделается со скифами и за нас примется. Забудет, что мы овец ему пригоняли. Вот если бы оказать царю Азии другую услугу...
     Гадатель вскочил, завертелся, кругами пошел по шатру. Закружились тесемки, разноцветные лоскутки, гремушки и другая пестрая мелочь, нашитая на волчьи шкуры, из которых состояла одежда гадателя. Загремели связки волчьих клыков, свисавшие с шеи, - невры вели свой род от грозного волка. Загремели браслеты.
     - Голова Иданфирса, голова Иданфирса, - прорывался сквозь звон сиплый шепот.
     - Дарию нужно бросить голову Иданфирса, - сказал гадатель спокойно и сел на прежнее место.
     - Это без гадания ясно, научи, как сделать.
     - Дело простое. Пастуха и я расспросил, не ты один. Он говорит, что за Савлием лишь старые идут да мальчонки. Из воинов один Иданфирс и дружинники Савлия. Если выслать отряд человек в двести, Иданфирсу не вырваться.
     - Твой совет - разгромить кочевание Савлия?
     - Тьфу, тьфу! Беда, не тронь вождя, иди на меня. Тьфу, тьфу! Плохое слово вождь вымолвил. Беда - на меня! - гадатель три раза сплюнул через левое плечо и погремел бубенцами.
     - Ты зачем такое придумал? - сказал он, успокаиваясь. - Пусть Савлий на место прибудет, пусть спокойно сойдет в юрту Вечности. А когда Иданфирс в обратный путь тронется...
     - Хорошая мысль, да плохая. Как день узнaem, когда он обратно поедет? Как угадaem, какую дорогу выберет?
     - Хорошая мысль. Плохого нет. Не надо угадывать, не надо знать. Отряд загодя прибудет, спрячется за грядой у реки. Камни высокие. Валуны с гору. Валун черный, валун серый. Волной омытые, песком обтертые. Трава на камнях не растет, пена клочьями прорывается. - На сиплое бормотание гадатель не перешел, сказал спокойно: - Разведчики пусть на стойбище Вечности проберутся. Там и ждут.
     - Говорю, мысль плохая, - нетерпеливо сказал вождь. - Кто отважится? К юртам Вечности подойдешь, а оттуда мертвец вниз головой, ногами вверх выскочит и с собой под землю утащит! Нет, гадатель, охотников мы не сыщем, ни силой не заставим, ни золотом.
     Гадатель молча развязал висевший на шее мешочек в ярких тесемках и высыпал на ладонь что-то светлое, похожее со своих мягких шкур.
     - Через верного человека достал, - сказал довольный гадатель. - Когда Савлия в путь снаряжали, мыли да стригли, человек этот обрезки ногтей собрал и мне за золото продал.
     - Что ж до сих пор молчал? С такой защитой любой самый жалкий трус на кладбище двинется.
     Люди степей верили, что покойники выходят из могил вверх ногами, разыскивая живых. Но и живые могут иметь над мертвыми власть. Стоит возле кургана спалить обрезки ногтей недавно умершего вождя - покойник не шелохнется.
     - Еще бы. Сам двинусь, - сказал гадатель. - А молчал оттого, что нужды не было говорить. Пришла нужда, и сказал. Иданфирсу конец. Дарий тебя над степью царем поставит.
     - Поставит. Скорей давай думать, кого к Дарию гонцом посылать, какие слова царю Азии говорить.