Прочитано:

32%

25. ТРОПОЙ АВАНТЮРИСТОВ

     Астарт причалил к одной из многочисленных гаваней Саиса, когда в садах уже убрали обильные урожаи тамариндов, фиников, олив. Многие деревья отцвели во второй раз. Земля покрылась яркой сочной зеленью. Зимняя свежесть несла радость и нищему и номарху - люди заметно повеселели. На улицах допоздна слышалась оживленная речь. Предприимчивые торговцы собирали на полях фиалки и нарциссы и бойко торговали тощими букетиками на площадях столицы.
     Египтяне готовились к самому яркому празднику, возрожденному из руин глубокой (уже для тех времен) древности, - ко дню рождения Осириса. Мальчуганы с пучками волос с одной стороны головы, заплетенными в мелкие косички, собирались в шумные ватаги и делили самые счастливые места на базарах и у храмов, чтобы выпрашивать сладости и фрукты во время празднеств. Девочки в ослепительно белых юбочках разучивали под присмотром пожилых жриц гимны и танцы, посвященные богу Осирису. У купцов наступила самая оживленная пора. Базары Маиса гудели от зари до зари. На разных языках заключались сделки, расхваливались и охаивались товары, конкуренты поливали друг друга изощренной бранью или на потеху зевакам пускали по ветру клочья бород и париков. Ремесленники - от ювелиров до горшечников - получали множество заказов и трудились не разгибая спин, стараясь не упустить удачливое время.
     Необыкновенно оживилась торговля невольниками. Хотя фараон потерпел сокрушительное поражение от вавилонян под Кархемышем, он взял свое, опустошив при бегстве филистимское побережье. Нaemники выводили на базары длинные вереницы связанных попарно рабов и неумело зазывали покупателей.
     Солдаты и матросы наводнили все притоны и злачные места Саиса. Ливийская стража пожинала обильную жатву штрафов, арестов, конфискаций имуществ воров, убийц, драчунов, богохульников, оскорбителей сановных лиц. Вспыхивали грандиозные потасовки между греками и финикийцами, финикийцами и египтянами, между нaemниками и стражниками, солдатами и мореходами.
     Астарт остерегался быть втянутым в какой-нибудь скандал. Он понемногу обменивал крокодиловы сокровища на серебряные дебены и ките, предварительно изуродовав диадемы, серьги и браслеты до неузнавaemости, а камни ссыпав отдельно. Эти меры предосторожности были не лишни. Уже весь Египет и пол-Азии знали об ужасном ограблении бога Себека.
     Однажды, нагруженный слитками, он возвращался от менялы в корчму и лицом к лицу столкнулся со свирепого вида ливийцем, тотчас узнав в нем Туга по надрезанным и хищно трепетавшим ноздрям.
     - Подожди, человек, мне знакомо твое лицо. - На широкой груди ливийца, затянутой в кожаные доспехи, сиял офицерский жетон тысяцкого.
     - Я с рождения похож на Осириса. - Астарт попытался свернуть в переулок.
     Ливиец вцепился в него обеими руками.
     - Мои глаза не врут: ты - Астарт, предатель и дезертир!
     - А, Туг, старый забулдыга! Ты уже офицер? Как тебе удалось надуть начальство?
     Туг подозвал солдат. Они набросились на финикийца. Мех упал наземь, лопнул, и солдаты и прохожие начали хватать вывалившиеся слитки. Они ползали на коленях, переругиваясь, толкаясь, обмениваясь тумаками. Астарт принялся отбирать свое серебро у мальчишек, женщин, торговцев цветами, бородатых купцов, гогочущих солдат. Но люди разбегались.
     - Шакал! - зарычал Астарт и бросился на Туга.
     Солдаты связали финикийца своими поясами.
     - Мы казним его по закону, - сказал Туг.
     Начальник военного лагеря греков и киренцев, иониец с обезображенным шрамами лицом и умными глазами, внимательно выслушал Астарта.
     - Я все рассказал тебе, господин, потому что помню тебя: ты - Навкрат, первый солдат фараона и наставник царского родича Яхмоса. Я видел, как Яхмос в одиночку гнался за вражескими колесницами.
     - Ну я-то помню многие твои проделки в азиатскую кампанию, - иониец потер бесформенную переносицу, - казнить я тебя не казню, но по законам мирного времени обязан упрятать в темницу.
     Астарт надеялся на лучшее. Ведь старый воин, похоронивший в битвах и походах не один десяток лет, не мог мыслить словно жрец или маджай.
     - Сделaem так: мои головорезы запрут тебя в подвал, где уже подпилены решетки.
     - Чем тебя благодарить, господин?
     - Это всегда впереди. В наше смутное время не поймешь, откуда ждать беды. Может, когда-нибудь и расплатимся. Такие люди, как ты, умеют мстить и быть благодарными. Вот что, деньги, которые у тебя остались, не отдавай молодому номарху. Он хоть и молод, но порядочная свинья, обманет, хотя и говорят, что хананея надуть нелегко. Диктует он. Лучше на эти деньги найми людей из портового отребья и устрой налет на тюрьму. Так надежнее. Странный совет тебе дает военачальник царя? В молодости я бывал в таких переделках. На саисских пропойц можно смело положиться, когда они на пути к сосуду с пивом.

     Астарт тщательно продумал предстоящее, но понимал, что без неожиданностей не обойтись. Поэтому самых сообразительных и ловких он сам повел на приступ тюрьмы, а остальных расставил вокруг стен, чтобы никто из тюремщиков не смог ускользнуть и поднять шум раньше времени.
     Глинобитное здание Бубастисской тюрьмы, казалось, уснуло. Ни звука - только осторожные шаркающие звуки босых ног налетчиков о шероховатости пола. Астарт шел, пригнувшись, впереди ватаги.
     Но вот нога нащупала толстые прутья решетки. "Первая яма, но где тюремщики?"
     Стук деревянных подошв гулко отдался по всему коридору. Кто-то шел, стукаясь головой о стену и бормоча ругательства. Затем ударил резкий запах мочи: надзиратель справлял нужду в яму с заключенными.
     - Займись им, - сказал Астарт одному из сообщников. Тот бесшумно удалился, и вскоре донесся глухой удар тела о решетку.
     Астарт ощупью добрался до угла. Впереди - неясные голоса. На противоположной слабо освещенной стене плясали тени. Астарт выглянул: при свете масляной плошки несколько неряшливых, обрюзгших тюремщиков пили пиво из кокосовых сосудов. Внушительных размеров амфора стояла в углу вверх дном, словно балансируя на узком горлышке, другая, видимо, полная, возвышалась среди тряпья и оружия, разбросанного на дырявых грязных циновках.
     Пиво из полбы или ячменя - излюбленный напиток древних египтян. В этом они солидарны с греками и филистимлянами. Досуг египтянина немыслим без доброго кувшинчика этой янтарной жидкости. Тюремщики умели день и ночь превращать в досуг.
     Пропойцы за спиной Астарта трудно задышали, раздувая ноздри. Кто-то звучно проглотил слюну.
     Не успел Астарт и слова вымолвить, как его нaemники скрутили тюремщиков и занялись амфорой. Вскоре ватага двинулась дальше. У последней ямы остановились, зажгли факелы, подняли решетку.
     На дне ямы стояли узники. Бледные лица. Тревога. Надежда. Астарт соскользнул по веревке, сдирая кожу рук.
     - Ларит!
     Неясная тень метнулась из вороха испревшей соломы, и Астарт обнял содрогающееся от рыданий тело.
     - Свет! - заорал Астарт. - Свет сюда!
     Один из авантюристов поспешно упал на живот и опустил в яму руку с факелом. Астарт бережно поднял к свету младенца.
     - Сын!
     Малыш басовито закричал. Сморщенное личико походило на старческое, и это еще больше умилило молодого отца.
     - Сын!
     Ахтой пытался подняться с четверенек, но это ему не удавалось. Эред прислонился к стенке, чтобы не подкосились колени: радость иногда забирает последние силы. Трудно было узнать в этом старце с одрябшими мускулами и потухшим взором знаменитого базарного силача.
     - Сын! - шептал Астарт.

     Один из бесчисленных рукавов Дельты, стиснутый непроходимыми стенами тростника, явился местом сражения. Одну плоскодонку с узниками Астарт отправил вперед, а сам с ватагой укрылся в узкой части протоки.
     Погоня приближалась. Огромный баркас с десятками гребцов неуклюже шлепал перегруженными бортами о воду. Астарт с удивлением узнал на носу баркаса вездесущего Туга в шлеме с конским хвостом. Туг, в служебном рвении рыская по Саису, пронюхал, что сбежавший из подвала финикиец вербовал по кабакам всякое отребье. Избив до полусмерти владельца пивнушки, он узнал о готовящемся налете, но, как всегда, не успел. Погоню же возглавил с удовольствием.
     Над зарослями тучами носились чайки, ибисы, кулики. Вот тяжело поднялась стая розовых фламинго, а за ними красноногие аисты и горбатые цапли. Оглушенный птичьим гомоном, Астарт раздвинул перед собой тростник и метнул тяжелое весло, как копье. Туг плюхнулся в воду. "Трактирные крысы" испуганно сжались в лодках: не думали, что дело зайдет так далеко.
     Солдаты поливали заросли стрелами и дротиками, не видя противника.
     - Везет же нам, - сказал Астарт, провожая взглядом пузырь из одежды, не давший доспехам утащить тело ливийца на дно, - видите, в этом рукаве нет крокодилов.
     Преследователи кружили на месте, разжигая факелы, чтобы выкурить беглецов из зарослей.
     Неожиданно множество рук появилось из воды, цепляясь за весла и низкий борт. Под крики и брань солдат баркас накренился, зачерпнул столько воды, что тут же пошел ко дну. Из зарослей вынырнули легкие плоскодонки и, выловив Астарта и его помощников, умчались вниз по течению. А преследователи долго еще после этого блуждали в переплетенных травянистыми лианами зарослях, перекликаясь злыми голосами.
     Финикиец сидел на носу и выжимал одежду. Теперь можно расплатиться с ватагой и убраться из Египта. Ничто не заставит его вернуться в эту страну почитателей навозных жуков, где сонмы мудрецов курят фимиам глупости, где в каждом чужеземце видят варвара, низшее существо, и плюют ему в лицо.
     Астарт был слишком уверен в своей власти над судьбой, но он всего-навсего смертный...