Прочитано:

88%

8

     До прихода русичей каждый второй дом в Тмутаракани принадлежал беку Сурхану. Почти половина кораблей, прибывавших в порт из других стран, загружалась его товарами. Не было в городе ни одного рыбака, ни одного ремесленника, который не числился бы в должниках у хазарского бека. Правитель города от имени владыки Хазарии взимал подати со всех жителей, купцов и пришлого люда. Иосифу в Итиль отправлялась лишь малая часть этих доходов. Все остальное шло в казну самого бека. Из года в год множились его богатства. И вот...
     Бек Сурхан не мог примириться с потерей Тмутаракани. Выполняя тайный приказ Иосифа, переданный ему греческим нaemником, бек не столько старался выслужиться перед владыкой Хазарии, сколько боролся за свою власть, свое богатство. Грек обманул: ни ясы, ни касоги не задержали продвижения русского войска. А что могли сделать хазары, брошенные Сурханом против русов? Немногочисленное, наспех сколоченное войско степняков дрогнуло и побежало от первого же удара дружинников киевского князя. Многих воинов недосчитался тмутараканский бек, собирая свои рассеянные по степи сотни.
     Часть хазар, прибывших из дальних веж по приказу Сурхана, откололась и ушла на север. Они и в этот бой шли неохотно - зачем им защищать чужой город? - а потерпев поражение, и вовсе утратили охоту драться. С Сурханом остались лишь хазары, жившие в самой Тмутаракани или ее окрестностях. Горстка воинов... Взглянув на нее, Сурхан понял, что война окончательно проиграна. Впрочем, ее проиграл намного раньше сам каган-бек Хазарии, разгромленный Святославом. Но Сурхан решил не сдаваться. Он распорядился вывести свою казну в укромное место, а доставивших ее рабов перебить. Тайну знали только он сам и двое его доверенных людей. Сурхан увел в плавни оставшихся при нем воинов. Там, на островках, затерявшихся среди камышовых джунглей, он надеялся дождаться лучших времен.
     Киевские полки, рассуждал бек, пришли и уйдут, может быть оставив в Тмутаракани небольшую дружину. Вот тогда можно будет подумать о возвращении утерянных владений. Хазария если и оправится после нанесенного ей удара, то власть Иосифа все равно ослабнет. Значит, все большую независимость приобретет тмутараканский правитель, будет торговать с ромеями, как ему заблагорассудится.
     И сейчас, в своем тайном убежище, Сурхан не сидел сложа руки. Десятки лазутчиков, будто щупальца бека, расползлись во все стороны, неусыпно наблюдая за русским войском. Сурхан обдумал коварный замысел и начал постепенно его осуществлять.

     Ночью в русском лагере поднялась тревога. Исчез десятник, отправившийся проверять дозоры. Кто-то из дружинников слышал шум в стороне камышей, подступавших с севера к озеру. Там в дозоре находились два бывалых воина. Туда поспешил воевода Перенег, захватив с собою надежную охрану. Среди изломанных, вытоптанных камышей при свете факелов он увидел залитое кровью тело одного из дружинников. Ни десятника, ни второго дозорного разыскать не удалось.
     Под левой лопаткой убитого торчал короткий клинок с отделанной серебром рукояткой. Это был касожский кинжал.
     Утром князь Святослав хмуро выслушал немногословный доклад Перенега.
     - Касожский, говоришь? - повертел он в руках принесенный ему воеводой кинжал.
     - Касожский, княже.
     - Выходит, люди Алэджа нам такое подстроили? - Святослав повернулся к Богдану: - А ты что скажешь, сотник?
     Богдан догадался, о чем думает князь.
     - Нож касожскими руками сделан, верно. А в чьих руках он был нынешней ночью, не знаю, княже.
     - Узнай. Глаз у тебя зоркий. Тебе поручаю.
     Богдану не нужно долго собираться. Он кликнул Злату и Чудина и с несколькими дружинниками Перенега поскакал туда, где нашли убитого дозорного.
     По следам, сохранившимся на вязкой болотной почве, он представил себе, как это все случилось. Несколько вооруженных человек по камышам неслышно подобрались к дозору именно тогда, когда сюда подошел десятник. Может, раньше? Нет, не видно было, чтобы люди долго топтались на одном месте. Русичей они застали врасплох, одного дозорного закололи кинжалом, а второго вместе с десятником чем-то оглушили. Кто-то был ранен, свой или чужой, - на земле следы крови. Двоих русичей потащили дальше, к рощице, где были спрятаны кони. Конские следы вели в степь.
     - Ох, не нравится мне это... - сквозь зубы процедил Чудин.
     - И мне, - подтвердила Злата. - Касожским клинком убили дозорного, а не похоже, что тут касоги побывали. Те ловцы отменные, пройдут - не сомнут и травинки. А тут вроде вепри топтались!
     Богдан задумался. Князь послал его сюда, потому что не верил в виновность касогов. Один раз уже ошиблись, сколько крови пролили!
     - Вот что, други, сказал Богдан. - Будем искать, все вокруг осмотрим. Коль тут хазары побывали, не могли же они следа не оставить.
     - И наших воев надобно выручить, - подсказала Злата. - Они, может, на нас надеются, ждут выручки...
     Богдан опустил голову.
     - Следы, думаю найдем. А их самих... Ищи теперь ветра в поле!
     Злата вздохнула. Она, сама побывавшая в хазарской неволе, хорошо представляла, какая тяжкая доля ждет попавших в плен воинов. Лучше умереть, чем так жить. Но как помочь этим людям?
     Богдан со своими спутниками объехал все окрестности Тмутаракани, они осмотрели каждую балку, но ничего не обнаружили. Все разрешилось случайно, когда Богдан уже собирался вернуться в Тмутаракань. Молодой воин, дружинник Перенега, неожиданно остановил коня, пристально глядя в сторону.
     - Чего уши развесил? - сердито спросил Богдан. - Лешего углядел?
     - Ежели тот коршун над лешим кружит, то так, сотник, - ответил дружинник, обиженный словами Богдана. - Я к нему давно уже присматриваюсь.
     - Где? Вон над теми кустами? Скачи туда, погляди.
     Дружинник с места пустил коня вскачь. При его приближении из кустов вылетела воронья стая. Воин пригнулся к луке седла, что-то разглядывая перед собой, потом обернулся, замахал рукою.
     Богдан и его спутники торопливо поскакали к нему.
     Под кустом на примятой траве, широко раскинув руки, лежал мертвый русич. Это был тот самый десятник, что не вернулся с проверки дозоров. Богдан спешился, нагнулся над убитым.
     - И зачем только они его, мертвого, сюда затащили?
     - А вот зачем, - отозвался Чудин, успевший заметить то, что не заметили другие. - В него стреляли издалека и наповал. Стрела в боку, вытащить ее не смогли, обломали. Наконечник остался... Значит, не хотели эти тати свою метку оставлять, утащили десятника подальше. Надеялись, что мы не сыщем. Ан нет, нашли.
     Он наклонился над мертвым, повозился немного, орудуя ножом, и встал, удовлетворенно крякнув:
     - Стрела-то хазарская!

     Вечером русичи справляли тризну по двум погибшим воинам. Жарко пылали огромные погребальные костры. Молча стояли дружинники и воеводы, обнажив головы и по их лицам скользили тревожные отблески пламени. А позади - на крышах, на заборах гроздьями висели тмутараканцы, глядели на невиданное зрелище.
     Богдан и Злата стояли чуть поодаль от гридней. В последнее время они постоянно держались вместе и это никого не удивляло. Неожиданно Богдан почувствовал что кто-то тянет его за руку. Он обернулся. Отблески костров осветили лицо стоявшего рядом человека. Это был один из братьев-касогов, но который - Умаф или Бэгот? Впрочем, сейчас Богдану было все равно: то, что говорил касог заставило его насторожиться.
     - Я тебя давно ищу, брат ищет, другой брат ищет. Дело важное есть. Я послал Умафа и Хачемафа в разные стороны, сам сюда пошел... ага, значит, это Бэгот. И он подозрительно косится на Злату - видно, хочет сказать Богдану что-то важное с глазу на глаз.
     - Это мой товарищ, - кивнув на Злату, пояснил сотник и запнулся, подыскивая подходящее слово, - кунак. Можешь при нем говорить все, Бэгот.
     - Хорошо, но все равно уйдем отсюда, - предложил касог, - тут много лишних ушей.
     На темных узких улицах, кое-где вымощенных камнем, на каждом шагу попадались прохожие. Все тянулись туда, где горели костры. Бэгот увлекал Богдана и Злату все дальше, к берегу моря. Здесь на обрыве было тихо и пустынно.
     - Слушай, - быстро заговорил Бэгот, - я и мои братья - друзья русов. Мы должны предупредить тебя: ваши враги замыслили что-то против вас. Недавно я видел в толпе хазарского правителя Таматархи - бека Сурхана. Зачем он появился в городе? Зачем так оделся? На нем и его слугах одежда адыгов. Они говорили о вашем князе. Сурхан задумал что-то недоброе. Надо предупредить князя, иначе беда придет и к русам, и к адыгам. Большая беда! А виновными в ней окажутся люди моего племени... злата всплеснула руками:
     Ой, надо бежать к князю! Ночь, не увидишь, откуда прилетит стрела.
     - Нет, - твердо сказал Богдан, - князю нельзя говорить ничего - он только посмеется. Святослав никогда себя не берег, не прятался за чужие спины. Расскажем обо всем Свенельду. Ты пойдешь с нами, Бэгот?
     - Иду. Считай, что я уже в твоей дружине.
     Богдан положил руку на плечо адыга, благодарно взглянул ему в глаза.
     Воевода Свенельд понял, что сообщением Бэгота нельзя пренебрегать. Он распорядился без лишнего шума поднять две сотни дружинников и под видом ночной стражи развести их по городу, прочесать все улицы.
     - Ты за все головой отвечаешь, - наказал он Богдану. - Не хватит людей - возьми еще у Перенега. Половину своих гридней оставь, чтобы князя охраняли, другую половину можешь взять с собой. Если схватишь Сурхана, веди его сразу ко мне. Иди!
     За себя Богдан оставил Мечника. Наказал старому воину беречь князя как зеницу ока.
     Прочесать город, заполненный людскими толпами, было делом нелегким. Богдану помогали Бэгот и Умаф. Адыги хорошо знали все закоулки Тмутаракани. Бэгот остался с Богданом, Умаф ушел с другой группой русичей, которую возглавила Злата.
     При тусклом свете факелов, сделанных из промасленных тряпок, сотник пристально вглядывался в лица горожан, присматривался к складкам одежды - какое оружие спрятано под нею?
     На улицах больше всего было русичей - местных и воинов князя, адыгов, приезжавших на торжище, реже встречались ясы, ромеи, болгары. И - ни одного хазарина, будто их и не было никогда здесь, в Тмутаракани.
     Богдану пришлось нарушить приказ Свенельда: задерживать всех касогов. Как он мог это сделать, если каждый горец, попавший им на глаза, оказывался близким или дальним родственником Бэгота, другом его родича!
     - Э, кунак! - растерянно посмотрел Богдан на Бэгота. - Так, может, тебе и сам Сурхан доводится сватом племянника твоей тетки?
     - Зачем так говоришь? - обиделся Бэгот. - У нас, адыгов, род большой, целое войско можно собрать. И все приехали сюда посмотреть на русов. А Сурхан, собака шелудивая, мне он - тьфу!
     Богдан со своими людьми приближался к майдану. Невольно вспомнилась ему ночь в Семендере, побег, гибель обретенных в неволе друзей. Тогда гнались за ним, теперь он сам ищет своего противника. Но Сурхан - не обездоленный раб, рвущийся на волю. Он - кровопийцы, почище Клуня, много на его совести черных дел. Вон и касоги настроены против него.
     От этих мыслей Богдана отвлек послышавшийся впереди шум, тревожные крики:
     - Держи его, держи!
     Богдан метнулся на крик, за ним - его воины.
     - Обходи сады, держи его! - Улеб с гриднями едва не сбил с ног Богдана.
     В темноте они с трудом признали друг друга.
     - Ой, сотник, беда какая! Мечника убили... В князя целил хазарин. Мечник на себя ту стрелу принял...
     - А князь?
     - Жив-здоров. Ничего ему не сталось...
     - Тогда бежим. Скорее!
     Мечник погиб... Страшная ярость охватила Богдана. Нет, на этот раз не уйдет проклятый бек. Надо взять его любой ценою!

     Сурхан, почувствовав, что его окружают, заметался в кольце облавы. С ним было еще четверо телохранителей, и он, чтобы сбить с толку преследователей, разогнал своих помощников в разные стороны. Он знал, что оседланные кони ждут его недалеко от городских ворот, в саду преданного беку старого хазарина. Только бы добраться до них!
     Сурхан сбросил с себя касожскую бурку, чтобы легче было бежать. Потом сорвал кривую саблю, путавшуюся в ногах, снял верхнюю одежду, на ходу кинул ее через забор в чей-то двор.
     Шум погони настигал его. Все громче слышались голоса преследователей. Сурхан задыхался. Сердце стучало, заглушая шаги бегущих русичей. Он бежал мимо высокого глухого забора. Кто живет за ним - друг или враг? Раздумывать не было времени. Напрягая последние силы, бек подпрыгнул, уцепился руками за забор и с трудом перекинул через него свое грузное тело.
     Он неловко упал на траву и затаился. За забором послышались крики, топот ног, затем шум стал удаляться. Сурхан огляделся. Он находился в тесном дворике, каких множество в Тмутаракани, стиснутом хозяйственными постройками. Между амбарами виден был проход в сад. Бек осторожно двинулся в ту сторону.
     Немного отдохнув и успокоившись, он осмелел, в его душе затеплилась надежда на спасение. Это восточная часть города, где-то недалеко ворота, у которых ждут кони и верный беку старик. Сурхан осторожно перебрался в соседний сад, миновал еще один двор. Дальше хода не было. "Придется выйти на улицу, - с досадой подумал Сурхан. - Иного пути нет. Но может, русы уже прекратили погоню?" он сделал всего несколько шагов по улице, прислушиваясь, как затравленный зверь, и почувствовал опасность. К нему бесшумно приближались несколько темных фигур. Он кинулся в другую сторону. Из тени на дорогу вышли еще двое.
     - Это он! Держи его!
     Сурхан заметался, пытаясь вырваться из все теснее сжимавшегося кольца.
     Что-то тяжелое упало ему под ноги, свалило на землю. Пытаясь подняться, бывший правитель Тмутаракани почувствовал, как сильная руки схватили его и поставили около стены.
     - Он? - спросил голос русича.
     - Он самый, бек Сурхан, - ответил другой гортанный голос.
     Поняв, что это конец, бек протяжно завыл.