Прочитано:

62%

2

Баллада

Дрожат гаражи автобазы, Нет-нет, как кость, взблеснет костел. Над парком падают топазы, Слепых зарниц бурлит котел. В саду табак, на тротуаре Толпа, в толпе гуденье пчел. Разрывы туч, обрывки арий, Недвижный днепр, ночной подол. "пришел", летит от вяза к вязу, И вдруг становится тяжел Как бы достигший высшей фазы Бессонный запах матиол. "Пришел", летит от пары к паре, "Пришел", стволу лепечет ствол. Потоп зарниц, гроза в разгаре, Недвижный днепр, ночной подол. Удар, другой, пассаж, и сразу В шаров молочный ореол Шопена траурная фраза Вплывает, как больной орел. Под ним угар араукарий, Но глух, как будто что обрел, Обрывы донизу обшаря, Недвижный днепр, ночной подол. Полет орла, как ход рассказа. B нем все соблазны южных смол И все молитвы и экстазы За сильный и за слабый пол. Полет сказанье об икаре. Но тихо с круч ползет подзол, И глух, как каторжник на каре, Недвижный днепр, ночной подол. Вам в дар баллада эта, гарри. Bоображенья произвол Не тронул строк о вашем даре: Я видел все, что в них привел. Запомню и не разбазарю: Метель полночных матиол. Концерт и парк на крутояре. Недвижный днепр, ночной подол. 
     - 222 -

Вторая баллада

На даче спят. B саду, до пят Подветренном, кипят лохмотья. Как флот в трехъярусном полете, Деревьев паруса кипят.

Лопатами, как в листопад, Гребут березы и осины. На даче спят, укрывши спину, Как только в раннем детстве спят.

Ревет фагот, гудит набат. На даче спят под шум без плоти, Под ровный шум на ровной ноте, Под ветра яростный надсад. Льет дождь, он хлынул с час назад. Кипит деревьев парусина. Льет дождь. На даче спят два сына, Как только в раннем детстве спят.

Я просыпаюсь. Я объят Открывшимся. Я на учете. Я на земле, где вы живете, И ваши тополя кипят. Льет дождь. Да будет так же свят, Как их невинная лавина... Но я уж сплю наполовину, Как только в раннем детстве спят.

Льет дождь. Я вижу сон: я взят Обратно в ад, где все в комплоте, И женщин в детстве мучат тети, А в браке дети теребят. Льет дождь. Мне снится: из ребят Я взят в науку к исполину, И сплю под шум, месящий глину, Как только в раннем детстве спят.

Светает. Мглистый банный чад. Балкон плывет, как на плашкоте. Как на плотах, кустов щепоти И в каплях потный тес оград. (я видел вас раз пять подряд.)

Спи, быль. Спи жизни ночью длинной. Усни, баллада, спи, былина, Как только в раннем детстве спят.

Лето

Ирпень это память о людях и лете, О воле, о бегстве из-под кабалы, О хвое на зное, о сером левкое И смене безветрия, ведра и мглы. 
     - 223 -

О белой вербене, о терпком терпеньи Смолы; о друзьях, для которых малы Мои похвалы и мои восхваленья, Мои славословья, мои похвалы. Пронзительных иволог крик и явленье Китайкой и углем желтило стволы, Но сосны не двигали игол от лени И белкам и дятлам сдавали углы. Сырели комоды, и смену погоды Древесная квакша вещала с сучка, И балка у входа ютила удода, И, детям в угоду, запечье сверчка. B дни съезда шесть женщин топтали луга. Лениво паслись облака в отдаленьи. Смеркалось, и сумерек хитрый маневр Сводил с полутьмою зажженный репейник, С землею саженные тени ирпенек И с небом пожар полосатых панев. Смеркалось, и, ставя простор на колени, Загон горизонта смыкал полукруг. Зарницы вздымали рога по-оленьи, И с сена вставали и ели из рук Подруг, по приходе домой, тем не мене От жуликов дверь запиравших на крюк. В конце, пред отъездом, ступая по кипе Листвы облетелой в жару бредовом, Я с неба, как с губ, перетянутых сыпью, Налет недомолвок сорвал рукавом. И осень, дотоле вопившая выпью, Прочистила горло; и поняли мы, Что мы на пиру в вековом прототипе На пире платона во время чумы. Откуда же эта печаль, диотима? Каким увереньем прервать забытье? По улицам сердца из тьмы нелюдимой! Дверь настежь! За дружбу, спасенье мое! И это ли происки мэри арфистки, Что рока игрою ей под руки лег И арфой шумит ураган аравийский, Бессмертья, быть может, последний залог. 
     - 224 -

Смерть поэта

Не верили, считали бредни, Но узнавали от двоих, Троих, от всех. Равнялись в строку Остановившегося срока Дома чиновниц и купчих, Дворы, деревья, и на них Грачи, в чаду от солнцепека Разгоряченно на грачих Кричавшие, чтоб дуры впредь не Совались в грех, да будь он лих. Лишь был на лицах влажный сдвиг, Как в складках порванного бредня.

Был день, безвредный день, безвредней Десятка прежних дней твоих. Толпились, выстроясь в передней, Как выстрел выстроил бы их.

Ты спал, постлав постель на сплетне, Спал и, оттрепетав, был тих, Красивый, двадцатидвухлетний, Как предсказал твой тетраптих.

Ты спал, прижав к подушке щеку, Спал со всех ног, со всех лодыг Врезаясь вновь и вновь с наскоку В разряд преданий молодых. Ты в них врезался тем заметней, Что их одним прыжком достиг. Твой выстрел был подобен этне В предгорьи трусов и трусих.