Прочитано:

43%

Взбаламученных туч Неуклюже, Вперевалку, ползком, Пробираются в гавань суда. Синеногие молньи Лягушками прыгают в лужу. Голенастые снасти Швыряет Туда и сюда.

Все сбиралось всхрапнуть. И карабкались крабы, И к центру Тяжелевшего солнца Клонились головки репья. И мурлыкало море. В версте с половиной от тендра, Серый кряж броненосца Оранжевым крапом Рябя. 
     - 149 -

Солнце село. И вдруг Электричеством вспыхнул "Потемкин". Со спардека на камбуз Нахлынуло полчище мух. Мясо было с душком... И на море упали потемки. Свет брюзжал до зари И забрезжившим утром потух. Глыбы Утренней зыби Скользнули, Как ртутные бритвы, По подножью громады, И, глядя на них с высоты, Стал дышать броненосец И ожил. Пропели молитву. Стали скатывать палубу. Вынесли в море щиты. За обедом к котлу не садились И кушали молча Хлеб да воду, Как вдруг раздалось: - Все на ют! По местам! На две вахты! И в кителе некто, Чернея от желчи, Гаркнул: - Смирно! - С буксирного кнехта Грозя семистам. - Недовольство!!! Кто кушать - к котлу, Кто не хочет - на рею. Bыходи! Вахты замерли, ахнув. И вдруг, сообща, Устремились в смятеньи От кнехта Бегом к батарее. - Стой! Довольно! - Вскричал Озверевший апостол борща. Часть бегущих отстала. Он стал поперек. - Снова шашни!!!- Он скомандовал: - Боцман, Брезент! 
     - 150 -

Караул, оцепить!- Остальные, Забившись толпой в батарейную башню, Ждали в ужасе казни, Имевшей вот-вот наступить.

Шибко бились сердца. И одно, Не стерпевшее боли, Взвыло: - Братцы! Да что ж это! И, волоса шевеля: - Бей их, братцы, мерзавцев! За ружья! Да здравствует воля! - Лязгом стали и ног Откатилось К ластам корабля.

И восстанье взвилось, Шелестя, До высот за бизанью, И раздулось, И там Кистенем Описало дугу. - Что нам взапуски бегать! Да стой же, мерзавец! Достану! - Трах-тах-тах... Вынос кисти по цели И залп на бегу.

Трах-тах-тах... И запрыгали пули по палубам, С палуб, Трах-тах-тах... По воде, По пловцам. - Он еще на борту!!! - Залпы в воду и в воздух. - Ага! Ты звереешь от жалоб!!! - Залпы, залпы, И за ноги за борт И марш в порт-артур.

А в машинном возились, Не зная еще хорошенько, Как на шканцах дела, Когда, тенью проплыв по котлам, По машинной решетке Гигантом Прошел Матюшенко 
     - 151 -

И, нагнувшись над адом, Вскричал: - Степа! Наша взяла! Машинист понялся. Обнялись. - Попытaem без нянек. Будь покоен! Под стражей. А прочим по пуле и вплавь. Я зачем к тебе, Степа, - Каков у нас младший механик? - Есть один. - Ну и ладно. Ты мне его наверх отправь. День прошел. На заре, Облачась в дымовую завесу, Крикнул в рупор матросам матрос: - выбирай якоря! - Голос в облаке смолк. Броненосец пошел на одессу, По суровому кряжу Оранжевым крапом Горя.

Студенты

Бауман! Траурным маршем Ряды колыхавшее имя! Шагом, Кланяясь флагам, Над полной голов мостовой Bолочились балконы, По мере того Как под ними Шло без шапок:
 "Bы жертвою пали B борьбе роковой". С высоты одного, Обеспамятев, Бросился сольный Женский альт. Подхватили. Когда же и он отрыдал, Смолкло все. Стало слышно, Как колет мороз колокольни. Вихри сахарной пыли, Свистя, Пронеслись по рядам. 
     - 152 -

Хоры стихли вдали. Залохматилась тьма. Подворотни Скрыли хлопья. Одернув Передники на животе, К моховой от охотного Двинулась черная сотня, Соревнуя студенчеству В первенстве и правоте.

Где-то долг отдавался последний, И он уже воздан. Молкнет карканье в парке, И прах на ваганькове - Нем. На погостной траве Начинают хозяйничать Звезды. Небо дремлет, Зарывшись В серебряный лес хризантем.

Тьма. Плутанье без плана, И вдруг, Как в пролете чулана, Угол улицы - в желтом ожоге. На площади свет! Вьюга лошадью пляшет буланой, И в шапке улана Пляшут книжные лавки, Манеж И университет.

Ходит, бьется безлюдье, Бросая бессонный околыш К кровле книжной торговли. Но только В тулью из огня Входят люди, она Оглашается залпами -
 "Сволочь!" Замешательство. Крики:
 "Засада! Назад!" Беготня.

Ворота на запоре. Ломай! Подаются. Пролеты, Входы, вешалки, своды. "Позвольте. Сойдите с пути!" 
     - 153 -

Ниши, лестницы, хоры, Шинели, пробирки, кислоты.
 "Тише, тише, Кладите. Без пульса. Готов отойти". Двери врозь. Вздох в упор Купороса и масляной краски. Кольты прочь, Польта на пол, К шкапам, засуча рукава. Эхом в ночь:
 "Третий курс! В реактивную, на перевязку!"
 "Снегом, снегом, коллега". - Ну, как?
 "Да куда. Чуть жива". А на площади группа. Завеянный тьмой ломоносов. Лужи теплого вара. Курящийся кровью мороз. Трупы в позах полета. Шуршащие складки заноса. Снято снегом, Проявлено Вечностью, разом, вразброс. Где-то сходка идет, И в молчанье палатных беспамятств Проникают Сквозь стекла дверей Отголоски ее.
 "Протестую. Долой". Двери вздрагивают, упрямясь, Млечность матовых стекол И марля на лбах. Забытье.

Москва в декабре

Снится городу: Bсе, Чем кишит, Исключая шпионства, Озаренная даль, Как на сыплющееся пшено, Из окрестностей пресни Летит На трехгорное солнце, И купается в просе, И просится На полотно. 
     - 154 -

Солнце смотрит в бинокль И прислушивается К орудьям, Круглый день на закате И круглые дни на виду. Прудовая заря Достигает До пояса людям, И не выше грудей Баррикадные рампы во льду.

Беззаботные толпы Снуют, Как бульварные крали. Сутки, Круглые сутки Работают Поршни гульбы. Ходят гибели ради Глядеть пролетарского граля, Шутят жизнью, Смеются, Шатают и валят столбы.

Вот отдельные сцены. Аквариум. Митинг. О чем бы Ни кричали внутри, За сигарой сигару куря, В вестибюле дуреет Дружинник С фитильною бомбой. Трут во рту. Он сосет эту дрянь, Как запал фонаря.

И в чаду, за стеклом Видит он: Тротуар обезродел. И еще видит он: Расскакавшись На снежном кругу, Как с летящих ветвей, Со стремян И прямящихся седел, Спешась, градом, Как яблоки, Прыгают Куртки драгун. 
     - 155 -

На десятой сигаре, Тряхнув театральною дверью, Побледневший курильщик Выходит На воздух, Во тьму. Хорошо б отдышаться! Бабах... И - как лошади прерий - Табуном, Врассыпную - И сразу легчает ему. Шашки. Бабьи платки. Бакенбарды и морды вогулок. Густо бредят костры. Ну и кашу мороз заварил! Гулко ухает в фидлерцев Пушкой Машков переулок. Полтораста борцов Против тьмы без числа и мерил. После этого Город Пустеет дней на десять кряду. Исчезает полиция. Снег неисслежен и цел. Кривизну мостовой Выпрямляет Прицел с баррикады. Bымирает ходок И редчает, как зубр, офицер. Bсюду груды вагонов, Завещанных конною тягой. Электрический ток Только с год Протянул провода. Но и этот, поныне Судящийся с далью сутяга, Для борьбы Всю как есть Отдает свою сеть без суда. Десять дней, как палят По миусским конюшням Бутырки. Здесь сжились с трескотней, И в четверг, Как смолкает пальба, Взоры всех Устремляются Кверху, Как к куполу цирка: 
     - 156 -

Небо в слухах, В трапециях сети, В трамвайных столбах.

Их - что туч. Все черно. Говорят о конце обороны. Обыватель устал. Неминуемо будет праветь. "Мин и Риман", - Гремят На заре Переметы перрона, И семеновский полк Переводят на брестскую ветвь.

Значит, крышка? Шабаш? Это после боев, караулов Ночью, стужей трескучей, С винчестерами, вшестером?.. Перед ними бежал И подошвы лизал Переулок. Рядом сад холодел, Шелестя ледяным серебром.

Но пора и сбираться. Смеркается. Крепнет осада. В обручах канонады Сараи, как кольца, горят. Как воронье гнездо, Под деревья горящего сада Сносит крышу со склада,