Прочитано:

33%

16. ДВОЙНАЯ ОШИБКА

     Луиза Вальверде и графиня Альмонте были очень дружны, и не проходило дня, чтобы они не виделись. Они жили на одной улице. У графини был собственный дом, хотя и купленный на имя ее тетки и опекунши. Кроме красоты, она обладала еще и титулом, доставшимся ей от древнего правящего рода в Мексике.
     Очень богатая, она владела во многих местах домами и дачами. Пользуясь полной свободой, она тратила деньги, не отдавая никому отчета, веселая и беззаботная, как птичка.
     На этот раз, однако, Луизу поразило озадаченное лицо подруги и ее прерывистое дыхание. Правда, задыхаться она могла оттого, что поднялась сразу на четвертый этаж, но краска, покрывавшая ее лицо, и блеск глаз должны были объясниться другой причиной.
     - Madre de Dios! - вскричала участливо ее подруга. - Что с вами, Изабелла?
     - О Лусита, если бы вы знали!
     - Но в чем же дело?
     - Он в тюрьме...
     - Он жив! О, да будет благословенна Святая Дева!
     Она перекрестилась и набожно подняла глаза к небу, как бы творя благодарственную молитву.
     - Жив! - повторила удивленная графиня. - Разве вы думали, что он умер?
     - Я не знала, что и думать. Я так давно его не видела и ничего о нем не слышала. Я счастлива, что он здесь, хотя бы и в тюрьме. Пока человек жив, жива и надежда.
     Графиня стала понемногу приходить в себя, но лицо ее выражало теперь не только тревогу, но и сильное удивление. Что хотела сказать подруга? Почему она так обрадовалась, узнав, что "он" в тюрьме?
     А Луиза и впрямь чувствовала облегчение.
     - Я предполагала, что его уже нет на свете. Я боялась, что его убили или что он погиб где-нибудь в техасских прериях.
     - Карамба! - вскричала, прерывая ее, графиня, которая иногда не могла удержаться от подобных восклицаний, затем прибавила: - Что вы хотите сказать, упоминая о техасских прериях? Я не слыхала, чтобы Руперто там когда-нибудь был.
     - Руперто? - повторила Луиза, и тотчас радость на ее лице сменилась прежней тоской. - А я думала, что мы говорим о Флорансе Кернее!..
     Обе давно уже поведали друг другу тайны их сердец, и Луиза прекрасно знала, кто таков Руперто. Она знала, что он принадлежал к хорошей фамилии и был храбрым воином. Но, как и прежде дон Игнацио, он состоял в побежденной партии, большинство членов которой оказались в ссылке либо отошли от политики и жили в своих отдаленных поместьях. Руперто уже давно не показывался в Мехико, многие предполагали, что он скрывался в горах, говорили также, что он сделался начальником шайки сальтеадоров, не раз обагривших кровью дорогу в Акапулько в том месте, где она прорезает горы. Эта арена многочисленных преступлений получила название "Cruz del Marques".
     Но многие подробности были до сих пор неизвестны дочери дона Игнацио. - Простите мне мою ошибку, Изабелла, - сказала она, обнимая подругу и нежно прижимая ее к сердцу.
     - Скорее я должна просить у вас прощения, - ответила графиня, заметив впечатление, произведенное на Луизу ее ошибкой. - Я должна была выражаться яснее, но вы знаете, что все мысли мои сосредоточены на моем дорогом Руперто.
     Ей, конечно, следовало понимать, что, в свою очередь, мысли ее подруги заняты одним лишь Флорансом Кернеем.
     - Вы говорите, Изабелла, что его заключили в тюрьму. Но кто же это сделал и почему?
     - Кто сделал? Понятно, стража по распоряжению правительства. А почему? Потому что он принадлежит к либеральной партии, это его единственная вина. И знаете ли, что я вам еще скажу? Его обвиняют в том, что он сальтеадор!
     - Его могут обвинять, но быть он им, конечно, не может. Впрочем, меня уже ничто не удивляет в поступках людей, пользующихся властью. Дон Руперто никогда не унизил бы себя, став бандитом.
     - Бандитом?! Мой Руперто, самый ярый патриот и честнейший человек в мире!..
     - Где же и когда его захватили?
     - Где-то в окрестностях Сан-Августина, уже некоторое время назад, но я только что узнала об этом.
     - Странно, на прошлой неделе я несколько дней провела в Сан-Августине и ничего об этом не слышала.
     - Потому что это делается тайно. Дон Руперто жил где-то в горах. Слишком храбрый, чтобы быть осторожным, он спустился в Сан-Августин, и кто-то его предал.
     - Где же он теперь, Изабелла?
     - В тюрьме.
     - Но в какой тюрьме?
     - Вот это-то я и хочу узнать! Пока мне известно только, что его обвиняют в разбое. Сантиссима! - воскликнула она, нервно топча ножками веер. - Пусть клеветники поостерегутся! Он им отомстит, когда его оправдают, ведь правда всегда выходит наружу. Сметь подозревать Руперто в разбое!..
     После первой вспышки подруги заговорили наконец немного спокойнее. При этом выяснилось, что взгляд на положение вещей был у них совершенно различный. Одна знала, что возлюбленный ее в тюрьме, и приходила от этого в отчаяние. Другая надеялась, что и ее милый попал туда же, но уверенность в этом доставила бы ей отраду.
     Графиня, в свою очередь, начала расспрашивать подругу.
     - Теперь я понимаю, дорогая, почему вы подумали, что я говорила о Флорансе. Вы полагали, что он среди пленных, которые только что прибыли. Неправда ли?
     - Если бы я смела надеяться!..
     - Предприняли ли вы что-нибудь, чтобы узнать это?
     - Да, я послала человека в Такубаю, куда, я слышала, их отвели.
     - Но большинство, как я слышала, попало в Аккордаду.
     - Как! В эту ужасную яму, с самыми подлыми негодяями! Ведь техасцы - военнопленные, их не могли подвергнуть такому унижению!
     - Однако это именно так. Я узнала об этом от Сантандера.
     Упоминание имени, да еще в сопоставлении с предметом разговора, произвело на Луизу сильное впечатление. Она то краснела, то бледнела при воспоминании о ненависти, существовавшей между Сантандером и Кернеем. Страшно встревоженная, она почти не слышала графиню, продолжавшую свои расспросы.
     - Кому вы это поручили?
     - Я послала Хосе.
     - Отлично, он вполне заслуживает доверия и довольно толковый, но, дорогая, он не более как слуга, и в Такубае ему будет трудно получить нужные сведения. Снабдили ли вы его деньгами?
     - О да, мой кошелек в его полном распоряжении.
     - Возможно, именно ваш кошелек и будет золотым ключом, который откроет двери тюрьмы дона Флоранса, если только он там.
     - Надеюсь, что да!
     Подобная надежда молодой девушки показалась бы очень странной человеку, не знающему обстоятельств дела.
     - Чего бы я ни дала, чтобы узнать, что он жив!
     - Вы это скоро узнаете. Когда должен вернуться Хосе?
     - Ему пора уже вернуться. Когда вы пришли, я как раз высматривала его. Может быть, пока мы разговаривали, он уже возвратился.
     - Дорогая, какое совпадение! Я сделала то же самое, что и вы, и жду возвращения моего посланца, которому поручила узнать об участи Руперто. И раз уж такова судьба, будем вместе ждать вестей, каковы бы они ни были... Что я вижу! - воскликнула она, поднимая с полу пригласительный билет, брошенный Луизой. - Приглашение с предложением кареты и любезной припиской его светлости! Вы собираетесь поехать?
     - Нет, и не думаю. Мне его любезности противны.
     - Мне бы хотелось, чтобы вы поехали. Да и отец ваш, наверное, пожелает.
     - Но вам-то к чему это?
     - Я хочу, чтобы вы взяли меня с собой.
     - Я должна прежде узнать, что скажет отец.
     - Я уверена, что...
     Ее прервал шум шагов. По лестнице поднимались двое. Это были оба посланные, случайно возвращавшиеся одновременно. Девушки поспешно вышли им навстречу. Слуги стояли, обнажив головы, один - перед графиней, другой - перед Луизой. Так что ответы их были слышны обеим. Впрочем, они и не собирались ничего скрывать друг от друга.
     - Сеньорита, - сказал Хосе, - того, о судьбе которого вы приказали мне узнать, нет в Такубае.
     Луиза страшно побледнела и воскликнула:
     - Вы больше ничего о нем не узнали? - Однако ответ сразу привел ее в себя. - Вы видели дона Флоранса?! Но где же, говорите скорее!
     - В Аккордаде.
     - В Аккордаде! - повторил, как эхо, другой голос. Это сказала графиня, которая узнала, что ее возлюбленный находится в той же тюрьме.
     - Я видел его в камере, сударыня, - продолжал слуга графини. - Он прикован к техасскому пленнику.
     - Он был в камере, сеньорита, - говорил в ту же минуту Хосе. - Он прикован к вору.