Прочитано:

88%

   Ах, дуэт великолепный - я и боль,
   На два голоса, чуть слышно, чуть дыша,
   Здесь для вас моя последняя гастроль
   И на сцене бестелесная душа.

Парад-алле, года мои, как флаги,
Полощет ветер их в ночи,
Перо скребется по плохой бумаге,
И горн поет, и барабан стучит.
Я слышу те несложные мотивы,
И первых песен легкие слова,
И скрип дверей, и звон бутылок с пивом,
Лишь голос твой доносится едва.

   Скоро пять - приемный час - придут мои,
   Будет бодрый, остроумный диалог,
   Я, конечно, помогу им утаить
   От меня хоть часть сегодняшних тревог.
   Все в порядке, лучше ждать, чем догонять,
   Не бывает в нашей жизни без прорех,
   Вы теряете, ребятки, лишь меня,
   Я - в отличие от вас - теряю всех.

И вновь парад ничуть не утомленно,
Мне снова флаги плещут у лица,
А на губах касанье брызг соленых,
И жженье спирта просит огурца.
Качанье палуб, цоканье лошадки,
Визг тормозов и нервный шорох шин,
И дым костра, и теснота палатки,
И ветра вкус на первой из вершин.

   Ночка-ноченька, мой друг, а ныне - враг,
   Ночка-ноченька, ты с болью заодно,
   Ты зачем легла на мой прощальный флаг
   И от ветра занавесила окно.
   Так тяжел и тесен свет от ночника,
   И никак мне не вздохнется глубоко,
   И тянусь, тянусь рукою до звонка,
   И прошу сестричку сделать мне укол.

Утихла боль, глаза еще закрыты,
Утихла боль, и вновь парад-алле.
Я счастлив тем, что песни не забыты
Они еще побродят по земле.

Меняйте мечты - на желанья,
Меняйте плоты - на мосты,
Меняйте заслуги - на званья,
На "вы" - панибратское "ты".
Из чести не сделать карьеры,
Быть добрым - синоним чудак,
Соперника жди не к барьеру -
Вас лучше рассудит коньяк.
Теперь не бросают перчатку,
Никто кошельком не трясет,
Обиду свою напечатай,
Пошли, куда надо - и все.
Где надо, уж там не зевают -
Сигнал не пройдет без следа:
Ведь дым без огня не бывает,
Одна не приходит беда.
А можно сыграть в благородство,
Смолчать, переждать до поры,
И сколько угодно юродствуй
Над вышедшим вдруг из игры.
Меняйте любовь на романы,
Друзей - на полезных людей,
Отчизну - на дальние страны...
Вот сколько бесценных идей.

Отчего чуть-чуть печален
Нынче Ванечка Трещалин
Отчего в хмельном застолье
Он грустит, смеясь для всех?
Оттого, что день рожденья -
Это только наважденье
Мы стареем не сквозь слезы,
А стареем мы сквозь смех
Наша память, наши даты
Это лишь щиты и латы
Тосты притчи и цитаты
Это лишь слова, слова
Восемнадцать - сложный возраст
Двадцать пять - пьянящий воздух
Тридцать шесть - пора на отдых
Только скажем черта с два
Как бы нас судьба не била
То что было это было
Наше время не мерило,
Не судья не прокурор
Ваня Ванечка Трещалин
Ты печален, я печален
Ты мой клоун я твой клоун
Ты не вор и я не вор.

Помнишь, в сумерках губы алели
И смешинки в глазах - просто чудо -
И колечки волос цвета меди
Чуть дрожали на фоне заката.
В зоопарке на дальней аллее,
Где и в полдень не очень-то людно,
У вольера с печальным медведем
Мы с тобою встречались когда-то.
Ты как первая строчка романса,
Ты и грусть, и назавтра подсказка,
Ты последняя ночь карнавала,
Ждать которую горько и сладко.
По субботам на детском сеансе,
Сочиняя недескую сказку,
В самом темном углу кинозала
Мы с тобой целовались украдкой.
Рук твоих приглашение к тайне,
Лабиринт непослушных застежек...
Тихий плач, словно флейта на тризне,
Но ни ночью, ни утром ни слова.
Дачный домик с дешевым дизайном,
Где диванчик без спинки и ножек,
На экзамен единственный в жизни
Мы сбежали с тобой с выпускного.
Это медь, это те же смешинки,
Бьет озноб, и никак не согреться
Твой джинсовый красавец бодрее,
Да судьба ненадежная сводня.
В павильончике Рижского рынка,
Где ни тряпки из нашего детства,
У прилавка с веселым евреем
Мы с тобой разминулись сегодня.

Расцвел под зимними слезами
В моей руке букет гвоздик,
Стою в сугробе замерзаю,
Но как я счастлив в этот миг.
Давно забытая картина,
Но все, что ново, так старо,
Стою с улыбкой Арлекино
И взглядом грустного Пьеро.
Пусть осанка Карабаса и походка Дуремара,
Пусть остатки шевелюры и глаза в сетях морщин,
Были б кости - будет мясо, Я еще не слишком старый
И свои чудным аллюром обгоню иных мужчин.
Вдовеет улица пустая,
Метро закроется вот-вот.
Надежды юношей питают,
Стоящих ночью у ворот.
А мне давно уже за тридцать,
И я встречаю здесь зарю,
Я, как мальчишка, смог влюбиться,
Я по-мальчишески горю.
Я будто снова лопоухий,
Без седины, без живота,
Горю, и мне плевать на слухи,
В которых ты совсем не та.
Я это место не покину,
Вот-вот откроется метро,
Тебе - улыбка Арлекино
И чуть печальный взгляд Пьеро.

Сиренев стон и жалоба лилова,
И взмах тяжелых губ горяч,
Сорвется стон, потом сорвется слово -
И плач, и плач.
Нет виноватых, лишь обоим плохо,
И вот от боли рушат сгоряча
Тот мир, что собран был по крохам
В мозаику прекрасного сейчас.
Не отступая, не ища спасенья,
Забыв прощенья мудрые слова,
Как два врага, глядят они осенне
На кружево, что так легко порвать.
Сродни бессилью их гордыня,
И невозможно сделать первый шаг,
Пока обида стынет - сердце стынет,
Но две души не встретятся впотьмах.
Сиренев стон и жалоба лилова,
Но вспышка ссоры не осветит путь,
Быть может, все еще начнется снова,
Дай Бог, с другой строки когда-нибудь.

Собран рюкзак, куплен билет,
Днище байдарки в новых заплатках,
Ночь на исходе, снова рассвет -
Время квартиру менять на палатку.
В каждой тоске ощущенье беды,
Вот от чего я сегодня тоскую.
Время стряхнуть шелуху городскую,
Пыль недомолвок и накипь вражды.
Год, как мальчишка по лужам промчал,
Щедро обрызгал случайных прохожих,
Холодно, мокро, гусиная кожа,
Все промолчали, а та не молчал.
Мне бы добраться до быстрой воды,
Там я только собою рискую,
Время стряхнуть шелуху городскую,
Пыль недомолвок и накипь вражды.
Чистая песня и ветхая ночь,
Белый костер и судьба человечья,
Время беспечности так быстротечно,
Но лишь оно нам сумеет помочь.
оставляют следы,
Так не пропустим дорогу такую,
Время стряхнуть шелуху городскую,
Пыль недомолвок и накипь вражды.
Собран рюкзак, куплен билет,
Днище байдарки в новых заплатках,
Ночь на исходе, снова рассвет -
Время квартиру менять на палатку.
В каждой тоске ощущенье беды,
Вот отчего я сегодня тоскую.
Время стряхнуть шелуху городскую,
Пыль недомолвок и накипь вражды.

У весны три мужа было: март, апрель и май,
Всех троих она любила - вот где бабий рай.
Молодым был март да ранним,
Прям и очень резвый,
На сосулечном органе
Шпарил полонезы.
Лед и солнце - все в нем настежь,
Не успеть за ним,
Пусть неопытен, но страстен
И неутомим.
А апрель - поэт и клоун,
Пересмешник, враль,
То смешным, то нежным словом
Вел свою спираль.
Пел ей томные романсы,
Подносил цветы,
Но в постели, словно в танце,
Был без суеты.
Третий - май - красив, что надо,
Строен и умен,
Ей последняя отрада,
Все, что хочешь в нем.
Набесилась под завязку,
Но была как шелк,
Для него любая ласка -
Лишь бы не ушел.
Девять месяцев в природе -
Всем известный срок.
Родила - поет и ходит
С первых дней сынок.
Дождик, дождик, чья ты радость?
Чей ты сорванец?
Стройный, резвый, то, что надо,
Обожает клоунаду, Кто же твой отец?
Круг замкнулся.Вновь три мужа,
Снова бабий рай,
Снова трое - каждый нужен -
Март, апрель и май.
Ах, любовь - святое бремя,
Сладостный недуг,
Никогда не постареет
Вставший в этот круг.

Вот дом, а вот бульдозер - и скоро дому крышка.

Я камни разбросаю и снова соберу.
Меняйте партбилеты на чековые книжки
И красные знамена на красную икру.
Да будет сыт невинный, но кто из нас не грешен?
Любой у микрофона вещает, как пророк.
Я дедову иконку над телеком повешу -
Пусть будет разность мнений, пусть будет диалог.
Мы так легко ломaem, а строим лишь времянки,
Зато стоят обкомы, прочнее пирамид,
Мы тихо едем к рынку на лучшем в мире танке
С пустыми кошельками, но сытые на вид.
Вот дом, я здесь родился, все больно, но не чуждо,
И верить - свойство разума, а веровать - души.
Меняйте все, что можно, на все, что очень нужно,
Я камни собираю - мне некуда спешить.

Все влюбленные смешны вот и толстый старый пони
Даже в старенькой попоне удостоившись весны

Виден всем, как на ладони
А ей не надо украшений,
Что ей ленты с бусами?
А у нее вдоль длинной шеи вьется грива русая
Она отказывала многим -
Любовь лишь происшествие,
А у нее такие ноги
Просто сумашествие
Он из кубиков сложить мог шутя любое слово
Зная алгебры основы можно жить да не тужить
Только что же тут смешного?
Он с тоской глядел ей вслед, понимая все напрасно
А она была прекрасна и спешила на обед
Для нее все было ясно

Двадцать лет

Я по лужам шлепаю,
А вода щекочется
Тень моя промокшая
По земле волочется
Капли, словно грошики,
Увидав меня,
В губы пересохшие
Падают, звеня.
Забегу посплетничать
Я сегодня к лешему
Он нацедит браги мне
С соком травки бешеной
Даже не закашлявшись
Отхлебну настой
За грехи вчерашние
Чокнувшись с зарей
И почтовым голубем
Сердце захмелевшее
Полетит из сказки той
Из берлоги лешего
Сядет в руки белые
После первых слов
Что ж со мною делает
Пьяная любовь
Пусть в душе не хочется
Жизнь менять на мелочи
Я цветы рассветные
Соберу для девочки
Надо бы закусывать,
Коли брагу пьешь
В кудри мои русые
Падал сонный дождь

Я - россиянин, кровь моя густа,
Она замешана в языческих веках,
Она настоена с терпимостью Христа,
Она процежена сквозь поры тысяч плах.
О, кровь моя,великий хор племен,
Они ушли, но все во мне живут,
Смешенье нравов, культов и времен,
Бездонный омут праздников и смут.
Я россиянин - каждый из богов
В моей крови купался хоть разок,
Но выходила кровь из берегов
И поднималась выше образов.
Моя Россия - храм мой и тюрьма -
Я возводил тебя и разрушал,
На пьедесталах я сходил с ума,
Но только воле верила душа.
Я россиянин - гений и палач.
Я восходил на трон и падал ниц,
Смотрел за горизонт с верхушек мачт
И сквозь решетки собственных темниц.
Не предсказать мне завтрашнего дня,
Клонюсь к сохе, к земле и к роднику,
Лечу с обрыва, падаю с коня
И под собой гранаты рву чеку.

Звезда надежды не взошла на небеса
И колесо фортуны мимо прокатилось
И муза с возмущеньем удалилась
Застав меня небритым и в трусах
Мои закаты сквозь табачный чад
Мои рассветы с привкусом рассола
Дуэт разлук и встреч звучит как соло
А струны сердца больше не звучат
Уже не жду, что в жизни повезет
Я лишь другим дорогу освещаю,
Но одного себе я не прощаю
Что все друзья ушли за горизонт.
Но все равно мой дом открыт всегда
Стакан вина озябшему найдется
А если вдруг утешить вас придется
То станет ясно горе не беда