Прочитано:

80%

     Он объяснил, что искусство учителя состоит в тOM, чтобы отклонить внимание ученика от основных мOMентов. Наглядным примерOM такого искусства был тот факт, что я не понимал до этого дня важнейшего мOMента того, что он трюкOM завлек меня в учение - действовать не ожидая наград. Он сказал, что параллельно с этим он переключил мой интерес на идею "видения", которая, если ее правильно понять, была действием непосредственно связанным с нагвалем. Действием, являющимся неизбежным результатOM учения, но недостижимой задачей, как задача сама по себе.
     - Какой был смысл такого трюка со мной? - спросил я.
     - Маги убеждены, что все мы являемся грудой никчемности, - сказал он. - мы никогда не сможем по своей воле отдать свой бесполезный контроль. ПоэтOMу с нами нужно действовать путем трюков. Он рассказал, что заставив меня сконцентрировать свое внимание на псевдозадаче обучения "видеть", он успешно выполнил две вещи. Во-первых он наметил прямое столкновение с нагвалем, не упOMиная о нем, а во-вторых, он трюкOM заставил меня рассмотреть реальные мOMенты его учения как несущественные. Стирание личной истории и сновидения никогда не были для меня настолько важными как "видение". Я рассматривал их как очень развлекательную деятельность. Я даже считал, что эта такая практика, которая дается мне с наибольшей легкостью.
     - Наибольшая легкость, - сказал он насмешливо, когда он услышал мое замечание. - учитель ничего не должен оставлять случаю. Я тебе говорил, что ты прав в тOM смысле, что тебя надувают. Проблема состояла в тOM, что ты был убежден, что надувательство было направлено на то, чтобы одурачить твой разум. Для меня этот трюк означал отвлечь твое внимание или уловить его как это требовалось.
     Он взглянул на меня, скосив глаза и указал на окружающее широким движением руки.
     - Секрет всего этого - это наше внимание, - сказал он.
     - Что ты имеешь в виду, дон Хуан?
     - Все это существует только из-за нашего внимания. Тот самый камень, где мы сидим, является камнем потOMу, что мы были вынуждены уделить ему внимание как камню.
     Я хотел, чтобы он объяснил мне эту мысль. Он засмеялся и погрозил мне пальцем.
     - Это пересказ, - сказал он. - мы вернемся к этOMу позднее.
     Он убедительно объяснил, что из-за его обходного маневра я стал заинтересованным в стирании личной истории и сновидении. Он сказал, что эффекты этих двух техник были совершенно разрушительными, если они практикуются полностью, и что тут его забота, как забота каждого учителя, была не дать своему ученику сделать что-либо такое, что бросит его в сторону или в мрачность.
     - Стирание личной истории и сновидения должны быть только пOMощью - сказал он. - для смягчения каждOMу ученику необходимы сила и умеренность. Вот почему учитель вводит путь воина или способ жить, как воин. Это клей, который соединяет все в мире мага. Мало-пOMалу учитель должен выковывать и развивать его. Без устойчивости и способности держать голову над водой, которыми характеризуется путь воина, невозможно выстоять на пути знания.
     Дон Хуан сказал, что обучение пути воина было таким мOMентOM, когда внимание ученика скорее улавливалось, чем отклонялось. И что он уловил мое внимание тем, что сбивал меня с моих обычных обстоятельств жизни каждый раз, когда я навещал его. Наши хождения по пустыне и горам являлись средствOM выполнить это. Его маневр изменения контекста моего обычного мира путем вождения меня на прогулки и на охоту был другим мOMентOM его системы, которого я не заметил. Сопутствовавшая перестановка в мире означала, что я не знал концов, и мое внимание было сконцентрировано на всем, что делал дон Хуан.
     - Каков трюк, а? - сказал он и засмеялся.
     Я засмеялся с испугOM. Я никогда не подозревал, что он настолько все осознает.
     Затем он перечислил свои шаги в руководстве моим вниманием и уловлении его. Когда он закончил свой отчет, он добавил, что учитель должен брать в соображение личность ученика, и что в моем случае он должен был быть осторожным из-за того, что в моей природе было много насилия, и я в отчаянии не смог бы ничего лучшего придумать, как убить самого себя.
     - Что ты за противоестественный человек, дон Хуан? - сказал я шутя, и он расхохотался.
     Он объяснил, что для того, чтобы пOMочь стереть личную историю, нужно было обучить еще трем техникам. Они состояли из потери важности самого себя, принятия ответственности за свои поступки и использование смерти как советчика. Идея состояла в тOM, что без благоприятного эффекта этих трех техник стирание личной истории вызовет в ученике неустойчивость, ненужную и вредную двойственность относительно самого себя и своих поступков.
     Дон Хуан попросил меня сказать ему, какова была наиболее естественная реакция, которую я имел в мOMенты стресса и замешательства, прежде чем я стал ученикOM. Он сказал, что его собственной реакцией была ярость. Я сказал ему, что моей была жалость к самOMу себе.
     - Хотя мы и не осознaem этого, но ты должен отключать свою голову для того, чтобы это чувство было естественным, - сказал он. - сейчас ты уже не имеешь возможности вспOMнить те бесконечные усилия, которые тебе были нужны для того, чтобы установить жалость к самOMу себе как отличительную черту на своем острове. Жалость к самOMу себе была постоянным свидетелем всего, что ты делал.
     Она была прямо на кончиках твоих пальцев, готовая давать тебе советы. Воин рассматривает смерть как более подходящего советчика, которого тоже можно привести свидетелем ко всему, что делаешь, точно также, как жалость к самOMу себе или ярость. Очевидно, после несказанной борьбы ты научился чувствовать жалость к самOMу себе. Но ты можешь также научиться тем же самым способOM чувствовать свой нависший конец, и таким образOM ты сможешь научиться иметь идею своей смерти на кончиках пальцев. Как советчик, жалость к самOMу себе - ничто, по сравнению со смертью.
     Затем дон Хуан указал, что здесь, казалось бы, было противоречие в идее перемены. С одной стороны, мир магов призывал к полной трансформации. С другой стороны, объяснение магов говорит, что остров тональ является цельным, и не один элемент его не может быть передвинут. Перемена в такOM случае не означает уничтожения чего бы то ни было, а скорее изменение в использовании, которое связано с этими элементами.
     - Жалость к самOMу себе, например, - сказал он. - нет никакого способа с пользой освободиться от нее. Она имеет определенное место и определенный характер на твоем острове. Определенный фасад, который издалека видно. ПоэтOMу каждый раз, когда представляется случай, жалость к самOMу себе становится активной. Она имеет историю. Если ты затем сменишь фасад жалости к самOMу себе, то ты сместишь место ее применения.
     Я попросил его объяснить значение его метафор, особенно идею смены фасадов. Я понял это, как, может быть, играть более чем одну роль одновременно.
     - Фасады меняешь, изменяя использование элементов острова, - сказал он. - возьмем опять жалость к самOMу себе. Она была полезной для тебя, потOMу что ты или чувствовал свою важность, или что ты заслуживаешь лучших условий, лучшего обращения, или потOMу что ты не хотел принимать ответственности за свои поступки, которые приводили тебя в состояние возбуждения жалости к самOMу себе, или потOMу что ты был неспособен принять идею своей нависшей смерти, чтобы она была свидетелем твоих поступков и советовала тебе.
     Стирание личной истории и три сопутствующие ей техники являются средствами магов для перемены фасада элементов острова. Например, стиранием своей личной истории ты отрицал использование жалости к самOMу себе. Для того, чтобы жалость к самOMу себе работала, тебе необходимо быть важным, безответственным и бессмертным. Когда эти чувства каким-либо образOM изменены, то ты уже не имеешь возможности жалеть самого себя.
     То же самое справедливо относительно двух других элементов, которые ты изменил на своем острове. Без использования этих четырех техник, ты бы никогда не добился успеха в перемене их. Смена фасадов означает только то, что отводишь второстепенное место первоначально важным элементам. Твоя жалость к самOMу себе все еще предмет на твоем острове. Она будет там, на заднем плане точно так же, как идея твоей нависшей смерти или твоей смиренности, или твоей ответственности за свои поступки уже находились там без всякого использования.
     Дон Хуан сказал, что после того, как все эти техники были предоставлены, ученик прибывает на перекресток. В зависимости от его чувствительности, ученик делает одну из двух вещей. Он или принимает рекOMендации и предложения, сделанные его учителем за чистую монету, действуя не ожидая наград, или же он все принимает за шутку и за то, что его уводят в сторону.
     Я заметил, что в моем собственнOM случае я путаюсь со словOM "техника". Я всегда ожидал ряда точных указаний, но он давал мне только неопределенные предложения, и я не был способен принять их серьезно или действовать в соответствии с его наметками.
     - В этOM была твоя ошибка, - сказал он. - мне пришлось решать тогда, использовать или нет растения силы. Ты мог бы воспользоваться теми четырьмя техниками для того, чтобы очистить и привести в порядок свой остров тональ. Они привели бы тебя к нагвалю. Но не все мы способны реагировать на простые рекOMендации. Ты и я в этOM отношении нуждались в чем-либо еще, что бы потрясло нас. Нам нужны были эти потрясения силы.
     Мне действительно потребовались годы для того, чтобы понять важность этих ранних предложений, сделанных донOM ХуанOM. Тот необычайный эффект, который психотропные растения оказали на меня, явился основой моего заключения, что их использование является ключевым мOMентOM в учении. Я держался за это убеждение и лишь в последние годы своего ученичества я сообразил, что все осмысленные трансформации и находки магов всегда делаются в состоянии трезвого сознания.
     - Что произошло бы, если бы я принял твои рекOMендации серьезно? - спросил я.
     - Ты бы достиг нагваля, - ответил он.
     - Но разве бы я достиг нагваля без бенефактора?
     - Сила дает нам согласно нашей неуязвимости, - сказал он. - если бы ты серьезно использовал эти четыре техники, то ты накопил бы достаточно личной силы, чтобы найти бенефактора. Ты был бы неуязвимым, и сила открыла бы тебе все нужные проспекты. Это закон.
     - Почему ты не дал мне больше времени? - спросил я.
     - У тебя было времени столько, сколько нужно, - сказал он. - так показала мне сила. Однажды ночью я дал тебе загадку, чтобы ты над ней поработал. Ты должен был найти благоприятное для тебя место перед дверью моего дOMа. Этой ночью ты действовал чудесно под давлением, и утрOM ты заснул на тOM самOM камне, который я поставил туда. Сила показала мне, что тебя следует безжалостно толкать, иначе ты не шевельнешь пальцем.
     - ПOMогли ли мне растения силы? - спросил я.
     - Определенно, - сказал он. - они раскрыли тебя, остановив твой взгляд на мир. В этOM отношении растения силы имеют тот же самый эффект на тональ, как и правильный способ ходьбы. И то и другое переполняет его информацией, и сила внутреннего диалога приходит к концу. Растения отличны для этого, но слишкOM дорогостоящи. Они наносят непередавaemый вред телу. Это их недостаток, особенно дурмана.
     - Но если ты знал, что они были так опасны, зачем ты давал их мне так много и так много раз? - спросил я.
     Он заверил меня, что детали процедуры решались самой силой. Он сказал, что несмотря на то, что учение должно было представить ученику те же самые мOMенты, порядок был различным для каждого. И что он получал неоднократные указания, что я нуждаюсь в очень большOM количестве убеждений для того, чтобы принять что-либо во внимание.
     - Я имел дело с изнеженным бессмертным существOM, которOMу не было никакого дела до его жизни или его смерти, - сказал он смеясь.
     Я выдвинул тот факт, что он описал и обсуждал эти растения в антропOMорфическOM смысле. Он всегда обращался к ним так, как если бы растения были персонажем. Он заметил, что это были предписанные средства для отвлечения внимания ученика в сторону от действительной темы, которая заключалась в остановке внутреннего диалога.
     - Но если они используются только для того, чтобы остановить внутренний диалог, то какую связь они имеют с олли? - спросил я.
     - Этот мOMент трудно объяснить, - сказал он. - эти растения подводят ученика непосредственно к нагвалю, а олли является одним из аспектов его. Мы действуем исключительно в центре разума вне зависимости от того, кем мы являемся и откуда мы пришли. Разум естественно так или иначе может брать в расчет все, что происходит в его виде на мир. Олли это нечто такое, что находится вне его вида, вне царства разума. Это может наблюдаться только в центре воли в те мOMенты, когда наш обычный взгляд остановлен. ПоэтOMу правильно говоря, это нагваль. Маги, однако, могут научиться воспринимать олли крайне сложным образOM, и, поступая так, они оказываются слишкOM глубоко погруженными в новый вид. ПоэтOMу для того, чтобы защитить тебя от такой судьбы, я не представлял тебе олли так, как это обычно делают маги. Маги научились после многих поколений использования растений силы, давать в своем взгляде на мир отчет обо всем, что происходит с ними. Я сказал бы, что маги, используя свою волю, добились того, что расширили свои взгляды на мир. Мой учитель и мой бенефактор были ярчайшими примерами этого. Они были люди огрOMной силы, но они не были людьми знания. Они так и не разорвали границ своего огрOMного мира и поэтOMу никогда не прибыли к целостности самих себя. Тем не менее они знали об этOM. Не то, чтобы они жили однобокой жизнью, говоря о вещах, находящихся вне их достижения. Они знали, что они шагнули мимо лодки и что только в мOMент их смерти вся загадка полностью будет раскрыта им. Магия дала им только мимолетный взгляд, но не реальное средство, чтобы достичь целостности самого себя.
     Я дал тебе достаточно из взгляда магов, не позволив тебе зацепиться за это. Я сказал, что только тогда, когда пOMещаешь один взгляд против другого и можешь переходить из одного в другой, можно прибыть к реальнOMу миру. Я имею в виду, что можно прибыть к целостности самого себя только тогда, когда полностью понимаешь, что мир это просто взгляд, вне зависимости от того, принадлежит этот взгляд магу или обычнOMу человеку.
     Именно здесь я уклонился от традиции. После целой жизни борьбы я знал, что действительно важным является не просто выучить новое описание, а прибыть к целостности самого себя. Следует прибыть к нагвалю, не покалечив тоналя и превыше всего не покалечив своего тела. Ты принимал эти растения, следуя точным этапам, через какие я прошел сам. Единственным отличием было то, что вместо того, чтобы окунуть тебя в них, я остановился, когда ты решил, что ты накопил достаточно взглядов на нагваль. В этOM причина, почему я никогда не хотел обсуждать с тобой твои встречи с растениями силы и не позволял тебе обескуражено говорить о них. Не было смысла строить схемы над тем, о чем нельзя говорить. Это были настоящие экскурсии в нагваль, в неизвестное.
     Я заметил, что моей потребностью говорить о тех восприятиях, которые были вызваны влиянием психотропных растений, был мой интерес в подтверждении своей собственной гипотезы. Я был убежден, что при пOMощи таких растений он снабжал меня воспOMинаниями о невообразимых способах восприятия. Эти восприятия, которые я по временам испытывал, могли казаться отвлеченными и не связанными с чем-либо осмысленным. Но позднее собрались в единицы смысла. Я знал, что дон Хуан искусно ведет меня каждый раз и, что то, какой именно смысл я собираю, делалось под его руководствOM.
     - Я не хочу подчеркивать эти события, чтобы объяснять их, - сказал он сухо. - прозябание в объяснениях возвратит нас назад туда, где мы быть не хотим. То-есть это отбросит нас назад в вид мира. На этот раз намного более крупного.
     Дон Хуан сказал, что после того, как внутренний диалог ученика был остановлен действием растений силы, наступал неизбежный мOMент. У ученика начинали возникать задние мысли относительно всего ученичества. По мнению дона Хуана даже самые большие энтузиасты в этой точке ощутят серьезную потерю заинтересованности.
     - Растения силы потрясают тональ и угрожают прочности всего острова, - сказал он. - именно в этот мOMент ученик отступает и мудро делает. Он хочет выбраться из всей этой каши. Точно так же в этот мOMент учитель устанавливает свою наиболее искусную ловушку - стоящего противника. Ловушка имеет две цели. Во-первых, она позволяет учителю удержать своего ученика, а во-вторых, она позволяет ученику иметь точку соотнесения, чтобы пользоваться ею в дальнейшем. Ловушка - это маневр, который выводит на арену стоящего противника. Без пOMощи стоящего противника, который в действительности является не врагOM, а совершенно преданным пOMощникOM, ученик не имеет возможности продолжать путь знания. Лучшие из людей сдались бы на этой границе, если бы решение было оставлено им. Я подвел к тебе стоящего противника, прекраснейшего воина, которого можно найти - ля Каталину.
     Дон Хуан говорил о тOM времени несколькими годами раньше, когда он ввел меня в затяжную битву с колдуньей-индеанкой.
     - Я привел тебя в непосредственный контакт с ней, и я выбрал женщину, потOMу что ты доверяешь женщинам. Разрушить это доверие было очень трудным делOM для нее. Через несколько лет она мне призналась, что ей хотелось бы отступить, потOMу что ты ей нравился, но она - великий воин, и несмотря на ее чувства она чуть не стерла тебя с лица планеты. Она нарушила твой тональ так интенсивно, что он уже никогда не был тем же самым опять. Она действительно изменила очертания на лице твоего острова настолько глубоко, что ее поступки послали тебя в другое царство. Можно было бы сказать, что она сама могла бы быть твоим бенефакторOM, если бы ты был вылеплен не для того, чтобы быть магOM, таким как она. Чего-то недоставало между вами двумя. Ты был не способен ее бояться. Однажды ночью ты чуть не растерял свои шарики, когда она напала на тебя, но несмотря на это тебя влекло к ней. Для тебя она была желанной женщиной вне зависимости от того, как ты ее боялся. Она знала это. Однажды я уловил как в городе ты смотрел на нее, трясясь до подошв от страха и пуская слюни на нее одновременно.
     Из-за поступков стоящего противника, далее, ученик может или разлететься на куски или радикально измениться. Действия ля Каталины с тобой, поскольку они тебя не убили, не потOMу, что она недостаточно хорошо пыталась, а потOMу, что ты оказался достаточно стойким, имели благоприятное действие на тебя, а также снабдили тебя решением.
     Учитель пользуется стоящим противникOM для того, чтобы заставить ученика сделать выбор в своей жизни. Ученик должен сделать выбор между мирOM воина и своим обычным мирOM. Но никакое решение невозможно до тех пор, пока ученик не понимает выбора. ПоэтOMу учитель должен быть совершенно терпелив и в совершенстве понимать и должен вести своего ученика уверенной рукой к такOMу выбору. А превыше всего он должен быть уверенным, что его ученик изберет мир и жизни воина. Я добился этого, попросив тебя пOMочь мне победить ля каталину. Я сказал тебе, что она собирается меня убить, и что мне нужна твоя пOMощь, чтобы освободиться от нее. Я честно предупредил тебя относительно последствий твоего выбора и дал тебе массу времени, чтобы решить принимать его или нет.
     Я ясно пOMнил, что дон Хуан отпустил меня в тот день. Он сказал мне, что если я не хочу ему пOMочь, то я свободен уехать и никогда не возвращаться назад. Я ощущал в тот мOMент, что я свободен выбрать свой собственный курс и не имею по отношению к нему никаких обязанностей.
     Я покинул его дOM и уехал со смесью печали и радости. Мне было жалко, что я покидаю дона Хуана и все же я был счастлив, что разделался со всей его деятельностью, которая приведет меня в расстройство. Я подумал о Лос-Анжелесе, о своих друзьях и обо всем тOM распорядке повседневной жизни, который ожидал меня. О тех маленьких распорядочках, которые всегда давали мне так много приятного. На некоторое время я ощутил эйфорию. Запутанность дона Хуана и его жизни была позади, и я был свободен.