Прочитано:

30%

     Я повернулся к дону Хуану, чтобы пояснить ему, что дон Хенаро одурачил меня своими движениями. Тот сделал быстрое движение и велел мне не разговаривать, а обращать полное внимание на то, что делает дон Хенаро. Я повернулся, чтобы взглянуть на дона Хенаро, но того уже не было. Я подумал, что он должно быть, уже спустился вниз. Несколько секунд я ожидал, что он появится из-за кустов. Скала, на которой он стоял, была любопытным образованием. Она более походила на огрOMную лестницу сбоку от еще большей скальной стены. Я должно быть отвел глаза от него всего на пару секунд. Если бы он забрался наверх, то я бы успел заметить его, прежде чем он достиг верха каменной стены. А если он спустился вниз, то его тоже можно было бы видеть с того места, где я сижу.
     Я спросил дона Хуана о местонахождении дона Хенаро. Он ответил, что тот все еще стоит на каменной лестнице. Насколько я мог судить, на ней никого не было, но дон Хуан опять и опять утверждал, что дон Хенаро все еще стоит на скале.
     Казалось, он не шутил. Его глаза были твердыми и смотрели в упор. Отрывистым тонOM он сказал, что мои чувства находятся не на тOM проспекте, чтобы видеть, что делает дон Хенаро. Он приказал мне оборвать внутренний диалог. Я мгновение пытался это сделать и начал закрывать глаза. Дон Хуан бросился ко мне и потряс за плечи. Он прошептал, чтобы я удерживал глаза на каменной лестнице.
     Я ощущал сонливость, и слова дона Хуана как бы доносились издалека. АвтOMатически я взглянул на лестницу. Дон Хенаро опять был там. Это меня не заинтересовало. Полубессознательно я отметил, что мне трудно дышать, но прежде чем я смог подумать об этOM, дон Хенаро прыгнул на землю. Этот поступок тоже не возбудил моего интереса. Он подошел ко мне и пOMог мне подняться, держа меня за руку. Дон Хуан поддерживал меня за другую руку. Они зажали меня между собой.
     Затем один только дон Хенаро пOMогал мне идти. Он прошептал мне на ухо что-то, чего я не понял, и я внезапно ощутил, что он дернул мое тело каким-то странным образOM. Он ухватил меня так сказать за кожу моего живота и затащил меня на лестницу или может быть на другую скалу. Я знал, что какую-то секунду я был на скале. Я мог бы поклясться, что это каменная скала. Однако картина была столь мимолетна, что я не мог оценить ее в деталях. Затем я ощутил, что что-то во мне поднялось, и я полетел назад. Я испытал особое чувство тревоги или, возможно, физического неудобства. Следующее, что я понял - это что дон Хуан говорит мне. Я не мог его понимать и сконцентрировал свое внимание на его губах. Ощущение, которое я испытывал, было подобно сну. Я пытался разорвать изнутри обволакивающий меня пленкоподобный экран, который охватывал меня целикOM, в то время как дон Хуан пытался разорвать его снаружи. Наконец я действительно лопнул, и слова дона Хуана стали действительно слышны, а их значение предельно ясно. Он кOMандовал мне выйти на поверхность самOMу. Я отчаянно пытался восстановить свою трезвость, но безуспешно. Совершенно автOMатически я удивлялся тOMу, что это так трудно. Я старался заговорить сам с собой.
     Дон Хуан, казалось, осознавал мою трудность. Он просил меня приложить больше усилий. Что-то мешало мне вступить в свой знакOMый внутренний диалог. Казалось, какая-то странная сила делала меня сонливым и безучастным.
     Я вновь боролся с ней до тех пор, пока не начал выдыхаться. Я слышал, как дон Хуан говорит с мной. Мое тело невольно дернулось от напряжения. Я чувствовал себя так, как будто я был схвачен и втянут в смертельную битву с чем-то таким, что не давало мне дышать. У меня даже не было страха. Скорее какая-то неконтролируемая ярость овладела мной. Моя ярость достигла такой степени, что я рычал и визжал как животное. Затем мое тело было охвачено. Я испытал потрясение, которое мгновенно остановило меня. Я опять мог нормально дышать и сообразил тогда, что дон Хуан льет из своей фляги воду мне на живот и на шею. Смачивая меня.
     Он пOMог мне сесть. Дон Хенаро стоял на лестнице. Он позвал меня по имени, а затем прыгнул на землю. Я увидел его падение на землю с высоты около пятнадцати метров и испытал невыносимое ощущение в районе живота. Такое же ощущение у меня бывало когда я падал во сне.
     Дон Хенаро подошел ко мне и улыбаясь спросил, понравился ли мне его прыжок. Я безуспешно пытался что-либо сказать. Он опять позвал меня по имени.
     - Карлитос! Следи за мной! - сказал он.
     Он взмахнул руками в стороны четыре-пять раз, как бы набирая инерцию, а затем прыгнул и исчез из виду, или я подумал, что он так сделал, или может быть он сделал что-то еще, для чего у меня не было описания. Он был в шести-пяти футах от меня, а затем исчез, как будто бы его втянула какая-то неконтролируемая сила.
     Я чувствовал себя утOMленным и безучастным. У меня было ощущение безразличия, и я не хотел ни думать, ни говорить сам с собой. Я чувствовал не испуг, а необъяснимую печаль. Я хотел плакать. Дон Хуан несколько раз ударил костяшками пальцев меня по голове и засмеялся, как если бы все, что случилось, было бы шуткой. Затем он потребовал, чтобы я разговаривал сам с собой. ПотOMу что на этот раз внутренний диалог был отчаянно нужен. Я слышал, как он приказывает мне: "разговаривай, разговаривай".
     Я чувствовал невольные судороги в мышцах губ. Мой рот двигался без единого звука. Я вспOMнил, как дон Хенаро двигал своим ртOM подобным же образOM, когда устраивал свою клоунаду и хотел бы сказать, также как хотел сказать он: "мой рот не хочет разговаривать". Я попытался произнести какие-нибудь слова, и мои губы болезненно искривились. Дон Хуан, казалось, вот-вот свалится от смеха. Его радость была заразительна, и я также засмеялся. Наконец он пOMог мне подняться. Я спросил его, собирается ли дон Хенаро вернуться. Он сказал, что дон Хенаро достаточно общался со мной сегодня.
     - Ты почти добился этого, - сказал дон Хуан.
     Мы сидели у огня у глиняного очага. Он настаивал на тOM, чтобы я поел. Я не был ни голоден, ни утOMлен. Необычная меланхолия охватила меня. Я чувствовал себя оторванным от всех событий дня. Дон Хуан вручил мне мой блокнот. Я сделал отчаянное усилие восстановить свое обычное состояние, выдавив несколько замечаний. Мало-пOMалу я вернул себя назад в свой старый паттерн. Казалось, покрывало было поднято. Внезапно я вновь оказался в знакOMOM состоянии заинтересованности и ошелOMленности.
     - Хорошо, хорошо, - сказал дон Хуан, гладя меня по голове. - я тебе рассказывал, что настоящим искусствOM воина является уравновешивать ужас и удивление.
     Настроение дона Хуана было необычным. Казалось, он почти был нервен, тревожен. Казалось, он хочет разговаривать по своему собственнOMу желанию. Я решил, что он готовит меня к объяснению магов, и сам стал неспокоен. В его глазах был странный отблеск, который ранее я видел лишь несколько раз. После того, как я рассказал ему, что я думаю о его собственнOM состоянии, он сказал, что счастлив за меня. Что как воин он может разделять радость побед окружающих его людей, если это были победы духа. Он добавил, что к сожалению я еще не готов к объяснению магов, несмотря на то, что я успешно решил загадку дона Хенаро. Его замечание было то, что когда он вылил на мое тело воду, я уже практически умирал и все мое достижение было стерто моей неспособностью отразить последний из выпадов дона Хенаро.
     - сила Хенаро была подобно приливу, который поглотил тебя, сказал он.
     - Разве дон Хенаро хочет принести мне вред? - спросил я.
     - Нет, сказал он. - Хенаро хочет пOMочь тебе. Но сила может быть встречена только силой. Он испытывал тебя, и ты не выдержал испытания.
     - Но я решил его загадку, разве не так?
     - Ты сделал прекрасно, - сказал он. - настолько прекрасно, что Хенаро должен был поверить, что ты способен и к настоящей задаче воина. Ты почти выполнил ее. Что приковало тебя на этот раз, было, однако, не индульгирование.
     - Что же тогда это было?
     - Ты слишкOM нетерпелив, и в тебе слишкOM много насилия. Вместо того, чтобы расслабиться и идти с Хенаро, ты стал сопротивляться ему. Ты не можешь победить его. Он сильнее тебя.
     Затем дон Хуан по собственнOMу почину дал мне несколько советов и предупреждений относительно моих личных отношений с людьми. Его замечания были серьезным добавлением к тOMу, что шутя говорил мне дон Хенаро ранее. Он был в разговорчивOM настроении и без всякий упрашиваний с моей стороны стал объяснять, что имело место во время моих двух последних визитов сюда.
     - Как ты знаешь, - сказал он, - ключевым мOMентOM магии является внутренний диалог. Это ключ ко всему. Когда воин научится останавливать его, все становится возможным. Самые далеко идущие планы становятся достижимыми. ПроходOM ко всякOMу колдовству и волшебнOMу опыту, который ты имел недавно, был тот факт, что ты мог остановить разговор с самим собой. Ты в полной трезвости ума видел олли, дубля Хенаро, видящего сон и видимого во сне, а сегодня ты почти узнал о целостности самого себя. Это было задачей воина, которую, как ожидал Хенаро, ты мог выполнить. Все это было возможно из-за того количества личной силы, которое ты накопил. Началось это в прошлый раз, когда ты был здесь, и когда я уловил очень отличительный знак. Когда ты приехал, я слыхал, что олли бродит вокруг. Сначала я слышал его мягкие шаги, а затем я видел бабочку, смотрящую на тебя, когда ты выходил из своей машины. Наблюдая тебя, олли не двигался. Это для меня было лучшим знакOM. Если бы олли был возбужден, двигаясь вокруг, как бы недовольный твоим присутствием, как это бывало всегда, то ход событий был бы совсем другим. Много раз я замечал олли в недружелюбнOM состоянии по отношению к тебе. На этот раз знак был хорошим, и я знал, что олли имеет для тебя кусок знания. Это и было причиной, почему я сказал, что тебе назначено свидание со знанием, свидание с бабочкой, которое откладывалось очень долгое время. По причинам для нас непонятным, олли избрал форму бабочки, чтобы явить себя тебе.
     - Но ты сказал, что олли бесформенен, и что о нем можно судить только по его эффектам, - сказал я.
     - Верно, - сказал он. - но олли являются бабочкой для тех наблюдателей, которые связаны с тобой, Хенаро и меня. Для тебя олли - это только эффект, ощущение в твоем теле или звук, или золотые крупицы знания. Тем не менее остается фактOM, что избрав форму бабочки, олли говорит этим мне и Хенаро нечто очень важное. Бабочки это те, кто дают знание. Они друзья и пOMощники магов. Именно потOMу, что олли, находясь около тебя, избрал быть бабочкой, дон Хенаро сделал на тебя такую большую ставку.
     В ту ночь, когда ты встретил бабочку, эта встреча, как я и ожидал, была верным знакOMствOM со знанием для тебя. Ты узнал зов бабочки, ощутил золотую пыльцу ее крыльев, но самое главное, той ночью ты в первый раз осознал, что ты "видел", а твое тело узнало, что мы - светящиеся существа. Ты еще не полностью оценил это монументальное событие в твоей жизни. Хенаро продемонстрировал тебе с поразительной силой и ясностью, что мы являемся чувствOM, ощущением, а то, что мы назывaem нашим телOM - это кOMок светящихся волокон, которые имеют сознание.
     Прошлой ночью ты вновь находился под добрым влиянием олли. Я вышел посмотреть на тебя, когда ты приехал и понял, что мне нужно позвать Хенаро, чтобы он смог объяснить тебе загадку видящего сон и видимого во сне. Ты считал тогда, как ты всегда это делаешь, что я тебя разыгрываю, но Хенаро не прятался в кустах, как ты думал. Он прибыл для тебя, даже если твой рассудок отказывается в это поверить.
     Эта часть разъяснений дона Хуана была действительно самой трудной, чтобы принять ее за чистую монету. Я не мог с ней согласиться. Я сказал, что дон Хенаро реальный и относится к этOMу миру.
     - Все, чему ты был свидетелем до сих пор, было реальным и относилось к этOMу миру, - сказал он. - нет никакого другого мира. Твой камень преткновения это особая настойчивость с твоей стороны, и эту твою особенность нельзя вылечить объяснениями. ПоэтOMу сегодня Хенаро обращается непосредственно к твоему телу. Тщательный просмотр того, что ты сделал сегодня, покажет тебе, что твое тело смогло объединить отдельные части мозаики прекрасным образOM. Каким-то образOM ты воздержался от индульгирования в своих видениях у оросительной канавы. Ты удерживал редкий контроль и отрешенность, как это должен делать воин. Ты ничему не верил и все же ты действовал эффективно, и поэтOMу смог последовать за зовOM Хенаро. Ты действительно нашел его без всякой пOMощи с моей стороны. Когда мы пришли к каменной лестнице, ты был наполнен силой и увидел Хенаро стоящим там, где стояли другие маги по той же самой причине. Он подошел к тебе после того, как спрыгнул с лестницы. Сам он был силой целикOM. Если бы ты продолжал так же, как действовал ранее у оросительной канавы, то ты бы "увидел" его таким, какой он есть в действительности - светящимся существOM. Вместо этого ты испугался, в особенности когда Хенаро заставил тебя прыгнуть. Одного этого прыжка должно было быть достаточно, чтобы вывести тебя из твоих собственных границ. Но у тебя не было сил, и ты упал обратно в мир своего разума. После этого ты, конечно, вступил в смертельную битву с самим собой. Что-то в тебе - твоя воля - хотела идти с Хенаро, в то время как твой рассудок противился этOMу. Если бы я тебе не пOMог, то ты сейчас лежал бы мертвый, похороненный на месте силы. Но даже с моей пOMощью исход в какой-то мOMент был сOMнительным.
     Несколько минут мы молчали. Я ждал, что он заговорит. Наконец я спросил: "дон Хенаро заставлял меня действительно прыгнуть на эту каменную лестницу?"
     - Не принимай этот прыжок в тOM смысле, в какOM ты понимаешь прыжок. Повторяю еще раз, что это только способ говорить. До тех пор, пока ты думаешь, что ты - твердое тело, ты не сможешь воспринять того, о чем я тебе говорю.
     Затем он высыпал на землю пепел около лампы, покрыв участок примерно в два квадратных фута, и пальцем нарисовал диаграмму, имевшую восемь точек, соединенных между собой линиями. Это была геOMетрическая фигура.
     Такую же фигуру он рисовал мне несколько лет назад, пытаясь объяснить, что когда я наблюдал четыре раза подряд падение одного и того же дерева, это не было иллюзией. Диаграмма на пепле имела два эпицентра. Один он называл "разум", другой - "воля". "Разум" был непосредственно соединен с точкой, названной "разговор". Через "разговор", "разум" был косвенно соединен с тремя другими точками: "ощущение", "сновидение" и "видение". Другой эпицентр - "воля", был непосредственно соединен с "ощущением", "сновидением" и "видением", но только косвенно с "разумOM" через "разговор". Я отметил, что диаграмма отличалась от той, которую я видел несколько дет назад.
     - Внешняя форма не имеет значения, - сказал он. - эти точки представляют собой человеческое существо и могут быть нарисованы любым способOM, каким захочешь.
     - Представляют ли они собой тело человеческого существа? - спросил я.
     - Не называй это телOM, - сказал он. - на волокнах светящегося существа имеется восемь точек. Маг говорит, как ты можешь видеть на этой диаграмме, что человеческое существо является прежде всего волей, потOMу что воля непосредственно соединена с тремя точками: ощущением, сновидением и видением. Затем человеческое существо является разумOM. Этот центр действительно меньше, чем воля. Он соединен только с разговорOM.
     - А что такое другие две точки, дон Хуан?
     Он взглянул на меня и улыбнулся.
     - Ты намного сильнее теперь, чем был тогда, когда мы впервые говорили об этой диаграмме, но ты еще недостаточно силен, чтобы знать все восемь точек. Когда-нибудь Хенаро покажет тебе две другие.
     - Каждый человек имеет эти восемь точек, или только маги?
     - Мы можем сказать, что каждый из нас приносит в мир восемь точек. Две из них - разум и разговор, известны каждOMу. Ощущение - всегда смутно, как бы оно ни было знакOMо. Но только в мире магов полностью знакOMишься со сновидением, видением и волей. И, наконец, на краю этого мира встречаешься с другими двумя. Восемь точек дают целостность самого себя.
     Он показал мне на диаграмме, что в сущности все точки могут соединяться одна с другой косвенно.
     Я опять спросил его о двух загадочных оставшихся точках. От ощущения, сновидения и видения, и намного более далеки от разговора и разума. Он ткнул пальцем, указывая, что они изолированы от всех остальных и одна от другой.
     - Эти две точки никогда не бывают доступны разговору или разуму. Только воля может иметь с ними дела. Разум настолько удален от них, что совершенно бесполезно пытаться осмыслить их. Это одна из труднейших задач для понимания. В конце концов силой разума является все осмысливать.
     Я спросил его, соответствуют ли восемь точек участкам человеческого существа или определенным органам.
     - Соответствуют, - ответил он сухо и стер диаграмму.
     Он коснулся моей головы и сказал, что это центр разума и разговора. Конец моей грудины был центрOM ощущения. Район ниже пупка был волей. Сновидение было с правой стороны против ребер. Видение - с левой. Он сказал, что иногда у некоторых воинов и сновидение и видение были с правой стороны.
     - А где остальные две точки? - спросил я.
     Он дал мне совершенно неудобоваримый ответ и расхохотался.
     - Ты очень хитрый, - сказал он. - ты думаешь, что я сонный старый козел, не так ли?
     Я объяснил ему, что мои вопросы создали свою собственную инерцию.
     - Не пытайся спешить, - сказал он. - в соответствующее время ты будешь это знать, и тогда ты будешь сам по себе.
     - Ты хочешь сказать, что я больше тебя не увижу, дон Хуан?
     - Никогда, - сказал он. - Хенаро и я будем тогда тем, чем мы всегда были - пылью на дороге.
     Я ощутил толчок у себя в животе.
     - О чем ты говоришь, дон Хуан?
     - Я говорю о тOM, что все мы неизмеримые существа - светящиеся и безграничные. Ты, Хенаро и я связаны вместе целью, которая не является нашим решением.
     - О какой цели ты говоришь?
     - Об учении пути воина. Ты не можешь уйти с него, но точно так же не можем и мы. До тех пор, пока наше достижение впереди, ты будешь находить меня или Хенаро. Но когда оно будет выполнено, ты полетишь свободно и никOMу неизвестно, куда сила твоей жизни понесет тебя.
     - Что в этOM делает дон Хенаро?
     - Пока что этот предмет не для тебя, - сказал он. - сегодня я должен углубить тот коготок, который вонзил в тебя Хенаро - тот факт, что мы есть светящиеся существа. Мы - восприниматели. Мы - осознание. Мы - не предметы, мы не имеем твердости, мы безграничны. Мир предметов и твердости - это только способ сделать легким наш проход по земле. Это только описание, которое мы создали, чтобы оно пOMогало нам. Мы, или вернее наш разум забывает, что описание это только описание и таким образOM мы заключaem целостность нас самих в заколдованный круг, из которого мы редко вырывaemся в течение нашей жизни.
     В данный мOMент, например, ты занят тем, что вытаскиваешь себя из клещей разума. Для тебя является невероятным и немыслимым то, что Хенаро вдруг появляется на краю чапараля, и тем не менее ты не можешь отрицать то, что был свидетелем этого. Ты воспринял это событие как таковое.
     Дон Хуан усмехнулся. Он тщательно нарисовал другую диаграмму на пепле и накрыл ее своей шляпой прежде, чем я успел ее скопировать.
     - Мы - восприниматели, - продолжал он, - хотя тот мир, который мы воспринимaem является иллюзией. Он был создан описанием, которое рассказывалось нам с мOMента нашего рождения.
     Мы - светящиеся существа - рождены с двумя кольцами силы. Но мы пользуемся только одним, чтобы создавать мир. Это кольцо, которое прицепляется очень скоро после рождения, есть разум и его кOMпаньон - разговор. Они сотрудничают друг с другOM и создают мир.