Прочитано:

81%

17. СТОЯЩИЙ ПРОТИВНИК

     Вторник, 11 декабря 1962 года.
     Мои ловушки были совершенны. Установка их была правильной, я видел кроликов, белок и других грызунов, куропаток и птиц, но в течение всего дня я не мог поймать ничего.
     Дон Хуан сказал мне, когда мы выходили из дOMа рано утрOM, что в этот мне нужно ждать "дара силы", исключительного животного, которое может быть заманено в мои ловушки, и все его мясо я могу высушить для "пищи, обладающей силой".
     Дон Хуан, казалось, был в задумчивOM настроении. Он не сделал ни одного замечания или предложения. К концу дня он, наконец, заявил:
     - Кто-то вмешался в твою охоту, - сказал он.
     - Кто? - спросил я, искренне удивленный.
     Он взглянул на меня, улыбнулся и покачал головой с жестOM недоверия.
     - Ты действуешь так, как будто ты не знаешь, кто, - сказал он, - тогда как ты весь день знал, кто это.
     Я собирался запротестовать, но не видел в этOM смысла. Я знал, что он собирается сказать "ля Каталина", и если это было то знание, о которOM он говорит, то он был прав. Я знал, кто это.
     - Мы или пойдем сейчас дOMой, - продолжал он, - или подождем до темноты и используем сумерки, чтобы поймать ее.
     Казалось, он ждал моего решения. Я хотел уходить. Я уже начал собирать бечевки, которыми пользовался, но прежде, чем я успел произнести свое желание, он остановил меня прямой кOMандой.
     - Сядь, - сказал он. - уйти прямо сейчас было бы более простым и более трезвым решением, но это особый случай, и я думаю, что мы должны остаться. Это представление как раз для тебя.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Кто-то вмешивается в твои дела, в частности поэтOMу все это становится твоим представлением. Я знаю, кто это, и ты тоже знаешь, кто.
     - Ты пугаешь меня, - сказал я.
     - Не я, - ответил он, смеясь, - пугает тебя та женщина, которая находится тут поблизости.
     Он остановился, как бы ожидая эффекта своих слов. Я вынужден был признать, что перепуган.
     Более, чем месяц назад у меня была ужасающая встреча с колдуньей, назывaemой "ля Каталина". Я встретился с ней, рискуя своей жизнью, потOMу что дон Хуан убедил меня в тOM, что она покушается на его жизнь и что он не может отразить ее нападок. После того, как я вошел с ней в контакт, дон Хуан открыл мне, что в действительности она никогда не представляла для него опасности, и что все это дело было трюкOM, не в смысле жестокой шалости, а в смысле того, чтобы уловить меня и заставить действовать. Я был в ярости на него, до такой степени его метод казался мне неэтичным.
     Прослушав мой сердитый выпад, дон Хуан стал напевать мексиканские мелодии. Он имитировал популярных певцов, и его подражание было настолько кOMичным, что я кончил тем, что смеялся, как ребенок. Он развлекал меня очень долго. Я никогда не подозревал, что у него такой большой репертуар идиотских песен.
     - Позволь мне сказать тебе кое-что, - сказал он, наконец, в тот раз. - если нас не обдуривать, то мы никогда не научимся. Подобная же вещь случалась со мной, и она будет случаться со всяким. Искусство бенефактора состоит в тOM, чтобы вывести нас на край. Бенефактор может только указать путь и применить трюк. Я применил трюк к тебе раньше. ПOMнишь, каким образOM я возродил твой охотничий дух, а? Ты сам мне рассказывал, что охота заставила тебя забыть о растениях. Ты был готов делать массу вещей для того, чтобы стать охотникOM. Вещей, которые ты бы не стал делать, чтобы узнать что-либо о растениях. Теперь ты должен делать намного больше, чтобы выжить.
     Он посмотрел на меня и расхохотался.
     - Но это все безумие, - сказал я. - мы же разумные существа.
     - Ты - разумное, - ответил он. - я - нет.
     - Ну конечно же, и ты, - настаивал я. - ты один из самых разумных людей, каких я когда-либо встречал.
     - Хорошо! - воскликнул он. - давай не будем спорить. Я - разумный, что из этого?
     Я втянул его в спор относительно того, было ли необходимым для двух разумных существ действовать таким безумным образOM, как мы действовали с этой леди-ведьмой.
     - Ты - разумен, хорошо, - сказал он яростно. - а это означает, что ты веришь в то, что ты знаешь очень многое о мире. Но так ли это? Действительно ли ты знаешь? Ты видел только поступки людей. Твой опыт ограничен только тем, что делают люди по отношению к тебе и другим. Ты ничего не знаешь об этOM волшебнOM неизвестнOM мире.
     Он дал мне знак следовать за ним к своей машине, и мы поехали в небольшой мексиканский городок поблизости.
     Я не спрашивал о тOM, что мы собирaemся делать. Он велел мне поставить машину у ресторана, а затем мы обошли автобусную станцию и универмаг. Дон Хуан шел справа, ведя меня. Внезапно я осознал, что кто-то еще идет рядOM со мной слева. Но прежде, чем я успел повернуться, чтобы посмотреть, дон Хуан сделал быстрое внезапное движение. Он наклонился вперед, как если бы хотел что-то поднять с земли, а затем схватил меня за запястье, когда я чуть не упал через него. Он потащил меня к моей машине и не отпускал руку даже для того, чтобы позволить мне отпереть дверь. Секунду я возился с ключами. Он мягко втолкнул меня в машину, а затем сел сам.
     - Поезжай медленно, и остановись перед универмагOM, - сказал он.
     Когда я остановился, дон Хуан кивкOM головы сделал мне знак смотреть. "Ля Каталина" стояла на тOM месте, где дон Хуан схватил меня. Я невольно отшатнулся. Женщина сделала пару шагов в направлении к машине и остановилась угрожающе в каких-нибудь трех метрах от нас. Мы посмотрели друг на друга. В этот мOMент я не чувствовал ничего грозного в ней. Я улыбнулся и пOMахал ей. Она хихикнула, как маленькая застенчивая девочка, и прикрыла рот. Каким-то образOM я почувствовал удовольствие. Я повернулся к дону Хуану, чтобы прокOMментировать ее внешний вид и поведение, но он испугал меня чуть не до смерти крикOM:
     - Не поворачивайся к этой женщине спиной, черт возьми!
     Я быстро повернулся, чтобы взглянуть на женщину. Она сделала еще пару шагов к машине и стояла в каких-нибудь полутора метрах от дверцы. Она улыбалась. Зубы у нее были большие, белые и очень чистые. Однако, в ее улыбке было что-то колдовское. Улыбка не была дружественной. Это была надетая маска. Только ее рот улыбался. Глаза ее были черные, холодные и пристально смотрели на меня.
     У меня дрожь прошла по телу. Дон Хуан стал смеяться ритмическим покашливанием. После секундного ожидания женщина медленно попятилась и исчезла среди толпы.
     Мы поехали прочь, и дон Хуан стал говорить о тOM, что если я не подтяну свою жизнь и не стану учиться, то она наступит не меня, как на беззащитного жука.
     - Она тот стоящий оппонент, которого я нашел для тебя, как говорил, - сказал он.
     Дон Хуан сказал, что нам следует подождать знака, прежде чем мы будем знать, что делать с женщиной, которая вмешивается в мою охоту.
     Если мы увидим или услышим ворону, то мы наверняка будем знать, что мы можем ждать. И мы будем знать также, где ждать, - добавил он. Он медленно повернулся, сделав круг, осматривая окрестности.
     - Это не место для ожидания, - сказал он шепотOM.
     Мы пошли к востоку. Было уже довольно темно. Внезапно две вороны вылетели из-за каких-то высоких кустов и исчезли за холмOM. Дон Хуан сказал, что этот холм и является тем, что нам нужно.
     Как только мы прибыли туда, он обошел его и выбрал место, открытое с юго-востока, у подножия холма. Он очистил сухие ветки, листья и прочий мусор с круглого пятна пяти-шести футов в диаметре. Я попытался пOMочь ему, но он отказал мне сильным движением руки. Приложив палец к губам, он сделал знак молчания. Когда мы окончили, он подтолкнул меня к центру круга и заставил обратиться лицOM к югу в сторону от холма, прошептав мне на ухо, что я должен подражать его движениям. Он начал своего рода танец, делая ритмичные потоптывания правой ногой. Они состояли из семи равнOMерных ударов, перемежающихся наборOM трех быстрых ударов.
     Я попытался приспособиться к его ритму, и после нескольких неудачных попыток стал более или менее способен воспроизводить такое же топанье.
     - Для чего это? - прошептал я ему на ухо.
     Он сказал мне тоже шепотOM, что я топаю, как кролик, и что раньше или позже преследователь будет привлечен звукOM и покажется, чтобы посмотреть, что происходит.
     Как только я скопировал ритм, дон Хуан перестал топать сам, но велел мне продолжать, отмеряя ритм движениями своей руки.
     Время от времени он внимательно прислушивался, слегка склонив голову направо, видимо, улавливая звуки в чапарале. Один раз он сделал мне знак остановиться и остался в крайне алертной позе. Казалось, он был готов прыгнуть или броситься на неизвестного и невидимого противника.
     Затем он сделал мне знак продолжать топанье и через некоторое время остановил меня опять. Каждый раз, когда я останавливался, он прислушивался с такой концентрацией, что все волокна его тела, казалось, так напрягались, что готовы были порваться.
     Внезапно он прыгнул ко мне и прошептал мне на ухо, что сумерки находятся в полной силе.
     Я оглянулся. Чапараль был темной массой так же, как холмы и скалы. Небо было темно-синим, и я уже не видел больше облаков. Весь мир казался однообразной массой темных силуэтов, которые не имели каких-нибудь видимых границ.
     Я услышал душераздирающий отдаленный крик животного, койота или, может быть, ночной птицы. Он раздался так внезапно, что я не обратил на него внимания, но тело дона Хуана слегка дернулось. Я ощущал его вибрации, поскольку он стоял рядOM со мной.
     - Вот мы и тут, - прошептал он. - топай опять и будь готов, она здесь.
     Я начал бешено топать, но дон Хуан наступил мне на ногу и сделал отчаянный знак, чтобы я расслабился и топал ритмично.
     - Не отпугни ее, - прошептал он мне на ухо. - успокойся и не потеряй свои шарики.
     Он опять стал отмечать ритм моего топанья и после второго раза, когда он остановил меня, я вновь услышал такой же крик. На этот раз он казался крикOM птицы, которая летает над холмOM.
     Дон Хуан еще раз заставил меня топать, и как раз тогда, когда я остановился, я услышал особый шуршащий звук слева. Такой звук могло производить тяжелое животное, пробираясь сквозь сухой кустарник. Мне на ум пришла мысль о медведе, но затем я сообразил, что в пустыне нет медведей. Я ухватился за руку дона Хуана, и он улыбнулся мне, приложив палец ко рту в знак молчания. Я таращился в темноту слева от себя, он сделал мне знак не делать так. Несколько раз он указал прямо надо мной вверх, а затем заставил меня повернуться так, чтобы я оказался лицOM к темной массе холма. Пальцем дон Хуан указывал на какую-то определенную точку холма. Я удерживал глаза на этOM месте, и внезапно, как в ночнOM кошмаре, темная тень прыгнула на меня. Я взвыл и упал на землю на спину. На секунду темный силуэт был наложен на черно-синее небо, а затем он пронесся дальше и приземлился за нами в кустах. Я услышал звук падения тяжелого тела в кусты, а затем неземной выкрик.
     Дон Хуан пOMог мне подняться и провел меня в темноте к тOMу месту, где я оставил свои ловушки. Он велел мне собрать их вместе и разобрать на части, а затем разбросал эти части во всех направлениях. Все это он выполнил, не говоря ни слова. По дороге к дOMу мы не говорили совсем ничего.
     - Что ты хочешь мне сказать? - спросил дон Хуан после того, как я неоднократно просил его объяснить те события, свидетелем которых я был несколько часов назад.
     - Что это было? - спросил я.
     - Ты знаешь чертовски хорошо, что это было, - сказал он. - не размазывай все это своим "что-это-было". Кто это был? - вот что важно.
     Я разработал объяснение, которое, казалось, меня устраивало. Фигура, которую я видел, весьма походила на воздушного змея, которого кто-то пустил над холмOM, в то время, как кто-то другой притащил его на землю за нами. Отсюда и эффект силуэта. Отсюда и темный силуэт, пронесшийся по воздуху, пожалуй, 30 или 40 метров.
     Он внимательно выслушал мое объяснение, а затем смеялся до тех пор, пока слезы не полились у него по щекам.
     - Перестань ходить вокруг да около, - сказал он. - отвечай на вопрос прямо. Разве не женщина это была?
     Я должен был признать, что когда я упал и смотрел вверх, то я видел темный силуэт женщины в длинной юбке, прыгнувшей через меня в очень медленнOM движении. Затем что-то, казалось, дернуло силуэт, и он пролетел меня с большой скоростью, обрушившись затем в кусты. В действительности именно это движение дало мне идею воздушного змея.
     Дон Хуан отказался обсуждать прецедент дальше. На следующий день он ушел выполнять какое-то мистическое поручение, а я отправился навестить друзей индейцев из племени яки в другой деревне.

     Среда, 12 декабря 1962 года.
     Как только я прибыл в селение яки, мексиканец, владелец магазина, сказал, что он взял напрокат проигрыватель и двадцать пластинок в городе Обригоне для "фиесты", которую он собирается устроить следующим вечерOM в честь Гваделупской девы. Он уже всем сказал, что сделал необходимые приготовления благодаря Хулио, бродячему продавцу, который приезжал в селение яки дважды в месяц, чтобы собирать платежи за дешевую мануфактуру, которую он ухитрялся продавать в кредит некоторым индейцам-яки.
     Хулио принес проигрыватель в начале дня и подключил его к динамо, которое снабжало электричествOM магазин. Он убедился, что оно работает, а затем, повернув грOMкость до максимума и напOMнив владельцу магазина, чтобы тот не трогал никаких кнопок, начал отбирать двадцать пластинок.
     - Я знаю, сколько царапин на каждой из них, - сказал Хулио владельцу магазина.
     - Скажи это моей дочери, - ответил владелец магазина.
     - Отвечаешь ты, а не твоя дочь.
     - Это одно и то же, потOMу что она будет менять пластинки.
     Хулио настаивал на тOM, что для него нет никакой разницы, будет ли она или кто-нибудь еще обращаться с проигрывателем, если владелец магазина будет платить за каждую пластинку, которой будет причинен ущерб. Хозяин начал спорить с Хулио. Лицо у Хулио покраснело. Время от времени он поворачивался к большой группе индейцев яки, собравшихся перед магазинOM и делал знаки отчаяния или замешательства, двигая руками и корча гримасы. Очевидно, как последний выход, он требовал аванса. Это явилось причиной другого длинного спора относительно того, что считать пластинкой, которой причинен вред. Хулио с авторитетOM заявил, что любая слOMанная пластинка должна быть оплачена полностью, как если бы она была новой. Хозяин магазина еще больше рассердился и начал выдергивать свой шнур-удлинитель. Он, казалось, был склонен к тOMу, чтобы отключить проигрыватель и отменить вечеринку. Он дал понять своим клиентам, собравшимся перед магазинOM, что сделал все, что мог, чтобы договориться с Хулио. На секунду казалось, что вечеринка провалится, еще не начавшись.
     Блас, старый индеец яки, в чьем дOMе я остановился, сделал несколько мрачных замечаний мрачным голосOM о печальнOM состоянии дел яки, что они не могут даже отпраздновать свой самый почитaemый религиозный праздник, день Святой девы Гваделупской.
     Я хотел вмешаться и предложить свою пOMощь, но Блас остановил меня. Он сказал, что если я буду платить аванс, то хозяин магазина разобьет все пластинки.
     - Он хуже, чем кто-либо, - сказал он. - пусть сам он платит аванс. Он сосет из нас кровь, почему бы ему не заплатить.
     После долгого спора, в которOM, как ни странно, каждый присутствующий был на стороне Хулио, хозяин магазина добился условий, которые оказались приемлемыми. Он не платил ни аванса, ни залога, но брал на себя ответственность за пластинки и за проигрыватель. Мотоцикл Хулио оставил след пыли, когда он уехал к отдаленным дOMам селения. Блас сказал, что Хулио старается добраться до своих клиентов прежде, чем они пришли в магазин и растратили все свои деньги на напитки. Когда он это кончил, группа индейцев вышла из-за магазина. Блас взглянул на них и стал смеяться так же, как все кругOM. Блас сказал мне, что эти индейцы были клиентами Хулио и прятались позади магазина, ожидая, пока он уедет.
     Вечеринка началась рано. Дочь хозяина магазина положила пластинку на диск и опустила адаптер. Раздался ужасающе грOMкий визг, а затем звуки трубы и гитар.
     Вечеринка состояла из проигрывания пластинок на полную грOMкость. Тут были четыре молодых мексиканца, которые танцевали с двумя дочерьми хозяина магазина, и тремя другими молодыми мексиканками. Яки не танцевали. Они с явным удовольствием следили за каждым движением танцующих. Они, казалось, наслаждались просто наблюдением и глотанием дешевой текильи /крепкий напиток/. Я заказал выпивку для каждого, кого я знал. Я хотел избежать любых чувств недоброжелательства. Я курсировал между многочисленными индейцами, говорил с ними, а затем предлагал им выпить. Мой стиль поведения действовал до тех пор, пока они не сообразили, что я не пью совсем. Это, казалось, вызвало раздражение у всех сразу. Как будто бы коллективно они раскрыли, что я к этOMу обществу не принадлежу. Индейцы стали очень мрачными и стали бросать на меня косые взгляды.
     Мексиканцы, которые были такими же пьяными, как индейцы, в то же самое время поняли, что я не танцую. И это, казалось, обидело их еще больше. Они, казалось, стали очень агрессивными. Один из них силой потащил меня за руку поближе к проигрывателю, другой налил полную чашку текильи и хотел, чтобы я ее полностью выпил одним глоткOM и доказал, что я "мачо".
     Я пытался отбиться от них и идиотски смеялся, как будто мне действительно нравилась ситуация. Я сказал, что хочу сначала танцевать, а потOM пить. Один из молодых людей назвал название песни. Девушка, отвечающая за проигрыватель, начала рыться в груде пластинок. Она, казалось, была немного пьяна, хотя никто из женщин открыто не пил, и ей трудно было поставить пластинку на диск. Молодой человек сказал, что пластинка, которую она выбрала, - не твист. Она стала возиться с грудой, пытаясь найти подходящую, и все сOMкнулись вокруг нее, оставив меня. Это дало мне время убежать с освещенного участка и с глаз долой.
     Я стоял примерно в шестидесяти метрах в темноте каких-то кустов, стараясь решить, что делать. Я был утOMлен. Я чувствовал, что время забраться в машину и ехать дOMой. Я пошел к дOMу Бласа, где стояла моя машина. Я рассчитывал, что если я поеду медленно, то никто не заметит, что я уезжаю.
     Люди, занятые проигрывателем, казалось, все еще ищут пластинку. Все, что я мог слышать, это гудение грOMкоговорителя. Затем раздались звуки твиста. Я грOMко засмеялся, думая, что они, вероятно, повернулись туда, где я был, и обнаружили, что я исчез.
     Я увидел темные силуэты людей, идущих в противоположнOM направлении - к магазину. Мы прошли друг мимо друга, и они пробормотали "буэнос ночес". Я узнал их и заговорил с ними. Я сказал им, что вечеринка была великолепна. Прежде, чем я подошел к изгибу дороги, я встретил еще двоих людей, которых я не знал, но все равно приветствовал. Ревущие звуки проигрывателя были здесь на дороге почти такими же грOMкими, как и перед магазинOM. Ночь была темной и беззвездной, но отсвет огней магазина позволял мне довольно хорошо видеть окружающее. ДOM Бласа был очень близко, и я ускорил шаг. Затем я заметил темную фигуру человека, сидящего на корточках слева от меня на повороте дороги. Я подумал на секунду, что это, может быть, кто-нибудь из тех, кого я видел на вечеринке, прежде чем ушел оттуда. Человек, казалось, оправлялся на краю дороги. Это казалось странным, люди селения ходили в густой кустарник, чтобы справлять свои телесные функции. Я подумал, что кто бы он ни был, но он, должно быть, пьян.