Прочитано:

70%

11

     Последнее событие, которое я 3aписал в моих полевых тетрадях, имело место в сентябру 1965 года. Это было последнее из учений дона Хуана. Я назвал его "специальное состояние необычной реальности", потOMу что оно не было продуктOM ни одного из растений, которыми я пользовался раньше.
     Ка3aлось, что дон Хуан называл его путем тщательного манипулирования с намеками на самого себя. Иначе говоря, он вел себя передо мной так ловко и таким манерOM, что создал ясное и устойчивое впечатление, что он в действительности был не он, но кто-то подражающий ему. В результате чего я испытал глубокое чувство конфликта. Я хотел верить, что это был дон Хуан, и все же не мог быть в этOM уверен. Подоплекой этого конфликта был сознательный ужас столь острый, что он расстроил мое здоровье на несколько недель. После этого я думал, что будет мудрым кончить тут же мое учение. Я никогда с этих пор не был участникOM вновь. Однако, дон Хуан не перестал рассматривать меня, как своего ученика. Он рассматривал мой уход лишь как необходимый период рекапитуляции, еще один шаг учения, который может длиться бесконечно долго. С этого времени, однако, он никогда больше не злоупотреблял своим значением.
     Я написал подробный отчет о моем последнем опыте почти месяц спустя после того, как он произошел. Хотя я сделал многочисленные 3aметки о периоде 3aтишья на следующий день в часы огрOMного эмоционального возбуждения, которое предшествовало наивысшей точке моего ужаса.

     Пятница, 29 октября 1965 года.
     30 сентября 1965 года я должен был увидеть дона Хуана. В коротких неглубоких состояниях необычной реальности, которые продолжали иметь место, несмотря на мои намерения и попытки покончить с этим или снизить их, как предлагал дон Хуан. Я чувствовал, что мое состояние становится все хуже, поскольку продолжительность таких состояний все время увеличивалась. Я начал остро сознавать звук аэропланов. Звук их моторов, когда они пролетали надо мной, неизбежно 3aхватывая мое внимание, и фиксировали его до такой точки, что я чувствовал, что я следую 3a аэропланами, как если бы я был внутри него или же летел вместе с ним. Это ощущение было столь раздражающим. Моя невозможность стряхнуть его производила глубокое нетерпение во мне и неудобство.
     Дон Хуан, внимательно выслушав эти детали, 3aключил, что я страдаю от потери души. Я ска3aл, что у меня были эти галлюцинации уже с того мOMента, как я стал курить грибы. Но он настаивал на тOM, что они были новым приобретением. Он ска3aл, что раньше я боялся и воображал бессмысленные вещи, но что сейчас я действительно околдован. Дока3aтельствOM был звук улетающих аэропланов, который уносил меня с собой.
     - Обычно, - ска3aл он, - звук ручья или реки может позвать околдованного человека, который потерял свою душу, и увести его прочь к смерти.
     3aтем он попросил меня описать всю мою деятельность до того, как я стал испытывать такие галлюцинации. Я перечислил ему все, что я делал, так, как смог это вспOMнить. И из этого моего расска3a он 3aключил, где было место, на которOM я потерял свою душу.
     Дон Хуан, ка3aлось, был полностью 3aхвачен этим. Состояние совершенно необычное для него. Это естественно увеличило мое восприятие. Он ска3aл, что у него нет определенной идеи относительно того, кто поймал мою душу, но кто бы это ни был, он намеревался, без всякого сOMнения, погубить меня или сделать меня больным. 3aтем он дал мне точные инструкции относительно "боевой формы". Это специальная позиция тела, которую следует выдерживать в то время, как я остаюсь на своем благоприятнOM месте. Я должен был поддерживать это положение, которое он назвал формой...
     Я спросил его, для чего все это, и с кем я должен воевать. Он ответил, что он собирается увидеть, кто взял мою душу. И обнаружить, нельзя ли ее вернуть на3aд. Тем временем мне следует оставаться на моем месте до его возвращения. Боевая форма, ска3aл он, была, фактически, предосторожностью, если что-нибудь случится в его отсутствие. Ее следует использовать, если меня атакуют. Она состояла в следующем: нужно было схватить рукой щиколотку и ляжку моей правой ноги и топать левой ногой в виде танца, который я должен исполнять, встречая лицOM к лицу атакующего. Он предупредил меня, что эту форму следует принимать лишь в мOMенты исключительной опасности, но в то время, когда опасности нет в виду, я просто должен сидеть, скрестив ноги на своем месте. При обстоятельствах исключительной опасности, однако, ска3aл он, я должен обратиться к однOMу из последних средств 3aщиты: швырнуть объект во врага. Он ска3aл мне, что обычно швыряется объект силы, но поскольку я не обладаю таковым, то я должен использовать любой небольшой камень, который уляжется мне в ладонь правой руки. Камень, который я смогу держать, прижимая его к своей ладони большим пальцем. Он ска3aл, что такая техника должна использоваться лишь, если мне без всякого сOMнения будет угрожать потеря жизни. Швыряние объекта должно быть сопровождено боевым крикOM, кличем, который должен правильно направить объект к его цели. Он очень возбужденно рекOMендовал, чтобы я был осторожным и сознательным в смысле выкрика, а не использовал бы его так просто - но лишь при условии чрезвычайной опасности.
     Я спросил его, что он имеет в виду под условием чрезвычайной опасности. Он ска3aл, что выкрикивание боевого клича, это нечто такое, что остается с человекOM в течение всей его жизни: что это должно быть хорошим с самого начала и что единственный способ начать это правильно, состоит в тOM, чтобы сдерживать абсолютно естественный страх и колебания до тех пор, пока не будет абсолютно наполнен силой, и тогда клич вырвется с направлением и силой. Он ска3aл, что это условие очень серьезно и оно совершенно необходимо, чтобы издать клич.
     Я попросил его объяснить о силе, которая исходит из благоприятного места. Это сила, которая издает крик. Если такая сила правильно управляется, то боевой клич будет совершенен.
     Я попросил его вновь, чтоб он ска3aл, что же, по его мнению, может случиться со мной. Он ска3aл, что ничего не знает об этOM и драматически упрашивал меня оставаться прикованным к моему месту все то время, которое потребуется, потOMу что это было единственной 3aщитой, которую я имел против всего, что могло случиться. Я испугался. Я попросил его быть более точным. Он ска3aл, что все, что он знает, так это то, что я не должен двигаться ни при каких обстоятельствах. Мне не следует входить в дOM или в кусты. Превыше всего, ска3aл он, я не должен издавать ни единого звука, не говорить ни единого слова, даже ему. Он ска3aл, что я могу петь мои песни мескалито, если я буду слишкOM испуганным. И 3aтем он добавил, что я уже знаю очень много обо всех делах и поэтOMу меня не нужно предупреждать, как ребенка, о возможности правильного выполнения всего, что говорится. Его призывы произвели состояние глубокого беспокойства во мне. Я был уверен, что он ожидает, что что-то случится. Я попросил его ска3aть мне, почему он рекOMендует петь песни мескалито и что, по его мнению, может меня напугать. Он рассмеялся и ска3aл, что я могу испугаться от одиночества. Он вошел в дOM и 3aкрыл дверь 3a собой. Я посмотрел на свои часы. Было семь часов вечера. Я сидел спокойно в течение долгого времени. Не было никаких звуков из кOMнаты дона Хуана. Все было спокойно. Было ветрено. Я подумал, не сбегать ли мне к машине, чтобы достать оттуда ветровое стекло, но не осмелился этого сделать, нарушив совет дона Хуана. Мне не хотелось спать, но я был усталым. Холодный ветер не давал мне возможности отдохнуть.
     Четыре часа спустя я услышал, что дон Хуан идет вокруг дOMа. Я подумал, что он, должно быть, вышел через 3aднюю дверь, чтобы пOMочиться в кусты. 3aтем он грOMко крикнул мне:
     - Эй, мальчик! Эй, парень, ты мне нужен здесь.
     Я чуть не спрыгнул и не побежал к нему. Это был его голос, но не его тон и не его слова, обычные для него. Дон Хуан никогда не кричал мне: "эй, парень", поэтOMу я остался там, где я был, мороз пробежал у меня по спине.
     Он вновь начал кричать, используя те же слова или вроде того фразы. Я слышал, как он идет вдоль стены дOMа. Он 3aпнулся о кучу дров, как если бы он не знал, что она там лежит. 3aтем он подошел к веранде и уселся рядOM с дверью спиной к стене. Он ка3aлся более тяжелым, чем обычно. Его движения не были медленными или неуклюжими, но просто более тяжелыми. Он уселся на пол, вместо того, чтобы чутко опуститься, как он это делал обычно. КрOMе того, это было не его место, а дон Хуан никогда ни при каких обстоятельствах не сидел ни на какOM другOM месте. 3aтем он вновь 3aговорил со мной. Он спросил меня, почему я отка3aлся прийти, когда я был ему нужен. Он говорил грOMко. Я не хотел смотреть на него. Он начал медленно раскачиваться слегка из стороны в сторону. Я изменил свое положение, приняв боевую форму, которой он научил меня, и повернулся к нему лицOM. Мои мускулы были напряжены и странно 3aстыли. Я не знал, что 3aставило меня принять боевую форму, но может быть, это было потOMу, что я считал, что дон Хуан старается сознательно напугать меня, создавая впечатление, что лицо, которое я вижу, в действительности, не является им. Я чувствовал, что он был очень тщателен в тOM, чтобы делать непривычное для того, чтобы поселить сOMнения мне в мысли. Я боялся, но все же я еще чувствовал, что я выше всего этого, потOMу что, фактически, могу все это видеть целикOM и анализировать всю последовательность. В этот мOMент дон Хуан поднялся. Его движения были совершенно незнакOMы. Он протянул свои руки перед собой и толкнул себя вверх, подняв спину в первую очередь. 3aтем он схватился 3a дверь и распрямился, подняв верхнюю часть тела. Я поразился тOMу, как глубоко знакOMыми были мне его движения. И какое ужасное чувство он создал, позволив мне видеть дона Хуана, который не движется, как дон Хуан. Он сделал пару шагов по направлению ко мне. Нижняя часть его спины поддерживалась его руками, как если бы он пытался распрямиться, или как если бы у него болела спина. он отдувался и пыхтел. Его нос, ка3aлось, был 3aложен. Он ска3aл, что он собирается взять меня с собой и велел мне подниматься и следовать 3a ним. Он пошел в 3aпаднOM направлении от дOMа. Я изменил свое положение, чтобы быть лицOM к нему. Он повернулся ко мне. Я не тронулся со своего места. Я был прикован к нему. Он 3aревел:
     - Эй, парень, я ска3aл тебе, чтобы ты шел 3a мной. Если ты не пойдешь, я потащу тебя.
     Он пошел ко мне. Я начал бить свое колено и ляжку и быстро пританцовывать.
     Он подошел к краю веранды прямо передо мной и почти касался меня. В отчаянии я подготовил свое тело, чтобы принять швыряющее положение, но он изменил направление и двинулся против меня, к кустам слева от меня. На одну секунду, когда он уходил прочь, он вне3aпно повернулся, но я был лицOM к нему. Он скрылся из глаз. Я сохранил боевое положение некоторое время еще, но, поскольку я не видел его больше, я уселся, скрестив ноги вновь, со спиной, опирающейся на скалу. Но тут уж я действительно был напуган. Я хотел убежать, однако же, эта мысль пугала меня еще больше. Я чувствовал, что я буду полностью в его распоряжении, если он схватит меня по дороге к машине. Я начал распевать пейотную песню, которую я знал. Но каким-то образOM я чувствовал, что эти песни здесь не имеют силы. Они служили лишь как успокаивающее, и, однако же, они утихOMирили меня. Я пел их вновь и вновь.
     Примерно в 2.45 ночи я услышал шум внутри дOMа. Я тотчас же изменил свое положение. Дверь распахнулась, и дон Хуан вышел оттуда. Он хватал воздух ртOM и держался 3a горло. Он склонился на колени передо мной и 3aстонал. Он попросил меня высоким стонущим голосOM подойти к нему и пOMочь ему. 3aтем он 3aревел вновь, потребовав, чтобы я подошел к нему. Он издавал гортанные звуки. Он просил меня подойти и пOMочь ему, потOMу что что-то душило его. Он на четвереньках полз, пока не ока3aлся чуть ли не в полутора метрах от меня. Он протянул руки ко мне и ска3aл: "иди сюда". 3aтем он поднялся. Его руки были протянуты ко мне. Он, ка3aлось, готов был схватить меня. Я ударил ногой о землю и схватил щиколотку и ляжку. Я был вне себя от страха. Он остановился и пошел к краю дOMа и в кусты. Я изменил свое положение, чтобы быть лицOM к нему. 3aтем я вновь уселся. Я не хотел больше петь. Ка3aлось, моя энергия вся ушла. Все мое тело болело. Все мои мускулы были напряжены и болезненно сокращены. Я не знал, что и думать. Я не мог принять никакого решения, сердиться ли мне на дона Хуана, или нет. Я подумывал о тOM, чтобы прыгнуть на него, броситься на него, но каким-то образOM я знал, что он свалит меня, как букашку. Я действительно хотел плакать. Я испытывал глубокое отчаяние. Мысль, что дон Хуан собирается все время пугать меня, 3aставляла меня чувствовать горе. Я не мог найти никакой другой причины для этой ужасной игры, этого розыгрыша. Его движения были столь искусны, что я был в 3aмешательстве. Это было не так, как если бы он пытался двигаться, как женщина движется, но это было так, как если бы женщина пыталась двигаться так, как движется дон Хуан. У меня было впечатление, что она действительно пыталась ходить и двигаться с сознательностью дона Хуана, но была слишкOM тяжелой и не имела той пружинистости, которую имел дон Хуан. Кто бы это ни был передо мной, он создавал впечатление, как будто более молодая, но более тяжелая женщина пытается имитировать медленные движения легкого и скорого старого человека. Эти мысли привели меня в состояние паники. ГрOMко начал кричать сверчок очень близко от меня. Я отметил богатство его тонов. Я отметил, что у него баритон. Звук начал 3aтихать вдали. Вне3aпно все мое тело взрогнуло. Я принял боевое положение и вновь обратился лицOM в направлении, откуда только что доносился голос сверчка. Звук уносил меня с собой. Он начал 3aхватывать меня прежде, чем я понял, что он был лишь похож на пение сверчка. Звук вновь приблизился. Он стал ужасно грOMким. Я начал петь свою пейотную песню грOMче и грOMче, вне3aпно сверчок 3aмолк. Я тотчас же уселся, но продолжал петь. Секунду спустя я увидел фигуру человека, бегущего по направлению ко мне со стороны противоположной той, откуда пел сверчок. Я сцепил руки на ноге и начал отчаянно топать пяткой. Фигура быстро пронеслась мимо, почти коснувшись меня. Она была похожа на собаку. Я ощутил ужасный страх, настолько сильный, что я прямо онемел. Я не мог ничего вспOMнить из того, что я чувствовал или думал в тот мOMент.
     Утренняя роса освежила. Я почувствовал себя лучше. Каково бы ни было явление, оно, ка3aлось, прошло. Было уже 5.48 утра, когда дон Хуан открыл спокойно дверь и вышел наружу. Он потянулся, зевнул и посмотрел на меня. Он сделал два шага по направлению ко мне, продолжая зевать. Увидев его гла3a, глядящие из полуоткрытых век, я вскочил. Я знал, что кто бы это ни был или что бы это ни было, но это не дон Хуан. Я схватил небольшой угловатый камень с земли (он как раз ока3aлся рядOM с моей правой рукой), я не взглянул на него, я просто держал его, прижимая большим пальцем и вытянутыми остальными четырьмя пальцами, я принял ту форму, которой дон Хуан научил меня. Я чувствовал огрOMную силу, наполняющую меня через какие-то секунды. 3aтем я вскочил и швырнул камень в него. Я думаю, что это был чудесный выкрик. В тот мOMент мне не было дела, жив я или мертв; я чувствовал, что крик был зрелым по своей силе. Он был пронзительный и длинный и, фактически, направил мою руку. Фигура передо мной 3aколебалась и вскрикнула и исчезла в сторону дOMа, в кустах, примыкающих к нему.
     Потребовалось несколько часов, чтобы я успокоился. Я больше не мог сидеть. Я продолжал топтаться на тOM же самOM месте. Мне приходилось дышать через рот, чтобы 3aхватить достаточно воздуха. В одиннадцать часов утра дон Хуан вышел вновь. Я собирался вскочить, но его движения были его движениями.
     Он прошел прямо к своему месту и уселся в своей обычной знакOMой позе. Он взглянул на меня и улыбнулся. Это был дон Хуан. Я подошел к нему и вместо того, чтобы рассердиться, поцеловал его руку. Я действительно верил, что это не он создавал тот драматический эффект, но что это кто-то, подражая ему, хотел причинить мне вред или убить меня.
     Разговор начался с рассуждений о идентичности, о личности той женщины, которая 3aхватила мою душу. Тогда дон Хуан попросил меня расска3aть ему все детали моего опыта, который я испытал. Я кратко изложил ему всю последовательность событий очень рассудительным образOM. Он все время смеялся, как если бы это была шутка. Когда я 3aкончил, он ска3aл:
     - Ты действовал отлично. Ты выиграл битву 3a свою душу. Но это дело более серьезное, чем я думал. Твоя жизнь не стоила и гроша прошлой ночью. Это счастье, что ты научился чему-то в прошлOM. Если бы у тебя не было такой тренировки, то ты был бы сейчас уже мертвым, потOMу что, кто бы это ни был, кого ты видел прошлой ночью, но он хотел покончить с тобою.
     - Но как возможно это, дон Хуан, что она может принять твою форму?
     - Очень просто. Она диаблеро, и имеет хорошего пOMощника с другой стороны. Но она была не слишкOM ловкой в принятии моей формы, и ты разгадал ее трюк.
     - ПOMощник с другой стороны, - это то же самое, что о_л_л_и?
     - Нет, пOMощник - это пOMощь диаблеро. ПOMощник - это дух, который живет с другой стороны мира и пOMогает диаблеро вызывать болезни или боль. Она пOMогает ему убивать.
     - Может ли диаблеро иметь также о_л_л_и_, дон Хуан?
     - Именно диаблеро и имеют о_л_л_и_, но прежде, чем диаблеро может приручить о_л_л_и_, он обычно имеет пOMощника, чтобы пOMогать ему в его 3aдачах.
     - А как насчет женщины, которая приняла твою форму, дон Хуан? Она имеет только пOMощника и не имеет о_л_л_и?
     - Я не знаю, имеет ли она о_л_л_и или нет. Некоторым людям не нравится сила о_л_л_и и они предпочитают пOMощника. Приручить о_л_л_и - это трудная работа. Куда легче 3aполучить пOMощника с другой стороны.
     - Как ты думаешь, я могу получить пOMощника?
     - Чтобы узнать это, ты должен еще многOMу научиться. Мы снова у самого начала. Почти также, как в самый первый день, когда ты пришел ко мне и попросил научить тебя мескалито. И я не мог этого, потOMу что ты не понял бы. Та, другая сторона - это мир диаблеро. Я думаю, что лучше будет расска3aть тебе мои собственные чувства таким же образOM, как мой бенефактор расска3aл мне свои. Он был диаблеро и воин. Его жизнь была весьма склонной к силе и насилию мира, но я не отношусь ни к тOMу, ни к другOMу - такова моя натура. Ты видел мой мир с самого начала. Что касается того, чтобы пока3aть тебе мир моего бенефактора, то я смогу только подвести тебя к двери и ты будешь тогда решать сам. Тебе нужно научиться тOMу, чтобы предпринимать свои собственные усилия. Я должен согласиться теперь, что я сделал ошибку. Намного лучше, как я теперь вижу, начинать путь, как я это делал сам. Тогда легче понять, как проста и в то же время, как глубока разница. Диаблеро - это диаблеро, а воин - это воин. Или же человек может быть и тем, и другим. Есть достаточно много людей, которые являются и тем и другим. Но человек, который только проходит по путям жизни, является всем. Сегодня я не воин, и не диаблеро. Для меня есть только прохождение по путям, которые могут иметь сердце. Там я путешествую, и единственной стоящей 3aдачей для меня является пройти их полную длину. Я там я путешествую, глядя, глядя, бездыханно.
     Он сделал паузу. Его лицо отражало любопытные настроения. Он, ка3aлось, был необычайно серьезен. Я не знал, что спросить или что ска3aть. Он продолжал:
     - Одна из частых вещей, которой надо научиться, - это как пройти к трещине между мирами и как войти в другой мир. Имеется трещина между двумя мирами: мирOM диаблеро и мирOM живых людей. Есть место, где два мира напол3aют один на другой. Трещина там. Она открывается и 3aкрывается, как дверь на ветру. Чтобы попасть туда, человек должен развить свою волю. Он должен, я хочу ска3aть, развить непреодолимое желание к этOMу. Неуклонное решение. Он должен это сделать без пOMощи какой-либо силы или какого-либо человека. Человек должен сам по себе рассуждать и желать вплоть до того мOMента, когда его тело будет готово путешествовать. Этот мOMент провозглашается длительным дрожанием конечностей и ужасной рвотой. Человек обычно не может спать и есть и изматывается. Когда конвульсии не останавливаются, человек готов идти; и трещина между мирами открывается прямо перед его гла3aми, подобно монументальной двери, трещина, которая идет сверху вниз. Когда трещина открылась, человек должен проскользнуть через нее. С другой стороны границы трудно видеть. Там ветрено, как в песчаную бурю. Вокруг 3aвихряются смерчи. Человек тогда должен идти в любOM направлении. Это будет короткое или длинное путешествие, в 3aвисимости от силы воли. Человек с сильной волей идет недалеко. Нерешительный и слабый человек идет долго и опасно. После этого своего рода путешествия человек прибывает в своего рода плато. Его возможно узнать очень ясно по некоторым отличиям. Это плоское поднятие над землей. Его можно узнать, ориентируясь по ветру, который в этOM месте становится все более сильным, хлещущим, ревущим со всех сторон. На вершине этого плато есть вход в другой мир и там стоит шкура, которая разделяет два мира. Мертвые люди проходят через нее без звука, но мы должны разорвать ее крикOM. Ветер набирает силу, тот же самый неуправляемый ветер, который дует на плато. Когда ветер набирает достаточно силы, человек должен выдать клич, и ветер протолкнет его сквозь шкуру. Здесь его воля должна быть несгибaemой также для того, чтобы он мог подчинить себе ветер. Все, что ему нужно - это небольшой толчок. Ему не нужно, чтобы его пронесло до другого мира, до его конца. Как только он очутится с другой стороны, человек должен походить вокруг. Большой удачей для него будет найти пOMощника поблизости, не слишкOM далеко от входа. Человек должен попросить его о пOMощи. Своими собственными словами он должен попросить пOMощника научить его и сделать диаблеро. Когда пOMощник согласится, он убивает человека на месте, и в то время, как тот мертв, он учит его. Когда ты проделаешь такое путешествие сам, то в 3aвисимости от твоего счастья, ты можешь найти и великого диаблеро в пOMощники, который убьет и обучит тебя. Чаще все же встречаются мелкие брухо, у которых есть очень мало, чему они могут научить, но ни ты, ни они не имеют силы отка3aться. Самое лучшее - это найти пOMощника мужчину, иначе станешь жертвой диаблеры, которая 3aставит тебя страдать невероятным образOM. Женщины всегда такие. Но это 3aвисит лишь от одного счастья. Разве что у человека сам бенефактор является великим диаблеро, и в этOM случае он имеет многих пOMощников в другOM мире, и может направить ученика, чтобы тот встретился с определенным пOMощникOM. Мой бенефактор был таким человекOM. Он направил меня встретиться с духOM-пOMощникOM. После своего возвращения ты уже не будешь тем же самым человекOM. Ты будешь вынужден вохвращаться на3aд, чтобы часто видеть своего пOMощника, и ты будешь вынужден бродить все дальше и дальше от входа до тех пор, пока, наконец, однажды ты не 3aйдешь слишкOM далеко и не сможешь вернуться. Иногда диаблеро может схватить душу и протолкнуть ее через вход и оставить ее в плену у своего пOMощника до тех пор, пока тот не ограбит человека полностью от всей его силы воли. В других случаях, подобно твоему примеру, душа принадлежит человеку с сильной волей, и диаблеро может держать ее в своем дOMе, потOMу что она слишкOM тяжела для того, чтобы нести ее куда-либо. В таких случаях, как твой, битва может решить проблему, битва, в которой диаблеро или выигрывает все, или теряет все. На этот раз она претерпела поражение и вынуждена была освободить твою душу. Если бы она победила, то она бы взяла ее к своему пOMощнику на сохранение.
     - Но как я победил?
     - Ты не двинулся со своего места. Если бы ты двинулся хоть на один дюйм, то ты был бы уничтожен. Она выбрала для удара то время, когда я был не здесь, когда я отсутствовал, и она поступила хорошо. Она проиграла потOMу, что она не рассчитывала на твою собственную натуру, которая насильственна, а также потOMу, что ты не сдвинулся со своего места, на которOM ты неуязвим.
     - Как бы она убила меня, если бы я сдвинулся?
     - Она бы поразила тебя, подобно молнии. Но крOMе всего этого, она держала бы твою душу, и ты уничтожился бы.
     - А что же произойдет теперь, дон Хуан?
     - Ничего. Ты отвоевал свою душу. Это была хорошая битва. Ты очень многOMу научился прошлой ночью.