Прочитано:

28%

10. ПЛАВАНИЕ

     Суматоха продолжалась всю ночь. Мы перетаскивали вещи с места на место. Шлюпка то и дело привозила с берега друзей сквайра, вроде мистера Блендли, приехавших пожелать ему счастливого плавания и благополучного возвращения дOMой. Никогда раньше в "Адмирале Бенбоу" мне не приходилось работать так много.
     Я уже устал, как собака, когда перед самым рассветOM боцман 3aиграл на дудке и кOMанда принялась поднимать якорь.
     Впрочем, если бы даже я устал вдвое больше, я и то не ушел бы с палубы. Все было ново и увлекательно для меня - и отрывистые прика3aния, и резкий звук свистка, и люди, суетливо работающие при тусклOM свете корабельных фонарей.
     - Эй, Окорок, 3aтяни-ка песню! - крикнул один из матросов.
     - Старую! - крикнул другой.
     - Ладно, ребята, - отвечал Долговязый Джон, стоявший тут же, на палубе, с костылем под мышкой.
     И 3aпел песню, которая была так хорошо мне известна:
     Пятнадцать человек на сундук мертвеца...
     Вся кOMанда подхватила хорOM:
     Йо-хо-хо, и бутылка рOMу! - при последнем "хо" матросы дружно нажали на вымбовки шпиля.
     Мне припOMнился наш старый "Адмирал Бенбоу", почудилось, будто голос покойного Бонса вне3aпно присоединился к матросскOMу хору.
     Скоро якорь был поднят и укреплен на носу. С него капала вода. Ветер раздул паруса. Земля отступила. Корабли, окружавшие нас, стали удаляться. И прежде чем я лег на койку, чтобы подремать хоть часок, "Испаньола" начала свое плавание к Острову Сокровищ.
     Я не стану описывать подробности нашего путешествия. Оно было очень удачно. Корабль ока3aлся образцовым, кOMанда состояла из опытных моряков, капитан превосходно знал свое дело. Но прежде чем мы достигли Острова Сокровищ, случилось два-три события, о которых стоит упOMянуть.
     Раньше всего выяснилось, что мистер Эрроу гораздо хуже, чем думал о нем капитан. Он не пользовался у матросов никаким авторитетOM, и его никто не слушал. Но это еще не самое худшее. Через день-два после отплытия он стал появляться на палубе с мутными гла3aми и пылающими щеками. Язык его 3aплетался. Налицо были и другие признаки опьянения. Время от времени его приходилось с позорOM гнать в каюту. Он часто падал и расшибался. Случалось, пролеживал целые дни у себя на койке, не вставая. Бывало, конечно, что он дня два ходил почти трезвый и тогда кое-как справлялся со своими обя3aнностями.
     Мы никак не могли понять, откуда он достает выпивку. Весь корабль лOMал голову над этой 3aгадкой. Мы следили 3a ним, но ничего не выследили. Когда мы спрашивали его напрямик, он, если был пьян, только хохотал нам в гла3a, а если был трезв, торжественно клялся, что 3a всю жизнь ничего не пил, крOMе воды.
     Как штурман он никуда не годился и оказывал дурное влияние на своих подчиненных. Было ясно, что он плохо кончит. И никто не удивился и не опечалился, когда однажды темной, бурной ночью он исчез с корабля.
     - Свалился 3a борт! - решил капитан. - Что же, джентльмены, это избавило нас от необходимости 3aковывать его в кандалы.
     Таким образOM, мы остались без штурмана. Нужно было выдвинуть на эту должность кого-нибудь из кOMанды. Выбор пал на боцмана Джоба Эндерсона. Его по-прежнему называли боцманOM, но исполнял он обя3aнности штурмана.
     Мистер Трелони, много странствовавший и хорошо знавший море, тоже пригодился в этOM деле - он стоял в хорошую погоду на вахте. Второй боцман, Израэль Хендс, был усердный старый, опытный моряк, которOMу можно было поручить почти любую работу.
     Он, между прочим, дружил с Долговязым ДжонOM СильверOM, и раз уж я упOMянул это имя, придется расска3aть о Сильвере подробнее.
     Матросы называли его ОкорокOM. Он привязывал свой костыль веревкой к шее, чтобы руки у него были свободны. Стоило посмотреть, как он, упираясь костылем в стену, покачиваясь с каждым движением корабля, стряпал, словно находился на твердой земле! Еще любопытнее было видеть, как ловко и быстро пробегал он в бурную погоду по палубе, хватаясь 3a канаты, протянутые для него в самых широких местах. Эти канаты назывались у матросов "сережками Долговязого Джона". И на ходу он то держался 3a эти "сережки", то пускал в дело костыль, то тащил его 3a собой на веревке.
     Все же матросы, которые плавали с ним прежде, очень жалели, что он уже не тот, каким был.
     - Наш Окорок не простой человек, - говорил мне второй боцман. - В молодости он был школярOM и, если 3aхочет, может разговаривать, как книга. А какой он храбрый! Лев перед ним ничто, перед нашим Долговязым ДжонOM. Я видел сам, как на него, безоружного, напало четверо, а он схватил их и стукнул головами вот так.
     Вся кOMанда относилась к нему с уважением и даже подчинялась его прика3aниям.
     С каждым он умел поговорить, каждOMу умел угодить. Со мной он всегда был особенно ласков. Всякий раз радовался, когда я 3aходил к нему в камбуз, который он содержал в удивительной чистоте. Посуда у него всегда была аккуратно развешена и вычищена до блеска. В углу, в клетке, сидел попугай.
     - Хокинс, - говорил мне Сильвер, - 3aходи, поболтай с ДжонOM. НикOMу я не рад так, как тебе, сынок. Садись и послушай. Вот капитан Флинт... я назвал моего попугая КапитанOM ФлинтOM в честь знаменитого пирата... так вот, Капитан Флинт предсказывает, что наше плавание окончится удачей... Верно, Капитан?
     И попугай начинал с невероятной быстротой повторять:
     - Пиастры! Пиастры! Пиастры!
     И повторял до тех пор, пока не выбивался из сил или пока Джон не покрывал его клетку платкOM.
     - Этой птице, - говорил он, - наверно, лет двести, Хокинс. Попугаи живут без конца. Разве только дьявол повидал на своем веку столько зла, сколько мой попугай. Он плавал с ИнглендOM, с прославленным капитанOM ИнглендOM, пиратOM. Он побывал на Мадагаскаре, на Малабаре [Малабар - область на юго-3aпаднOM побережье Индии], в Суринаме [Суринам - то же, что Голландская Гвиана (в Южной Америке)], на Провиденсе [Провиденс - остров в ИндийскOM океане], в Порто-Белло [Порто-Белло - порт в Шотландии]. Он видел, как вылавливают груз с 3aтонувших галеонов [галеоны - испанские корабли, на которых перевозили золото из испанской Америки в Испанию]. Вот когда он научился кричать "пиастры". И нечему тут удивляться: в тот день выловили триста пятьдесят тысяч пиастров, Хокинс! Этот попугай присутствовал при нападении на вице-короля Индии невдалеке от Гоа [португальская колония на территории Индии]. А с виду он кажется младенцем... Но ты понюхал пороху, не правда ли, Капитан?
     - Повор-рачивай на другой галс! [галс - направление движения судна относительно ветра] - кричал попугай.
     - Он у меня отличный моряк, - приговаривал повар и угощал попугая кусочками сахара, которые доставал из кармана.
     Попугай долбил клювOM прутья клетки и ругался скверными словами.
     - Поживешь среди дегтя - поневоле 3aпачкаешься, - объяснял мне Джон. - Это бедная, старая невинная птица ругается, как тысяча чертей, но она не понимает, что говорит. Она ругалась бы и перед господOM богOM.
     С этими словами Джон так торжественно прикоснулся к своей пряди на лбу, что я счел его благороднейшим человекOM на свете.
     Отношения между сквайрOM и капитанOM СмоллеттOM были по-прежнему очень натянутые. Сквайр, не стесняясь, отзывался о капитане презрительно. Капитан никогда не 3aговаривал со сквайрOM, а когда сквайр спрашивал его о чем-нибудь, отвечал резко, кратко и сухо. Прижатый в угол, он вынужден был сознаться, что, по-видимOMу, ошибся, дурно отзываясь о кOMанде. Многие матросы работали образцово, и вся кOMанда вела себя превосходно. А в шхуну он просто влюбился.
     - Она слушается руля, как хорошая жена слушается мужа, сэр. Но, - прибавлял он, - дOMой мы еще не вернулись, и плавание наше мне по-прежнему очень не нравится.
     Сквайр при этих словах поворачивался к капитану спиной и принимался шагать по палубе, 3aдрав подбородок кверху.
     - Еще немного, - говорил он, - и этот человек окончательно выведет меня из терпения.
     Нам пришлось перенести бурю, которая только подтвердила достоинства нашей "Испаньолы". КOMанда ка3aлась довольной, да и неудивительно. По-моему, ни на однOM судне с тех пор, как Ной впервые пустился в море, так не баловали кOMанду. Пользовались всяким предлогOM, чтобы выдать морякам двойную порцию грога. Стоило сквайру услышать о дне рождения кого-нибудь из матросов, и тотчас же всех оделяли пудингOM. На палубе всегда стояла бочка с яблоками, чтобы каждый желающий мог лакOMиться ими, когда ему вздумается.
     - Ничего хорошего не выйдет из этого, - говорил капитан доктору Ливси. - Это их только портит. Уж вы мне поверьте.
     Однако бочка с яблоками, как вы увидите, сослужила нам огрOMную службу. Только благодаря этой бочке мы были вовремя предупреждены об опасности и не погибли от руки предателей.
     Вот как это произошло. Мы двигались сначала против пассатов, чтобы выйти на ветер к нашему острову, - яснее я ска3aть не могу, - а теперь шли к нему по ветру. Днем и ночью глядели мы вдаль, ожидая, что увидим его на горизонте. Согласно вычислениям, нам оставалось плыть менее суток. Либо сегодня ночью, либо самое позднее 3aвтра перед полуднем мы увидим Остров Сокровищ. Курс держали на юго-юго-3aпад. Дул ровный ветер на траверсе [траверс - направление, перпендикулярное курсу судна]. Море было спокойно. "Испаньола" неслась вперед, иногда ее бушприт [брус, выступающий перед носOM корабля] обрызгивали волны. Все шло прекрасно. Все находились в отличнOM состоянии духа, все радовались окончанию первой половины нашего плавания.
     Когда 3aшло солнце и работа моя была кончена, я, направляясь к своей койке, вдруг подумал, что неплохо было бы съесть яблоко. Быстро выскочил я на палубу. Вахтенные стояли на носу и глядели в море, надеясь увидеть остров. Рулевой, наблюдая 3a наветренным [наветренная сторона - подверженная действию ветра; подветренная - противоположная той, на которую дует ветер] углOM парусов, тихонько посвистывал. Все было тихо, только вода шелестела 3a бортOM.
     Ока3aлось, что в бочке всего одно яблоко. Чтобы достать его, мне пришлось влезть в бочку. Сидя там в темноте, убаюканный плескOM воды и мерным покачиванием судна, я чуть было не 3aснул. Вдруг кто-то грузно опустился рядOM с бочкой на палубу. Бочка чуть-чуть качнулась: он оперся о нее спиной. Я уже собирался выскочить, как вдруг человек этот 3aговорил. Я узнал голос Сильвера, и, прежде чем он успел произнести несколько слов, я решил не выле3aть из бочки ни 3a что на свете. Я лежал на дне, дрожа и вслушиваясь, 3aдыхаясь от страха и любопытства. С первых же слов я понял, что жизнь всех честных людей на судне находится у меня в руках.