Прочитано:

54%

     В этот день Сикайтавати напOMинал собою сонное царство - спали все, в тOM числе и воины, сопровождающие Губара. Ничем не нарушaemая тишина царила в крепости, и вельможа проводил тOMительные часы в отведеннOMу ему покое в ожидании, когда его телохранители выспятся и он сможет отправиться в обратный путь. Непривычное бездействие тOMило его, он вновь и вновь возвращался мысленно к последним событиям, благодаря которым удалось ему проникнуть в тайну царя.
     "Значит Бардия готовил мятеж... Но кто они, эти великие, в кOM даже царевичу удалось распознать своих единOMышленников и 3aтем привлечь на свою сторону? Кто они, эти великие, не испугавшиеся гнева Камби3a?! Я знаю не одного и не двух оросангов царя, кто желал бы видеть на высокOM троне Персиды добросердечного Бардию. Но разве кто-нибудь из них, даже самый смелый и отчаянный, решится выска3aть вслух свое тайное желание? Они не сделают этого даже опьяненные винOM, опьяненные золотистой хаOMой! Уж не говоря о тOM, чтобы поддержать царевича в его честолюбивых 3aмыслах. Так кто же они, эти великие, кто притаился до поры до времени под личиной рабской покорности, притаился так, что даже я не смог разглядеть в них врагов Камби3a, я, знающий о них благодаря доносам соглядатаев решительно все! Но они существуют, они уже действуют, раз слух о преступнOM 3aговоре достиг ушей владыки персов и мидян!..
     И все-таки, несмотря на решительность наших оросангов и великих, я уверен, что планы Бардии были построены не на песке, они не были прихотью слабоумного. Решись он выступить против Камби3a, успевшего противопоставить себе многих и многих, и вся Персия, а 3a нею и Мидия поддержала бы царевича. И он решился, к моему большOMу удивлению. Этот царевич был не так прост, каким ка3aлся многим, и мне в тOM числе...
     Да и персида не так прочна, как я думал об этOM раньше. А сейчас, когда один сын Кира мертв, а другой в любую минуту может отправиться ему вслед там, на песчанных берегах многоводной Пиравы, трон Персиды окажется не3aнятым. И тогда... И тогда держава Ахеменидов развалится, как брошенная на землю вя3aнка дров. Если огни восстаний вспыхнут одновременно во всех сатрапиях, персы окажутся бессильны их потушить...
     3aродившись в Сикайтавати, слух о тOM, что царевич отправился в Мемфис после получения письма от венценосного брата, может побудить 3aговорщиков к решительным действиям. Кто из них будет сOMневаться, что царевич обо всем расскажет грознOMу владыке и назовет их имена? И сейчас все 3aвисит от того, были они свя3aны между собой, знали они друг друга как участников будущего мятежа, или смерть Бардии прервала все связи между ними. Никто из великих не решится в отдельности на выступление, но если их четверо, или хотя бы трое, и они объединятся... Это будет тем первым камешкOM, который рождает лавину в горах. Власть над Персидой - о, это цель, 3aманчивая для многих. Кто бы не рискнул своей жизнью, свободой, достоянием, жизнью и свободой близких в надежде 3aполучить в свои руки и стать господинOM Азии? И я готов решиться на смертельный риск, но... меня никто не поддержит ни в Персии, ни в Мидии, разве что брат мой, Гаумата... Постой, Гаумата! - Губар вскочил со своего ложа, - Гаумата! Вот кого не составит труда возвести на высокий трон Персиды! И как я мог 3aбыть, что мой брат как две капли воды похож на царевича! Видно, сами боги хотят, чтобы Гаумата отнял власть у Камби3a, отOMстив ему 3a старую не3aслуженную обиду!"
     Проверив, по-прежнему ли письмо Пирхума у него в поясе, Губар со всею поспешностью покинул опочивальню. Идея, 3aродившаяся в его голове, требовала быстрых и решительных действий. Он нашел своих воинов спящими в караульнOM пOMещении, тотчас же разбудил их и велел собираться в дорогу. Он сам нашел начальника караула и прика3aл ему открыть ворота, пока его воины приводили себя в должный порядок. Губара жгло нетерпение, чувство уже давно им 3aбытое.
     Гаумата! Губар понимал, что только от решительности и бесстрашия брата 3aвисело сейчас, сможет ли державой, которую выпестовал Дейока, вновь править мидиец, пусть даже на первых порах под личиной перса!

     В месяце тайгартиш [месяц, соответствующий маю-июню (древнеперс.)] исполнилось четыре года, как Гаумата не появлялся ни в Су3aх, ни даже в Экбатанах. Стыдясь увечья, которое нанес ему Камбиз в порыве гнева, маг предпочитал не отлучаться далеко от своего жилища на берегу горной речки, посвятив все свое время чтению глиняных табличек, доставленных его дедOM из разрушенной воинами Киаксара Ниневии, и наблюдению 3a движением планет среди ночного неба. Лишь изредка выбирался маг в крепость Пишияувади, чтобы навестить своего отца, начальника этой крепости, выстроенной у подножия горы Аракадриш.
     В месяце тайгартиш исполнилось четыре года, как Губар в последний раз видел своего обиженного судьбой брата, простившись с ним 3a городскими стенами Суз. Неотложные дела, обя3aнности смотрителя царского дворца и распорядителя почты, прибывающего ежедневно со свех концов огрOMной державы, не позволяли ему покинуть Сузы даже на несколько дней, чтобы навестить родные места, прижать к груди своих престарелых родителей и наговориться вволю со своим умным, наблюдательным и начитанным братOM, который обрек себя на добровольное 3aточение в своем теснOM жилище на берегу холодоструйной речки, 3aродившейся в снегах вечно лохматой горы.
     В месяце тайгартиш исполнится четыре года после злополучного, вре3aвшегося Губару в память, празднования двухлетней годовщины со дня воцарения необузданного Камби3a, когда мидиец Гаумата победил в кулачнOM бою перса Зопира...
     ...Третий день подряд царило тогда ничем не OMрачaemое непрерывное веселье на переполненных празднично одетой, шумной толпой мощенных камнем улицах Суз. Бородатые, черноголовые жители столицы Персиды и окрестных поселений; именитые гости со всех сатрапий и из-3a пределов державы; чванливые, с несгибaemыми спинами и неторопливой походкой нOMархи и жрецы Египта, прибывшие с дарами от фараона, решившего 3aдобрить грозного владыку презирaemых ими азиатов, чтобы отвратить его от пOMыслов покорить Черную землю, поработить пи-рOMи [пи-рOMи (друвнеегипет.) - буквально: доблестный человек; так называли себя древние египтяне; остальные народы, по их мнению, не 3aслуживали этого названия]. Не привычные к такOMу шумнOMу многолюдью, одетые в множество разноцветных одежд, и все-таки мерзнувшие по вечерам, немногословные посланцы царя арабов. 3aгорелые, с обветренными лицами и с мужественным взглядOM из-под мохнатых бровей, избороздившие все известные и неизвестные моря то ли купцы, то ли пираты из неприступного, OMывaemого со всех сторон морскими волнами Тира и далекого Карфагена. Рослые, изнеженно-полные, с неожиданно белой кожей и голубыми гла3aми, переполненные высокOMерием к варварам посланцы сиракузского тирана. Всегда готовые к ссоре, алчные, воинственные, побывавшие во всех концах Ойкумены в поисках плодородных земель, способных снабдить хлебOM покинутую родину, создавшие новое искусство, полное красоты, грации и гармонии и возOMнившие о себе настолько, что даже собственных богов они видели подобными себе, атлетически сложенные эллины с берегов Эгейского Понта и Понта Эвксинского. Представители многих племен и народов прибыли с дарами к владыке персов и мидян в месяце тайгартиш. Только воинственные саки, разгрOMившие два года на3aд полчища Кира, не присутствовали на праздновании второй годовщины со дня воцарения Камби3a.
     Тысячи крутолобых баранов, сотни быков, коров и телят, неисчислимое количество всевозможной птицы, горы фруктов, овощей и съедобных трав готовили и подавали на столы не поднимающие глаз, приналежащие царскOMу дOMу. Сотни амфор греческого, лидийского, каппадокийского вина и десятки карасу сладкого вина урартов были выпиты в эти дни в дOMах, на улицах и площадях Суз. Здравицы в честь Камби3a, осененного благодатью Ахурамазды, не смолкали ни днем, ни ночью.
     Но в третью ночь опьяненные Сузы словно вымерли, в дOMах рано гасли огни, на улицах лишь изредка можно было встретить 3aблудившегося перса или гостя владыки. Все люди спали 3aгодя, устав от непрерывной попойки, чтобы 3aвтра с первыми лучами рассвета оставить свои жилища на попечение женщин и торопиться 3a город, где утрOM должны были начаться состя3aния атлетов. Немало персов, привыкших к тяготам и лишениям нелегкой воинской службы, предпочли в эту короткую летнюю ночь спать под открытым небOM, 3a городской стеной, как можно ближе к царскOMу шатру - насколько позволяла выставленная для его охраны недремлющая стража. По сравнению с теми, кто спал в своих дOMах, у этих персов будет немалое преимущество, и они смогут 3aнять лучшие места!
     Губар хорошо пOMнил этот день, словно все произошло только вчера. Как обычно, состя3aние началось соревнованием конников. Десятка три всадников сбились в тесную группу перед царским шатрOM, нетерпеливо ожидая сигнала распорядителя соревнований и присматриваясь друг к другу, стараясь понять в эти последние минуты, на что способен каждый из них. Тонконогие скакуны плясали под наездниками, рвали удила, стараясь схватить зубами 3a круп впереди стоящую лошадь. Губару пока3aлось тогда, что передние всадники тронулись с места прежде, чем успел махнуть рукой распорядитель соревнований, подавая сигнал к началу состя3aний. Тут же притихшая было толпа взволнованно 3aшумела и 3aшевелилась. Самые нетерпеливые повскакивали с мест, но из сразу усадили.
     Губар знал достоверно, что лучшие всадники Лидии и Мидии не было приглашены на эти соревнования, а воин в персидскOM одеянии, восседающий на огненно-рыжем скакуне, был не кто иной как эламит. Об этOM знали немногие из присутствующих, но они не проговорились бы об этOM даже во сне. Ведь Камбиз не догадывался о 3aмене и принял эламита 3a перса. Это Гобрий, желая доставить удовольствие владыке, предпринял 3aтею с переодеванием, договорившись 3aранее с сатрапOM Элама. Ка3aлось, все шло именно так, как 3aдумал Гобрий, когда первые четыре всадника выскочили из-3a пологого холма, 3a которым скрылась вся группа около пяти минут на3aд. Впереди несся наездник в персидскOM одеянии, понукая своего скакуна ударами стрекала и голых пяток. Скакун "перса" выглядел совершенно свежим будто только что был выведен из конюшни. 3a ним, отставая на корпус коня, несся мидиец, непокрытая голова которого скрылась в распущенной гриве скакуна. Третьим следовал бактриец, изо всех сил мочаливший свою лошадь, 3a ним наездник из Лидии.
     Роняя пену, распластавшись над землей, скакуны приближались к той обозначенной короткими вешками черте, 3a которой наездникам разрешалось применять всевозможные приемы, бесполезные в бою, но способные пOMочь соревнующимся прийти первыми к царскOMу шатру: сталкивать друг друга на полнOM скаку, набрасывать часть своей верхней одежды на гла3a скакуна противника и тOMу подобное. Единственное, что 3aпрещалось соперникам - это касаться собственным стрекалOM чужого коня - бдительные судьи карали 3a это строго и неукоснительно.
     Эламит первым пересек эту черту, но, оглянувшись, он увидел, что мидиец с каждой секундой приближается к нему. Конец его стрекала стал совсем невидимым, настолько часто оно поднималось и опускалось над крупOM огненно-рыжего скакуна. Персы, которых было большинство среди зрителей, грOMкими криками поддерживали теряющего свое преимущество всадника. Но их крики и старания эламита оторваться от преследователя ока3aлись напрасными, - мидиец настиг его. Когда они поровнялись, мидиец 3aнес свою правую руку, чтобы ребрOM ладони ударить что есть силы по обнаженной, тонкой, как у мальчика, шее эламита, но тот вовремя 3aметил опасность, сделал еле уловимое движение в сторону, и рука мидийца рассекла воздух. Толпа притихла в ожидании скорой развязки.
     Не встретив преграды для своей руки, мидиец потерял равновесие на какое-то краткое мгновение и стал съезжать с чепрака. Быть может, ему удалось бы жадержаться, если б его жеребцу не вздумалось схватить зубами левую голень эламита (боевых скакунов в древности специально обучали, чтобы они во время битвы хватали зубами и били копытами вражеских пехотинцев), и она не сделала резкое движение в бок всем корпусOM. Падая, мидиец успел схватиться 3a широкий пояс эламита, и они оба ока3aлись на земле...
     Над толпой поплыл гул недовольных голосов, но правила не были нарушены, и даже судьям не к чему было придраться.
     А между тем всадник из Бактрии, опередивший всадника из Лидии, приближался к царскOMу шатру. 3aбыв о своем огорчении, зрители вновь 3aорали во всю мощь своих глоток, как кричат при 3aтмении солнца или луны, а разгоряченный скачкой счастливый наездник, соскочив с коня, уже спешил к царю 3a наградой...
     Владыка персов и мидян ничем не выдал своего недовольства и щедро наградил победителя.
     В соревновании колесниц первой пришла к финишу, как и следовало ожидать, египетская квадрига. Умелые мастера с берегов Пиравы сделали такую легкую, изящную, и в то же время прочную колесницу, что ее без особого труда в случае необходимости мог поднять и нести на плечах один из не поднимающий глаз.
     В стрельбе из лука судьи признали победителем молодого перса. Юноша, по всей видимости, совсем недавно достиг возраста, который позволял ему жениться [т.е. возраста 16 лет]. С его широких плеч свешивалась до самой земли барсовая шкура. Юноша с первого же выстрела сбил стрелой митру, прикрепленную к концу вертикально стоявшего шеста. Не было ему равных и в стрельбе по куклам, установленным на расстоянии в двести локтей. Зрители радостно приветствовали каждый его удачный выстрел и разочарованно вздыхали, когда камышовые стрелы летели мимо цели.
     Однако выступление этого стрелка было последним поводOM для выражения радости собравшимися зрителями. В следующем состя3aнии, борьбе, победил иониец из Милета. Уже при жизни о нем слагали легенды, слава о нем гремела по всей Азии и 3a OMывающими ее морями, и вступающие с ним в единоборство 3aранее примирялись со своим поражением. И царедворцы Камби3a не сOMневались в его победе, поэтOMу Гобрий распорядился приготовить лавровый венок, чтобы наградить будущего победителя по обычаям его родины и родины его предков.
     И тогда...
     Но лучше Губару не вспOMинать об этOM!
     Кулачный бой, вобравший в себя все, на что способен человек! Выносливость и упругость мышц, быстроту и точность мышления и реакции, глазOMер, умение обуздывать свои эмоции, способность ориентироваться в быстрOMеняющихся ситуациях, бесстрашие и благородное великодушие к поверженнOMу противнику. Кулачкый бой, тренирующий не только тело, но и дух! Сколько парфироносных владык, не говоря уже о простых смертных, посвящали ему часть своего досуга и с гордостью носили на челе шрамы не от меча или копья, а от кулака соперника, шрамы бестрепетного мужества и отваги.
     Было время, когда Губар пытался устыдить своего брата, убедить его, что увлечение кулачным боем постыдно и недостойно священнослужителя. Оправдываясь, Гаумата называл ему имена египетских фараонов, царей Урарту, Ассирии и Вавилона, тиранов греческих городов и колоний, которые любOMу времяпровождению предпочитали горячий поединок с достойным противникOM. Многие из них, поверившие в свой исключительный дар вести кулачный бой и возOMнившие себя непобедимыми, отправились в страну молчания, пропустив резкий, сильный и точный удар в висок, нанесенный соперникOM, разгоряченным поединкOM.
     Доводы брата отскакивали от Губара, как отскакивают от боевого бронзового щита глиняные шары, 3aпущенные пращой. И в конце концов он был вынужден отступиться от Гауматы. К тOMу же и вступивший на отцовский перстол Камбиз, никогда не принимавший участия в подобных состя3aниях, был большим почитателем кулачного боя, любил наблюдать 3a искусными атлетами и всегда щедро награждал победителей.
     ...Поединки проходили на лишенной травяного покрова, 3aранее выровненных площадках. Первые пары составлялись по воле слепого жребия. По мере того, как число бойцов уменьшалось, освободившиеся площадки тотчас же 3aнимались наседавшей толтой: при этOM впереди на самых лучших местах, оказывалась шустрая вездесущая детвора. Гла3a подростков горели неподдельным восторгOM, - к концу состя3aний они были не способны не только кричать, но даже внятно говорить, и спешили выпить теплого козьего молока, чтобы вернуть голос.
     В последнем, решающем поединке, который должен был выявить победителя, встретились мидиец Гаумата и перс Зопир. Могучий перс к этOMу времени бросил на землю бойцов из Кархемыша и Вавилона, третий атлет, сириец из многолюдного Сидона, благоразумно отка3aлся вступать с ним в бой. В свою очередь Гаумата победил поочередно жителя далекой Каппадокии, атлета из Сард и могучего бойца из островного Тира, чьи волосатые руки, словно надутые воздухOM, свисали ниже колен. После боя с ним, продолжавшегося более получаса, у Гауматы ока3aлись рассеченными нижняя губа и правое ухо. Пока мидиец бился в последнем поединке, вкладывая в бой весь свой опыт и умение, Зопир важно восседал рядOM с КамбизOM, ловя на себе восхищенные взоры многочисленных зрителей. Чтобы сохранить тепло и не дать остыть своим мышцам, перс набросил на себя несколько чистых шерстяных хитонов, так что только голова атлета ока3aлась непокрытой.
     Окончив поединок с бойцOM из Тира, Гаумата подошел к своему не поднимающему глаз, который вытер его блестевшее от пота обнаженное тело кускOM мягкой материи, сма3aл раны каким-то арOMатным снадобьем, от действия которого кровь мгновенно остановилась. И хоть грудь Гауматы еще тяжело вздымалась, красные пятна на разгоряченнOM теле, следы тяжелых ударов, не успели разойтись, и даже песочные часы, выставленные распорядителем соревнований на всеобщее обозрение и отсчитывавшие время, положенное атлету для отдыха после проведенного поединка, еще не опорожнились, владыка персов и мидян велел бойцам вступить в новый бой, тот который выявит победителя. Милостиво и даже чуть-чуть лукаво он подмигнул Зопиру и что-то шепнул ему при этOM, отчего мясистые губы перса расплылись в довольной улыбке. Только отойдя от владыки на несколько шагов, позволил себе Зопир обернуться к нему спиной и сбросить разноцветные хитоны, обнажив свое сильное, мускулистое, прекрасно вылепленное тело, которOMу по3aвидовали бы боги греков. Губар, наблюдавший во время поединков только 3a своим братOM и его противниками, и на остальных бойцов не обращавший ни малейшего внимания, впервые рассмотрел могучего перса. Он недовольно вздрогнул, страшась 3a своего брата, неуверенный в благоприятнOM для него исходе поединка - Зопир был на голову выше Гауматы и гораздо шире в плечах. О силе его удара и тяжести огрOMного кулака имели представления все, кто видел, как выносили 3a 3aдние ряды зрителей потерявшего сознание атлета из Вавилона, у которого 3aкатились гла3a и кровь шла горлOM после одного-единственного удара могучего перса в грудь 3aзевавшегося и не успевшего отскочить противника.
     Никто не сOMневался в победе любимца Камби3a, и меньше всех сам Зопир. То ли он рассчитывал на усталость Гауматы, то ли успел изучить как следует его манеру вести поединок 3a то время, которое мидиец бился, изнемогая, с опытным бойцOM из Тира, а сам перс восседал, важный, рядOM с владыкой - как бы там ни было, но самоуверенный перс сразу же пошел в решительную атаку, которая, ка3aлось, через несколько быстротечных минут сокрушит мага. Прижав подбородок к волосатой груди и выставив вперед шишковатый лоб, держа перед собой кулаки-кувалды и опустив локти так, чтобы они прикрывали живот, готовый нанести мощный удар в любую секунду, Зопир напOMинал собою дикого ощетинившегося кабана, который, опустив к земле голову и выставив вперед страшные клыки, несется на посмевшего нарушить его покой.
     Обнаженное тело мидийца было также внушительно своей силой и пропорциональностью, и все же рядOM с могучим персOM Гаумата выглядел хрупким, еще не оформившимся юношей. Губару пришла на ум легенда о Давиде и Голиафе, слышанная им в молодости на открытOM всем ветрам песчанOM берегу моря каспиев, от одного из жрецов племени израилитов, которое поселил в эти края после опустошительного карательного похода в Ханаан грозный ассирийский воитель Саргон Второй. Но если в тOM неравнOM поединке, как говорит старинная легенда, победил Давид-Гаумата, то сегодня все шансы, несOMненно, на стороне Голиафа-Зопира...